— Тогда это затронет людей, живущих ниже.

Хотя, даже если нечто подобное на самом деле случится, он всё равно останется равнодушным.

Он очень хорошо подходил под стереотипы алхимика.

Его не заботило нечто такое незначительное, как чужие жизни, и его не очень сильно обеспокоило бы, если такие серьезные события произошли бы с ними. Кусла, который также понял, что Вэйлэнд отдалился практически от всего в этом мире, иногда тоже думал так же, или, скорее, его подобные вещи беспокоили только из-за какого-то смутного чувства вроде совести.

— Но отчего извинялся тот толстяк?

— Хм... что если... Я не могу ни о чем подумать.

Они оторвали взгляды от водяного колеса и оценили красоту пейзажа. Воздух, просветлевший от солнечного света, развеивал любые опасения, которые они могли чувствовать.

— Возможно он просто блефовал. Пойдем внутрь — тут холодно.

— Верно, пошли внутрь.

Кусла сделал это с неохотой, оторвав свой взгляд от утеса — не то чтобы это был его последний взгляд на этот вид, но красота его была невероятно притягательна.

Он направился к Вэйлэнду, который с волнением открывал мастерскую латунным ключом, данным им. Дверь открылась, и Кусла подошел прямо к Вэйлэнду, который резко остановился.

— Эй, что с тобой?

Кусла упрекнул Вэйлэнда за остановку, заглянув мимо него, чтобы понять ситуацию внутри.

Каменная стена стояла ровно по отношению к полу, и стены были увешаны, казалось, бесконечной коллекцией всякой всячины — как будто человек с нарушенной психикой пытался ее украсить. Комната точно не была грязной, но количество усилий, которое требовалось на поддержание подобной чистоты, казалось сомнительным.

Куслу больше удивило то, что от чего-то подобного Вэйлэнд мог окаменеть.

Как только он подумал об этом, незнакомый голос раздался из комнаты.

— Я вижу, вы наконец-то прибыли.

Пройдя Вэйлэнда, источник этого голоса звучал, словно лавина, прошедшая сквозь толстые стены здания, отдаваясь четким эхом.

Интонация голоса часто несет в себе удивительно много информации, больше, чем само содержание. Акцент может передать точное впечатление о телосложении или о чертах лица человека, а ораторское искусство отчасти передает статус человека. Нравы человека были очевидны по его голосу, а людские эмоции неизменно шли рядом с речью.

Узнав всё это из голоса, который он только что услышал, Кусла мог сделать вывод относительно человека перед ним, назначенного наблюдать за ними двумя.

После чего он постучал по плечу Вэйлэнда, стоящего в проёме двери. Кусла снова протер глаза — зрелище было чересчур невероятное.

Что этот человек делает в мастерской алхимиков?

Там была маленькая монахиня, одетая в рясу, которая покрывала её полностью, до пальцев ног.

Вид её рясы показывал принадлежность к членам монастырей Ордена.

Она не пришла сюда по ошибке. Наверное.

— Кто ты?

Вэйлэнд гордился тем, что если бы они были вместе, то он сохранял молчание и позволял его партнеру разговаривать, пока он сам сфокусирован на том, как убить их оппонента; но в этом случае он говорил довольно недружелюбным голосом.

— Меня зовут Ул Фенесис. Меня направил сюда Орден Клаудиса.

Бледная девушка с вуалью на голове походила на куклу. Возможно, тому были виной казавшиеся искусственными зеленые глаза и белоснежная челка. Волосы серебристого цвета были не такой уж большой редкостью, но настолько белые практически не встречались.

— Я здесь, чтобы наблюдать за вами.

Фенесис, кажется, не волновали Кусла и Вэйлэнд. Представившись, она встала с кресла. Причина, по которой её рост не менялся от того, сидела ли она или стояла, заключалась в том, что её ноги не доставали до пола, когда она сидела на кресле.

Она была ещё ребенком.

Однако выражение её лица не несло никакой детской наивности. Оно несло невероятно тяжелую атмосферу.

Ну и что теперь мне делать?

Кусла повернулся, чтобы косо посмотреть на Вэйлэнда через плечо, но на его лице не было никакого выражения.

— Если вы сделаете что-либо, что идет вразрез с путем Божьим, то я доложу об этом начальству. Пожалуйста, не забывайте Божьего Учения, не ломайте Божьего Порядка и не пятнайте Божьего Статуса. Вам надо хорошо помнить об этих трех понятиях, пока вы работаете на Орден, а значит — на Бога.

Её манеры были словно из монастырского Церемониального Обряда, но проблема была в том, что на монахине перед ними — Фенесис — было каменно-серьезное выражение лица.

Эта девушка, которая была удивительно умна не по годам, напоминала фанатиков, с которыми Кусла очень часто сталкивался.

Думающих узко и честно выражающих то, что они думают...

Пост, наверное, извинялся за это. Бюрократическая структура Ордена была не так устойчива, как камень на земле. Казалось, что она подтверждала мысль о том, что мир состоял из людей трех видов: тех, кто борется, тех кто молится, и тех кто сеет.

Алхимики, нанятые Орденом, были в числе тех, кто сражается, так как они по существу были втянуты в разработку оружия или технологий, нужных, чтобы разрушать города. Алхимиков часто регистрировали в документах как «Багажные Команды», так как они были необходимы для создания различных материалов.

Тем не менее, Фенесис была явно авангардом тех, кто много молился. Учитывая её положение монахини, она, вероятно, была членом Хора Ордена. Конечно, он отличался от Церковного Хора. Церковный Хор восславлял Бога в тихой часовне, в то время как Хор Ордена пел в сердце кровавой сечи.

Характер и направление организованной веры отличалось от того, что было в Хоре Ордена. Она была отвратительной и нацеленной на власть. Их мощь заключалась в ожидании времени для удара, в надежде украсть власть Боевого корпуса. Церковь и её союзники были готовы ради снятия с поста Алана Поста позволить раненым рыцарям Ордена Клаудиса остаться в лесу на съедение хищникам. Если и «запасные» алхимики будут убиты, они будут искать возможность взять контроль над Гулбетти.

Более хлопотным для Куслы было то, что хотя Хор Ордена был частью Ордена Клаудиса, но они всегда считали алхимиков своими заклятыми врагами.

Люди из Хора искренне думали, что алхимики были существами, которые бросали вызов Богу, и что их надо стереть с земли.

Они всё ещё выясняли, кто убил Томаса.

Это означало, что убийца мог скрываться и внутри организации.

— И ваш ответ?

Фенесис подняла свой подбородок, когда спросила это.

Он вспомнил, как одна монахиня в близлежащем монастыре несколько лет назад наказала его, ударив его по лицу посохом.

Для таких решительных людей первое впечатление было ключевым.

Кусла обдумал это и стал вытягивать свою руку ей.

Вэйлэнд, который до сих пор изображал статую, рванулся вперед и предложил ей свою руку первым.

Рукопожатие.

Удивительно, но он, кажется, пришел к такой же идее. Фенесис выглядела удивленно, но всё же протянула свою руку в похожем жесте. Это был человеческий ответ.

Однако рука Вэйлэнда прошла мимо её руки и вскоре достигла цели.

У монахини Фенесис расширились глаза, когда она увидела куда ушла рука Вэйлэнда.

Рука, которая двигала всеми пятью пальцами своеобразным движением, легла прямо на её грудь.

— Хм?

Вэйлэнд двигал рукой по её телу, недовольно нахмурившись, глядя так, будто он не мог найти того, что искал.

Он решил удостовериться ещё раз, на этот раз обеими руками.

Фенесис отпрянула от второго действия Вэйлэнда и замахнулась рукой, метя ему в лицо.

— Хмпф.

Фэйлэнд легко изогнулся назад, чтобы увернуться.

Она не показала никакой реакции — не потому что от её пощечины уклонились, а скорее всего потому что её мозг всё ещё пытался понять, что произошло. Кусла также был ошеломлен действиями Вэйлэнда.

Её пощечина казалась инстинктивной реакцией.