Повернулась и вышла.

После этого оставалось только плюхнуться на диван, с годами всё более напоминающий лодку – как формой, так и манерой скрипеть и покачиваться. Но именно здесь хранилось её тайное, невидимое и никому не ведомое оружие, её допотопный, с треснувшей линзой и помутневшим полем видимости телескоп, в который хотя и с трудом, но ещё можно было разглядеть основные галактические процессы. И она терпеливо наводила фокус, всматривалась, сопоставляла…

Так и есть: ещё одна коварная туманность мерцает в прошлом! Где-то в районе полузабытых детских разговоров: «А где Славин папа взял такую машину?» «А если б не старенькая баба Галя, где б мы сейчас жили?» Явление во вселенной нередкое, называется «материальный интерес»…

Ну да, жила в этой квартире когда-то Зоина бабушка Галя, папина мама. Между прочим, пожила – дай бог каждому! И, сама это понимая, говорила не без гордости: «В нашей РОДОВЕ и до ста доживали!» Хотя, конечно, такой судьбе не позавидуешь: пережить три войны – считая с финской! – родить пятерых, из которых выжили только двое… Да и из двоих папа не то что до ста не дожил, а и до семидесяти… Но умела баба Галя, это тоже правда, вести хозяйство, дом, крепко «держать» мужа – чтоб не запил и вообще не поддался бесчисленным жизненным соблазнам, а самое главное – умела экономить. Сначала просторный саманный дом, а потом вот эта квартира, называемая «новой» – её личная заслуга. Так что отчасти Пашка прав: если бы не баба Галя – не видать бы ей, Зое, никакой «двушки» как своих ушей.

Хотя, с другой стороны, разве мало людей получают квартиры по наследству?

Дальнейшие космические странствия приблизили Зою к знакомой планете под названием «школа». И явственно вспомнилось вдруг, как на последнем собрании классная руководительница потихоньку попросила ЗАДЕРЖАТЬСЯ… Душа у Зои от её вежливого голоска сразу ушла в пятки. И чего только не лезло в голову до конца собрания, пока другие родители допытывались об оценках, возмущались пиццами в буфете и сдавали деньги на ремонт! «Подрался… Нахамил учительнице… Не дай бог, стащил чужое… Мальчишка без отца… Говорят, кто дома спокойный – в школе как раз наоборот!»

К тому времени, как отбыла последняя мамаша, у Зои начался приступ неконтролируемого сердцебиения.

– Скажите откровенно, Зоя Никитична, у вас с сыном конфликт? – спросила руководительница безо всяких предисловий. И глаза её из-за стёкол очков профессионально-энергично полезли в самую душу.

– Э-э… в каком… смысле? – пролепетала Зоя.

– В житейском, – пояснила руководительница, – в самом будничном! Вообще, у вас часто случаются ссоры? Павлик когда-нибудь делится с вами мыслями, впечатлениями? Доверяет свои проблемы?

Зоя что-то промычала, чувствуя, что почти впала в ступор. Сейчас, сейчас грянет самое ужасное!

– Дело в том, – объяснила собеседница и зашуршала пачкой бумаг. – Да где же… Ага, вот!

Перед Зоиными глазами явился обрывок листочка в клеточку. На нём пестрели цифры и чёрточки.

– Это анкета. Эмоциональный фон подростка в отношениях с домашними. Видите отметки?

– Ну да… на зрение пока не жалуюсь, – не к месту похвалилась Зоя. На нервной почве речь её иногда совершала бесконтрольные зигзаги.

Учительские очки блеснули осуждающе.

– Так вот, – в голосе её зловеще лязгнули литавры, – Павлик очень низко оценивает ваши личностные качества! Обратите внимание – он ставит вам минусы практически по всем пунктам. Смотрите сами: пункт первый – честность. Прочерк! В смысле – минус! Видите, да? Второй: наличие собственного мнения – снова минус! Дальше – умение отстаивать свои взгляды… Организаторские способности… Динамика карьерного роста… Сплошные отрицательные оценки! Так обычно бывает при остром конфликте. Мы вообще-то, знаете, результаты опроса не афишируем, но в такой ситуации… в общем, я решила поставить вас в известность. Скажите, вы сами как-то можете это объяснить?

– Я? Да не знаю… никак, – пробормотала Зоя. Сердце продолжало частить. – Злой на меня был, наверно, за что-нибудь…

Неужто это и всё? И никакой катастрофы пока что не грянуло? И Павка, значит, никого не изувечил? Она всё ещё боялась поверить в это.

– Я вам честно скажу: ТАКОЙ оценки ни разу не встречала! Вы ведь, кажется, тоже педагог?

– Ну да… в музыкальной школе…

Зоя ещё раз недоумённо вгляделась в цифры и чёрточки. Цифры заканчивались пятнадцатью. А среди чёрточек притаились три крохотных плюса. За что же эти ей пожалованы, интересно? Но допытываться было как-то неудобно.

– …и, может быть, решите, какие меры принять, – закончила речь классная дама.

По её интонации чувствовалось, что вопрос исчерпан. Зоя спохватилась, поблагодарила, уверила поспешно:

– Да, конечно-конечно, обязательно…

И на всякий случай чуть помедлила у двери: может, всё-таки есть что-то другое?

– Только вы не расстраивайтесь! – по-своему истолковала её промедление учительница.

– Во всяком случае, вешаться не собираюсь, – искренне пообещала Зоя.

Сердце как будто успокаивалось.

А руководительница посмотрела на неё очень странно…

…И только теперь картина начала понемногу проясняться. Ещё некоторое время Зоя разглядывала её, а потом мысленно переместила фокус на своё собственное изображение. Она рассматривала его во всех возможных ракурсах: слева и справа, спереди и сзади, издали и вблизи. И, наконец, достигла максимальной полноты впечатления.

Она увидела тётку средних лет, в хорошем темпе приближающуюся к старости.

Унылую зануду, при виде которой у учеников скучнеют лица.

Бездарную фортепьянную барабанщицу, неизменно спотыкающуюся при переходе с триолей на шестнадцатые.

Жалкую родительницу, способную обеспечить единственного сына лишь регулярными нотациями…

Нет, у неё и в мыслях не было заикаться о той анкете. Да и что вообще говорится в подобных случаях? «Павлик, ты абсолютно не прав, у меня есть и характер, и своё мнение»? Или, может, «Погоди, сынок, ты ещё увидишь, на что способна твоя мать»?

Ха-ха… Обнять и плакать.

Значит, заслужила.

Значит, терпеть. Молчать. Выдавить только сухое: «Картошка на плите». Припасть к телевизору, к бразильскому сериалу, и к концу серии как-нибудь прийти в себя. А уж потом, чуть успокоившись, забыться долгим сном…

Между тем ночь припасла для неё свой коронный номер – бессонницу.

Среди ночи её холодными пальцами разбудил страх.

Ночные страхи отличались завидной изобретательностью. То сердце вдруг леденила боязнь стихийных бедствий (в особенности если за окном шёл дождь или снег), то мерещились, одна другой страшнее, болячки, подстерегавшие Павлика на почве нерегулярного питания, умственных перегрузок в школе и давнего сколиоза. А то вдруг лезли в голову страшные случаи из газет и криминальной телевизионной хроники…

В этот раз Зоя проснулась в абсолютной тишине. И буквально в тот же миг осознала, что как раз в тишине-то и таится главная опасность: дыхания Павлика НЕ БЫЛО СЛЫШНО!

В следующую минуту её подбросило на постели и перенесло к сыну. Так и есть: он спал на спине, время от времени как бы забывая дышать и потом внезапно резко всхрапывая. А ведь где-то она точно читала: такое вот всхрапывание – опаснейший симптом! Какая-то предрасположенность, она только не могла спросонья вспомнить, к чему именно – к инсульту или инфаркту? Какие-то проблемы с сосудами…

– Павлик! – испуганно потрясла она сына за плечо. – Павлик, дыши!

Тот как будто проснулся и даже приоткрыл на секунду глаза, но тут же снова закрыл и пробормотал:

– Не лезь!

Однако после этого перевернулся набок и всхрапывать перестал.

Зоя побрела обратно в постель…

Под самое утро она расслабилась и даже задремала. И даже успела увидеть сон про бабушку Анфису – что было довольно странно, потому что не виделись они лет семь, а то и все десять. Да, собственно говоря, и приходилась-то ей эта бабушка Анфиса не близкой роднёй – двоюродная сестра маминого папы, дедушки Сени, погибшего молодым в Отечественную войну. Правда, мама утверждала, что эта самая баба Анфиса привила ей любовь к музыке, потому что хорошо пела и вся семья её была «певучая», а уж потом, мол, любовь к музыке перешла по наследству и к Зое. Но сама Зоя ничего такого не помнила, так что даже опешила слегка, внезапно разглядев в дверном проёме смутно знакомую фигуру – статную, дородную. Бабушка Анфиса стояла на пороге как-то напряжённо, держась за дверной косяк и словно опасаясь сделать шаг в незнакомую комнату. И тут же Зою вдруг как током ударило: хороша внучатая племянница – ни разу старушку к себе не пригласила! Не съездила в гости, когда мама звала с собой! Хотя живёт бабушка – четыре часа на электричке, три на автобусе. Ну и что ж, что не одна, а с внуком? А если захворает или соскучится? Если ждёт не дождётся, пока хоть одна родственная душа о ней вспомнит?