Почему богатые жители восточной части города не помогали этим беднягам? Наверное, были заняты делами поважнее...

Дом Милосердия на улице Довольствия больше походил на разваливающийся трехэтажный рыбацкий барак. Казалось, подует ветер посильнее, и здание сложится, как карточный домик. Но немало людей ежедневно выстраивались перед ним в очередь еще до рассвета, чтобы по-человечески провести хоть один день своей жалкой жизни.

Дому Милосердия явно не хватало ни оборудования, ни квалифицированных специалистов, ни мест... В общем, если бы не Тони с Эми, стоящие сейчас напротив входной двери и держащие между сцепленными руками счастливый билет, Дом Милосердия наверняка закрыли бы в следующем году...

— Сегодня ночью пасмурно. Звезд не видно... — шепнул Тони, устремив взгляд в небо.

Они сидели на крыше своего дома, подняв глаза на розовый небосклон, и ждали, когда плотные тучи рассеются над домом номер сорок пять по улице Диких Роз и появятся звезды.

— Эми... Сегодня я побывал в шкуре миллионера... — Тони счастливо улыбнулся.

Эми посмотрела на соседа. По его внешнему виду не скажешь: «Тони Рой — миллионер» или «Тони Рой — будущий миллионер»... Тони Рой из другого теста. Он немного странный, смешной, добрый и открытый. Ребенок с правильным сердцем. Наивный и неопасный. Тони никогда не предаст, а это главное.

Его большие глаза немного грустны. Нет, у него все в порядке. Тони даже счастлив. Просто природа подарила ему печальные глаза, такие же серые, как тоскливый дождь.

Волосы у Тони черные и очень короткие. Он каждую неделю стрижется электрической машинкой, стоя перед зеркалом в ванной комнате. Он считает, что фуражка на коротко стриженной голове смотрится лучше.

А еще Тони стесняется своей горбинки на носу. В детстве он хотел ее убрать напильником, но, проведя по нежной коже шершавым металлом, Тони на всю оставшуюся жизнь полюбил форму своего носа.

У Тони красивые губы. Забавная улыбка. В последнее время Тони улыбается только в трех случаях: когда получает зарплату, во время прогулок с Бумом и когда видит Эми Шарп.

А если говорить о внешности Тони коротко, то можно определить его облик тремя словами: худой, высокий и безобидный.

Тони почесал затылок, потом снова накинул на голову капюшон и поджал к груди острые колени.

— Странное чувство... — Тони опять нарушил тишину. — Вроде душа поет, а на сердце пусто. Непонятное состояние...

— Ты жалеешь? — Эми прислонилась спиной к кирпичной трубе и туже завязала шарф.

— Нет. Что ты! Конечно нет. Просто я до сих пор не верю, что со мной могло такое произойти... Знаешь, я не забуду лица тех людей в лохмотьях, в грязной одежде... Они улыбались. Конечно, они не знали, что такая огромная сумма перечислится на счет Дома Милосердия. Может, они чувствовали...

— Наверное... — задумчиво произнесла Эми. — Когда они нас окружили в холле, я готова была расплакаться. Может, они просто проходили мимо, но мне казалось, что эти люди замкнули круг и с каждой секундой сужают его. Но когда я прижалась спиной к твоей спине, я почувствовала себя в безопасности. И тогда я увидела, что бездомные спешат по своим делам. Например, занять свободную койку или утолить свой голод, ведь было время ужина. Знаешь, Тони, а я счастлива. Кто-то обязательно нам воздаст добром за добро. Этот Кто-то все видит...

— Бог?

— Может быть...

Они сидели еще около часа. Потом Эми подняла глаза к небу и увидела, как крупными хлопьями пошел снег. Она звонко рассмеялась, вскочила на ноги и раскинула в разные стороны руки, закрыв от удовольствия глаза.

Тони последовал ее примеру. Он сбросил капюшон, взял Эми за руки и закружил в смешном и нелепом танце.

Это был один из самых счастливых дней в жизни Тони. Нет, не оттого, что он полчаса был миллионером. Тони был счастлив потому, что смог подарить бездомным людям миллион теплых ночей и шанс увидеть этот белый снег в следующем году...

Эми забежала в квартиру и, не включая свет, распахнула окно в гостиной. Ветер тут же надул в комнату снежного пуха, который за считанные секунды застелил подоконник, упал на пол, постепенно превращаясь в холодные капли воды...

Эми еще сильнее распахнула занавески в разные стороны и закрыла глаза. Лицо щекотало легкое прикосновение белых хлопьев, хотелось попробовать их на вкус, а вдруг сегодня эти хлопья действительно сладкие. Эми еще больше рассмеялась от своей глупости.

Как же хорошо в двадцать три года оставаться ребенком!

9

Открытое окно

С самого утра Линда Сокрис была не в духе. Еще бы! Вчерашний день начинающей актрисе показался кошмаром. Их режиссер будто сошел с ума: заставил прогнать весь спектакль от начала до конца больше пятнадцати раз. Но его тоже можно понять. Скоро премьера. И на нее придут много знатных и богатых людей. А режиссер театра на улице Звонарей никогда не забывает о важной роли спонсора в жизни театра...

Так вот. Первая причина плохого настроения Линды ясна. А вот второй послужило непонятное для Линды Сокрис поведение Эми. Когда Линда, уставшая, как фермерская лошадь в сезон сбора урожая, вернулась домой и увидела подругу, спящую в верхней одежде у открытого окна, она так рассердилась, что собрала все ругательства на свете, которые только могла вспомнить.

В квартире стоял собачий холод, а на полу растекались лужи. Ветер, гуляющий по квартире в свое удовольствие, оторвал занавески и засыпал пол сухими листьями клена.

Линда кое-как растолкала Эми. Та сквозь дрему пробубнила себе под нос что-то вроде «Тони сегодня был миллионером» и побрела досматривать сон в свою комнату. А бедной, измученной и уставшей Линде Сокрис представилась возможность побыть хозяйкой половой тряпки и ведра...

— Ты мне должна! — сухо проговорила Линда и стянула одеяло с Эми. — Доброго утра я тебе не желаю! Я зла. Я очень зла! Что с тобой происходит в последнее время? Я тебя не узнаю. Ладно, твои глупые теории это побочный эффект творческой профессии, но оставить открытым окно и уснуть прямо рядом с ним, господи, Эми...

— Хочешь, я расскажу свой сон про открытое окно? — Эми как ни в чем не бывало присела на постели и с улыбкой посмотрела на подругу. — Там была ты...

— Что за сон? — смягчилась Линда.

— Чудесный, словно реальная история, произошедшая где-то в другом мире... Так ты хочешь послушать?

Линде ничего не оставалось делать, как сесть на край постели и, глубоко вздохнув, приготовиться слушать историю. И Эми начала свой рассказ.

На розовом фоне ночного неба вальсировали пушистые белые хлопья, переливаясь серебром в свете одинокого фонаря, стоящего на обочине дороги. Иногда сказочную тишину прорезал глухой рев автобуса, развозившего последних пассажиров. Но спустя несколько минут вновь все затихало.

Я сидела на подоконнике, прислонившись к оконной раме, и смотрела на огромные снежные хлопья, которые казались сладкими на вкус, как сахар. Снежинки не спешили упасть на холодный, покрытый льдом асфальт и, благодаря слабому ветру, продолжали кружиться в воздухе.

Но я не могла почувствовать себя счастливой, глядя на эту красоту, что-то не давало мне расслабиться. И я упорно продолжала вспоминать, что же такое произошло. Почему так грустно и хочется плакать? Ответа я не могла найти. Но потом вспомнила...

Ты уехала, Линда... Мне не хватало тебя. Ведь мы с тобой так долго жили под одной крышей, что ты стала моей семьей... моей сестрой... старшей сестрой... Ты ведь меня всегда понимала... Когда мне было грустно, ты меня смешила, когда смешно — ты ругалась... Это было так здорово! Но ты уехала, и мне показалось, что навсегда. И я почувствовала, что мы больше не увидимся... никогда...

И тут я вспомнила субботнее утро... Я тогда собиралась идти на очередную свадьбу, а ты как бы так, невзначай, сказала: