Однако, не справившись с равновесием из-за внезапного уклонения, Фенесис значительно пошатнулась, прежде чем упала на грудь Вэйлэнда.

— !..

Тут же она восстановила контроль над собой.

Она посмотрела на руку Вэйлэнда, надеясь сбежать из его крепкого захвата.

Вэйлэнд схватил тонкую руку Фенесис и различие в силе стало причиной её рывка.

— Что ты делаешь...

Неистовые протесты Фенесис были так пронзительны, что Кусла едва понимал её.

Вэйлэнд, держащий руку монахини, которая прижималась к его груди, чтобы оттолкнуть его, использовал другую руку, чтобы накрыть лицо девушки, по видимому пытаясь закрыть её рот без тени сомнений.

Впоследствии, он приподнял с широко раскрытыми глазами Фенесис прямо перед собой, словно намереваясь заглянуть в её разум.

— Это мастерская алхимиков. Это довольно... опасное место для ребенка, чтобы бродить тут.

— Гх... Угх!

Вэйлэнд мог показаться худым, но он тренировал своё тело лучше, чем те придорожные наемники, ради его металлургии. Он стоял прямо и устойчиво, независимо от того как сильно сопротивлялась Фенесис.

Её рот был закрыт, и её глаза не посмели закрыться ни на секунду: это был инстинктивный страх — того, что её череп может быть раздавлен.

Вэйлэнд молча сфокусировал свой взор на глазах Фенесис. Она продолжала корчиться, но не могла сдвинуться и на половину дюйма из-за его хватки.

Её тело дрожало, скорее всего из-за страха, чем от его захвата.

— Хмпф.

Затем Вэйлэнд издал нечто, что звучало как скучный фырк, и убрал руки от неё.

Она отступила назад, дрожа и с широко раскрытыми глазами, затем постояв там буквально несколько секунд, она рухнула на пол, обессилев.

Кусле не нужно было посмотреть вверх, чтобы почувствовать на себе взгляд Вэйлэнда.

— Я пойду в мастерскую. Разберись с остальным.

Он пошел и быстро спустился по лестнице.

Было уже слишком поздно, когда Кусла понял, что тот переборщил.

Однако хорошее в этом было то, что это подчеркнуло самые основы в вопросах человеческого общения.

Если кому-то внушили подавляющий страх или основательно напугали жертву, то третьему человеку будет намного проще подобраться к этой жертве. Фенесис не повезло, когда она представилась в качестве их наблюдателя, а Кусле повезло, что он ничего тогда не сделал.

Вэйлэнд взял роль плохого парня и скинул проблемную роль самаритянина Кусле.

Тем не менее, Вэйлэнд схватил её, не задумываясь, и безжалостно угрожал ей. Её психическое состояние было действительно ужасным.

У Куслы не было другого выбора.

Для него было невозможным попытаться спасти эту ситуацию. Он мог лишь вздохнуть и действовать как третий персонаж. Так как жалкая девушка пришла как член молящейся группы, чтобы наблюдать за ними, то это означало, что она будет следить за всем в мастерской, и они ничего не могут с этим поделать.

Несмотря на её унижение, она придет сюда и завтра и послезавтра.

Если он не будет должным образом покровительствовать ей, то он не сможет хорошо справиться с работой.

Но нельзя было сказать, что Кусла не чувствовал раздражение из-за этой ситуации.

Видя её, он наказывал себя за то, что не смог ничего предпринять, и склонился перед ней на колено, прямо к маленькой монахине, у которой молча по щекам катились слезы.

Фенесис всхлипнула, попятившись от него в страхе.

— Ты в порядке? У этого парня небольшие проблемы с головой.

Это была его первая фраза долгого, долгого утешения.

Фенесис плакала несколько коротких секунд.

Когда Кусла протянул ей руку, она отползла от него по полу.

Кусла более или менее привык к этой ситуации. Он не преследовал её без причины, но решил притвориться и изобразил равнодушие, когда смотрел на неё.

Он разложил книги и рулоны пергамента, которые привезли в мастерскую. Кусла поставил их рядом с оставшимися от жившего здесь алхимика и вытащил те, которые еще не читал. Там были книги, сделанные из кожи крупных животных, например оленей, с переплетами, твердыми, словно доска, а некоторые из них даже были обиты золотой фольгой. Иногда, открыв их, можно было найти длинную и гладкую гравюру с яркими иллюстрациями. Создание такого было, очевидно, очень трудоёмким процессом.

Обычно подобное принадлежало лишь архиепископам или кардиналам больших лавр или больших соборов.

Интересно, как много подобных книг тут.

Мастерская возле линии фронта действительно поразительна, – подумал Кусла.

Поработав некоторое время, он заметил какое-то движение краем глаза и увидел, что Фенесис, которая успокоилась, опираясь руками о пол, пытается встать на ноги.

Казалось, что пока она этого не может.

Кусла засунул пергаментные свитки обратно на книжную полку и подошел к ней, вздохнув при этом.

Услышав шаги, Фенесис удивленно посмотрела на Куслу. Она посмотрела на Куслу, который протянул ей руку, посмотрела на руку, затем снова на лицо, после чего схватилась за руку и встала.

Однако её ноги дрожали, словно у новорожденного олененка, Кусла практически поднял её и усадил на стул. Её тело было изящным, и она была ещё так молода, а груди были настолько малы, что никак не могли уместиться в раскрытую ладонь Вэйлэнда.

Несмотря на это, пропорции её тела были хорошие, и было какое-то чувство элегантности в твердости её груди.

Если её тело рассматривать как кошачье, то её определенно можно было считать избалованной в особняке кошкой.

— Ты попала в изрядные неприятности, – сказал Кусла, наливая чай, заваренный из сушеной ванильной травы. Девушка, глаза которой припухли от слез, сопела время от времени, глядя на стол.

— Но само собой, ошибкой было так приблизиться к алхимику. Разве никто не сказал тебе об этом до того, как ты пришла сюда?

Кусла поставил испускающую пар чашку прямо перед Фенесис, и она выгнула спину, словно перед ней поставили подозрительный предмет.

Кто-то должен напомнить ей.

— М-м?

После того, как он задал этот вопрос снова, Фенесис взглянула на Куслу слезящимися, опухшими, но решительными глазами.

— Но... Я никогда...

— Ну, что правда, то правда.

Отвечая охрипшей Фенесис, Кусла изобразил дружелюбие.

— Если бы меня не было рядом, то кто знает, что случилось бы с тобой.

— !..

Её тело окаменело. На этот раз её лицо дрожало от страха, и она обняла себя за плечи.

Она поклялась в монастыре.

Послушанию, бедному образу жизни.

А также – непорочности.

— Вэйлэнд... ну, он такой зверь, который съест всё. Не важно как молода девушка, даже если она монахиня – он возьмёт её целиком.

— ...

Фенесис, обнимая плечи, уставилась прямо на Куслу полным ужаса взглядом, который ей было трудно скрыть.

— К тому же эти истинные алхимики обладают чем-то более ужасающим, чем аппетитом к плоти. Для такого зверя, как Вэйлэнд, чистая дева – это лучшая игрушка, которая сможет обеспечить ему три удовольствия.

— ?..

Кусла поднял три пальца, и Фенесис, которая очень боялась того, что сама не могла себе представить, совершенно растерялась.

— Сперва они могут получить хорошие материалы для экспериментов от девы: такие как волосы, ногти, слезы и свежую кровь.

Она не могла даже всхлипнуть от того, как сильно она стиснула свои зубы, напрягшись всем телом.

— Что же касается второго... конечно же, мне не надо объяснять. Самый приятный для него... ну и довольно болезненный для тебя.

В этот раз девушка стиснула зубы, прикусив губу, и слегка вздернула подбородок, смотря на Куслу.

Враг всех женщин; или, скорее, поведением хуже чем у зверя.

— И последний метод наслаждения.

— Это?..

Она спросила это, потому что второй поступок было очень легко понять — это было хорошо всем понятное злодеяние.