Должно быть, Трент понял, о чём я думаю, потому что сказал:

— Прости, что барабанил в твою дверь прошлой ночью... эм, этим утром.

— Не переживай об этом, — сказал я. — Мы все совершаем ошибки.

Его лоб нахмурился.

— Я не говорил, что это была ошибка.

«Ох... ну, чтоб меня». Это обрушилось на моё сердцебиение всеми видами хаоса.

Я жестом указал на стул.

— Они не кусаются.

— На самом деле, я хотел узнать, свободен ли ты для позднего обеда, — сказал он, милым нервным движением потянувшись к своей шее. — Если хочешь.

— Ну и ну, Шоу. Приятно видеть тебя здесь в течение недели. Я думала, ты приходишь только по воскресеньям, — сказала женщина с короткими серебристыми волосами и в очках с бордовой оправой, которые низко сидели у неё на носу. Она протянула каждому из нас воду со льдом.

Шоу ярко улыбнулся ей.

— Что я могу сказать? Соскучился по тебе.

Она опустила свои очки и усмехнулась.

— Очаровашка.

Он подмигнул, а затем наклонил голову в мою сторону.

— Ванда, это Трент. Трент, это Озорная Ванда.

— О, прекрати, — сказала она, смеясь и кладя руку на бедро. — Никто так меня не называет, кроме вас, мальчики. И очень приятно познакомиться, Трент. Что я могу предложить вам выпить?

— Думаю, я буду «кровавую Мэри». Спасибо, Ванда, — сказал я.

— Отличный выбор. А тебе, Шоу?

— Я буду воду, — от взгляда Ванды Шоу рассмеялся. — Я всё ещё технически на работе.

— Понятно. Одна «кровавая Мэри» на подходе, — сказала она и ушла за моим заказом.

Шоу растянулся на плетёном стуле, его мускулистое тело пыталось найти удобную позу, хоть он и не совсем влезал на стул. На него смотреть было ещё приятнее, чем на то, что находилось от меня справа — окно от пола до потолка с видом на Саванна-Саунд. Было слишком холодно, чтобы плавать, но если не выходить на улицу, этого не поймёшь. Синее небо, солнце отражается от воды мерцающим светом, и мягкие песчаные пляжи.

Очень плохо, что мой спутник на свидании утирал всему этому нос.

«Нет, не на свидании. Просто обед».

— Думаю, в этих местах знаменитость ты, — сказал я с улыбкой, которую Шоу повторил.

— Мы здесь постоянные посетители. Приходим на бранч каждое воскресенье и пьём достаточно мимозы, чтобы хватало на неделю.

— А. Умно.

Растянувшаяся после этого тишина между нами была слегка неловкой, но опять же, Шоу не знал, почему я его пригласил. Чёрт, даже я сам не особо это понимал — но знал, что что-то в нём вдохновляет меня так, как не вдохновляло ничего уже долгое-долгое время.

Это, и мне эгоистично хотелось увидеть его снова.

— Сегодня нет шляпы, — отметил Шоу.

Я собрался по привычке опустить свою кепку, но в итоге вместо этого провёл рукой по волосам.

— Я думал, может быть, люди в этом городе могут привыкнуть видеть меня здесь.

С одной стороны губы Шоу медленно приподнялись в улыбке.

— Неплохая идея.

Почему-то я ожидал, что если увижу Шоу в дневном свете и в трезвости, это может заставить меня передумать воспоминание прошлой ночью. Что, может быть, он не такой привлекательный, как помнил мой пьяный мозг, что поцелуй был преувеличен в моём состоянии. Но нет. Нет, нет, нет. Если что, он казался сегодня даже красивее, чем был в баре или в своей квартире, что говорило о многом. Слишком большое количество текилы прошлой ночью вывело меня из зоны моего комфорта прямо на дорожку дома Шоу, да, но я не мог сказать, что жалею об этом. Может, я мог справиться с этим получше. У меня на голени остались некоторые уродливые синяки от падения с лестницы, чтобы доказать это.

Но сделал бы я это снова ради того поцелуя? Чёрт. Да.

Я наклонился вперёд и хлопнул руками по столу, а затем, когда понял, что выгляжу так, будто я на чёртовой деловой встрече, я убрал руки и вместо этого положил их на подлокотники стула.

— Послушай, насчёт прошлой ночи...

— «Кровавая Мэри» и «Оверлука» для Трента, — сказала Ванда, поставив на стол огромный стакан, наполненный до краёв и дополненный сельдереем, оливками, лимоном, лаймом, помидорами черри и беконом, от которого текли слюнки.

— Это выглядит... Вау, — мне практически пришлось стирать со рта слюнки.

Ванда поставила рядом с моим напитком тарелку хрустящего бекона.

— Я знаю, как вы это любите, мальчики. Подумала, что ты можешь захотеть что-нибудь покрошить или чем-нибудь закусить.

— Я люблю тебя, — выпалил я, и она рассмеялась. — Спасибо, Ванда. Не обязательно было это делать.

— Ерунда. Любой друг Шоу получает особое обслуживание.

— Ты лучшая, Озорная Ванда, — подмигнул Шоу, и когда Ванда приняла наши заказы на еду, она снова оставила нас в покое.

Я сделал большой глоток «кровавой Мэри» для жидкой смелости и обнаружил, что напиток идеален — пряный, крепкий и с ноткой бекона. Чёрт возьми.

На чём я остановился?

— Я, эм, хочу снова извиниться, что пришёл неожиданно...

— Ты уже извинялся, — сказал Шоу и приподнял плечо. — Ты был пьян.

Он не хуже меня знал, что алкоголь вестник правды, что означало, что он предлагал мне выход, если я захочу. Оправдание моим пьяным признаниям и поцелую, который я спровоцировал.

Когда моё лицо запылало от мыслей о том, как он схватил меня за руку и притянул к себе за рубашку, Шоу произнёс:

— Не нужно стыдиться. Мы все так делали.

Он ошибочно принял мой румянец за стыд, которого я чувствовал немного меньше, но с попойки у меня бывали намного большие проблемы, чем прошлой ночью. Я принял моментальное решение подыграть последнему, а не рассказывать ему всю правду — в итоге которой только снова начну умолять его меня поцеловать.

— Ты практически тащил меня по лестнице, — сказал я.

— Только потому, что она поставила тебе подножку. Не переживай. Я с ней поговорил, — губы Шоу снова изогнулись, и я слегка расслабился от того, что его вроде не волновало, что он увидел меня таким нажравшимся. У меня были мысли о том, что он подумал об этом, но он не был зол, раздражён или отвращён. Ему было просто... весело.

— Подумай серьёзно о том, чтобы их заменить, — сказал я с невозмутимым выражением лица, подыгрывая. — Я мог сломать свою гитарную руку, и тогда ты был бы в полном дерьме.

Глаза Шоу блестели.

— Ты застраховал эту руку?

— Ещё нет.

— Тогда лучше будь осторожен. Не хотелось бы, чтобы ты поранился.

Мы всё ещё говорили о лестнице?

— В будущем я буду больше внимателен к тому, куда забираюсь пьяным, спасибо. И я ценю то, что ты побаловал меня... поцелуем из жалости в том состоянии. Очень тактично с твоей стороны.

Я произнёс это в качестве шутки, импровизированным способом, давая ему шанс выкрутиться на случай, если он почувствовал давление прошлой ночью. Но я надеялся, что он поцеловал меня не поэтому. Я хотел, чтобы он сделал это снова.

Шоу наклонился вперёд, опираясь локтями на стол, и сузил глаза.

— Тебе это показалось жалостью?

— Эм...

— Потому что если ты почувствовал жалость, мне придётся это исправить.

Напряжённый взгляд Шоу, глубокий тембр его голоса и твёрдая линия его сжатой челюсти совершенно ясно сказали мне, что никто не заставит его сделать что-то, чего он делать не хочет — и это было чертовски горячо.

Не поцелуй из жалости: проверено.

Я сглотнул и обнаружил, что мой взгляд опустился на его губы, а затем это заметил и он. Но он ничего не сказал мне об этом. Вместо этого он кусал нижнюю губу зубами, и мне захотелось, чтобы это были мои губы, чтобы это делали мои зубы.

Я, не думая, наклонился вперёд — как раз, когда Ванда вернулась с нашей едой.

— Хорошо, мальчики, — сказала она, поставив перед нами мою пасту и стейк Шоу. — Я жду счастливых тарелок, слышите?

И вот так сексуальное напряжение между нами рассеялось.

— Счастливые тарелки? — спросил я.