- Нет, если бы он врал из любви к вранью, он бы нам с три коробанаговорил. А тут, просто хотел, чтобы мы поскорее ушли из дома.

   - И что это значит?

   - Знать бы. Мне это кажется нехорошим знаком. Кроме того, подвал.Кто разводит собак в подвале? Собака любит свежий воздух, солнце. Я не собачник,конечно....

   - Думаю, ты прав. Что делать? Не ломиться же?

   - Не ломиться.

   Солнышко по-прежнему ласково припекало. Я оперся на горячийметалл забора. Тот чуть-чуть прогнулся, но не сильно. Родион, тоже подошел кзабору, но лишь только затем, чтобы внимательно его осмотреть. Затем, оногляделся вокруг, и в прыжке попытался достать рукой до верха. Наверное, емуэто удалось, потому что он удовлетворенно отступил.

   - Пошли в машину.

   Закрыв двери, он не опустил окна, несмотря на то, что духота вмашине стояла ужасная. Запах был дурен, кружил голову - в нехорошем смысле.Пахло пылью, чуточки бензином, и жарой.

   - Я бы попытался пролезть внутрь, ночью.

   - Ты рехнулся. - ответил я - Там собаки. И если поймают?

   - Знаю. Но что делать?

   Рвение Родиона, было для меня непонятным. Он сидел наводительском месте, опустив голову и руки на руль. Красный, дышал с некоторымшумом, глубоко. Чужая душа - потемки.

   - Сообщи своим. Может они что придумают?

   - Для любого законного обыска, нужны доказательства. А что есть унас?

   А у нас не было ничего. Лишь только неясные подозрения, и то,даже не подозрения, а скорее навет.

   Я пытался что-то придумать. Исходя из банальной логики. Пытаясьсовместить эффективность, с максимальной производительностью. Первое что яисключил, это любые попытки влезть туда тайком. Даже если бы на территории домане было собак, это все равно, решение достойное лишь современногоотечественного сериала. Плохое, то бишь. По вполне понятным причинам, исключенабыла и попытка следить. Временем мы не располагали.

   Все это, я тихо излагал вслух. Мыслевой паззл, легче складываетсяво что-то дельное, если ты проговариваешь ход работы. Родион, слушал, так и неменяя позы. Комментариев с его стороны, я не ждал. Вплоть до появления удачнойидеи, он молчал, ничего не предпринимая.

   - Слушай, - не могу сказать, что меня озарило, мысль родиласьблагодаря долгим терзаниям мозга - У тебя есть что-нибудь, что можно подсыпатьв чай, как в фильмах, и человек отрубится?

   Родион не встрепенулся, однако слегка воспрял:

- Достать смогу. Смысл?

   - Да все просто. Снова напрашиваемся на треплю языком. Затем,пьем с ним чай. Кто-нибудь из нас, его отвлекает, затем подсыпаем ему в чай этуштуку...

   Договаривать не пришлось, Родион прекрасно понял мою мысль.Сказал, что это может сработать, но надо поторопиться. Завел машину, и мырванули в город.

   Стоит ли описывать, как это было? Как мы мчались по трассе,снижая скорость лишь в самых опасных ситуациях, и как прорывались сквозьгородские пробки. Говоря прорываясь - я то и имею в виду. В жизни неприходилось видеть столько нарушений ПДД, сколько произошло во время этойпоездки.

   Родион остановил машину, возле одной из самых больших аптекгорода, бегом пробежал по лестнице, и скрылся внутри. Вернулся он быстро,сжимая в руке стеклянный пузырек, с резиновой пробкой. Ничего не говоря, селназад. Завелся снова, и мы понеслись назад. Не больше двух часов ушло на всюдорогу. И почти никаких эмоций. Видимо, потому, что ничего примечательного неслучилось. Даже гаишниками мы остановлены не были.

   Это было то время, когда солнце уже не печет - но все ещежарковато. Только сумасшедший шакал, и белый чужак, способны заниматься деламив такую погоду. Я вылез из машины, такой же как и эти самые два часа назад. Вфутболке, с закатанными рукавами, в джинсах и белых кроссовках. Родион, внушалбольше: в рубашке, брюках, и туфлях. Все с той же поясной сумкой. Не знаю как,но модель и расцветка ее была подходящей к полуофициальному стилю.

   В ворота стучал я. Разморенная жарой кавказская овчарка, залаялакак-то лениво, и на забор не кинулась. Хозяин вышел, раздраженный. Не подалвиду. Но чувствовалось, что он не доволен.

   - Здравствуйте, снова, и простите за беспокойство!

   - Нет, не стоит. - ворота тем не менее, Павел Павлович открыватьне торопился

   - Мы тут подумали, что было бы неплохо спросить у вас про вашеучастие в поисках людей.

   Родион плел, несмотря на жару. Как только у него не пересыхалязык. Говорил и про уважение к такому самоотверженному человеку. И про участие,еще много раз повторял. Про то, что от человека на котором лежал весь поиск,можно много услышать, что прекрасно дополнит рассказы местных о катакомбах.

   Павел Павлович, улыбнулся в ответ. И снова пошел запирать собак.

   - Я, сразу предложил, - говорил он позже, уже сидя в зале - Дайтемол я Марту к делу подключу. А милиционеры отказались. А потом пришлось взять,ведь мы призеры.

   С пропажей девочки со школьной экскурсии, дела обстояли трудно,по словам собачника. Дело было громкое. Ее родители примчались в деревню. Ихсотрясало от истерики. Именно они, в большинстве своем, и заставили полициюпринять помощь стороннего человека. Благо что, немецкая овчарка Марта, сдлинной родословной, и не меньшим списком регалий, действительно весьмадобросовестно брала след. Вот только вел он, все в те же катакомбы.

   - Когда пропала девушка, то уже сразу пошли ко мне. А кто я,чтобы отказать, если людям действительно надо?

   Девушку, из группы туристов-"дикарей" искали дольше, вбольшем ареале. По словам подруги, ночью, пропавшая отошла в кустики, ипропала. Призовая Марта, набегалась так, как не бегала никогда. Но опять же,тщетно.

   - Больше, никто не пропадал. Но помяните мое слово, если так ибудет кто попало шляться по катакомбам, то они снова кого-нибудь заберут!

   Родион кивал. Я делал вид что пишу в блокнотике, которыйпредусмотрительно взял из машины. Хотя, на самом деле, исчеркал уже целуюполовину. Волнение понемногу брало свое. Щелчок диктофона, прозвучал каквыстрел.

   - Угостите чаем? - спросил Родион, пряча технику в сумку - И мыпоедем. С утра, со всеми этими делами ни крошки во рту.

   Хозяин дома опять улыбнулся нам. Три складки образовывались наего щеках. Какие-то, странные щеки. Сам он не толстый, а вот щеки пухлые.

   - Конечно. - сказал он - Вы, будете вареньице? Сам делаю!

   Родион отказался, а я кивнул. Хотелось сладкого. Чай был дешевый,от разведенной заварки пахло картоном. Сахар только ухудшал этот вкус.

   Язык не ощущал вкуса яблочного варенья. В моих ушах как пудгустой ваты. И столько же тумана на глазах. Что-то говоря, Родион сует блокнотмне под нос, придерживая пальцем пузырек, так чтобы было незаметно. Я вижу, чтопорошка там совсем немного. Видимо, одна порция. Беру. Отвечаю на автопилоте,раскрываю блокнот, и тут же закрываю. Надо играть роль.

   Выпив полчашки, Родион попросил показать, где туалет. Хозяинвзялся проводить. Родион отнекивался, но тот настаивал. Тоже - подозрительно,отметил я в мозгу. Они вышли из комнаты, и я высыпал содержимое пузырька, вчашку Павла Павловича. Оно растворилось в теплой воде, с легким шипением.

   Самый громкий стук - стук моего сердца. Они пьют чай, а ястараюсь не смотреть на кружку хозяина. Кружка не такая как у нас - снадписями, желтая. А у нас белые, с цветочками. Мы пили не спеша. Павел, тожене торопился. Но делал большие глотки. Я не знаю, сколько прошло времени дотого момента, как он качнул головой, и икнув, откинулся на спинку дивана. Ясидел, все так же пялясь в свою чашку, пока Родион не схватил меня за плечи, ине поднял с кресла.

   - Коля! Коля! - он тряс меня - Коля, твою мать! Время, время!

   - Я заменю чай в его чашке. - как будто загипнотизированныйответил я

   После чего высвободился. И, можно так сказать, что пришел в себя.Прочь туман из ушей - и вату из глаз. Кухню нашел быстро. Заварочник, и ужеслегка подостывший чайник, располагались на кухонной тумбочке. Я промыл чашкутак тщательно как только мог, после чего снова намешал в чашку столько чая,сколько в ней должно было оставаться. Принес, и поставил на стол, передотрубившимся хозяином дома. Он сидел, растекшийся по дивану, запрокинув головуназад, и раскрыв рот. Кадык, остро выступал, как камень из волн.