Думая над этим, Кусла почему-то почувствовал внезапное беспокойство.

Это было немного странное побуждение защитить его растущее желание, а также определенная форма желания обладать ею.

Он был слегка шокирован тем, что дошел до такого.

— По крайней мере, теперь ты можешь расслабиться. Пока что – этой ночью – на тебя не набросятся два больших мужика.

Казалось, в его словах не было угрозы, но как только они дошли до неё, её глаза распахнулись.

Она уже мысленно приготовилась ко всему плохому, что могло произойти.

Она пришла в мастерскую по приказу, якобы стараясь угодить своему начальнику. Или, возможно, она пыталась добиться признания Куслы и Вэйлэнда и жить с ними, как их друг.

— Ты такая же идиотка, как и мы.

В ответ на слова Куслы, Фенесис слегка опустила свою голову, даже не пытаясь спорить.

В час, когда даже деревья уже спят, Кусла, медленно поднявшись по лестнице, вернулся в спальню, подволакивая ноги после выпивки. Позволив Фенесис спать в спальне на первом этаже, он обсудил ситуацию с Вэйлэндом в подвале мастерской перед печью.

Они встретились с худшей формой вмешательства в наихудший момент, когда это только возможно. Подумать, что Пост слил часть информации Хору, было невозможно, поэтому было решено считать всю эту ситуацию совпадением.

Но именно из-за этого у них начинались проблемы. Если бы она пришла со злым умыслом, то с ней всё же можно было договориться. Хор, должно быть, беспокоился, так как не мог понять, где Томас оставил свои записи. Если бы они захотели воспользоваться более грубыми методами, то на их пути возникло бы огромное препятствие, именуемое Постом, но однозначной информации, оправдавшей бы применение силы, у них не было. Если бы они просто взломали мастерскую и в итоге ничего бы не нашли, кто знает, к какому возмездию это привело бы?

Но даже так у Куслы и Вэйлэнда были лишь дубликаты двух пергаментов, которые оставил Томас. Если они не будут экспериментировать с очисткой пирита, то ни за что не смогут дешифровать их и ни за что не узнают, какое именно гнусное действие совершил Томас.

И вот ночью, когда они уже собрались начать эксперимент, пришла Фенесис.

Если они будут использовать водяное колесо для вентиляции печи, то их непременно заметят.

Был предел тому, как много они могут скрыть, и так как она безрассудно рассказала своему начальству о том, как была счастлива, когда кристаллизовала цинк, за что была отругана, то, скорее всего, она прямо доложит и об этом.

Конечно, если они хотят продолжать эксперименты Томаса, то у них оставался вариант выждать, пока всё не уляжется.

Но Кусла и Вэйлэнд знали, что Пост может стать причиной их проигрыша, так как сочтет их помехой. Хотя он, возможно, и не пошлет убийц, как это сделал бы Хор, но способен выгнать их из мастерской.

В этом случае никто не гарантирует, что дубликаты будут перемещены в сохранности. А учитывая крайне осторожный характер Поста, получалось, что они никак не могли не брать в расчет такой поворот событий.

И это даже можно было отнести к их положению.

Из-за этого Кусла с Вэйлэндом сейчас и ломали головы.

Великое достижение Томаса нельзя было прятать в тени истории из-за такой мелкой причины, как отрицание религиозной веры.

Не говоря уж о предательстве принципиального ученического решения – позаботиться о труде другого алхимика.

Если это чистейшее железо было Магдалой Томаса...

Размышляя над этим, Кусла и Вэйлэнд чувствовали, что не могут позволить этому случиться.

Совершенно неважно, если никого, кроме них, не заботит это: гордость алхимика требовала иного.

Значит, им оставался лишь один путь.

Других вариантов воссоздания металлургических исследований Томаса не было, но задабривания Поста уже никак на них не повлияют. В этом случае Фенесис...

Вэйлэнд, должно быть, видел только один вариант действий, когда, посмотрев на Куслу, внезапно сказал:

— Давай сделаем так в этот раз~. Это лучший способ заткнуть кого угодно.

Кусла знал, что вскоре сам придет к тому же решению, и отхлебнул вина.

— Она ведь так одинока, и лучше сделать это, чем оставлять всё, как есть~, – сказал Вэйлэнд фривольным тоном.

Ты хочешь, чтобы я занялся этим? Возможно, выражая озабоченность, Вэйлэнд и не сказал этого, но был достаточно чуток, чтобы понять, что Кусла по-особенному заботится о Фенесис.

Но когда Кусла вышел из гостиной и подошел к ведущей в спальню двери, то нахмурился ещё больше.

Он сказал идти Фенесис спать, но та лежала свернувшись калачиком у стены, словно показывая, как она жила до сих пор и к чему привыкла.

Однако погода сейчас была чрезмерно холодной, и никто, кроме путешественников, привычных к таким условиям, не мог спать на столь холодном полу. В действительности даже в темноте было видно, что тело Фенесис дрожит от холода.

Он вернулся в гостиную, вскипятил немного воды, зажег свечу и вернулся в спальню.

— Ты простудишься.

Фенесис подняла голову, услышав эти слова, но тело её не могло двигаться, настолько оно, видимо, закоченело.

Они оба сидели, укутавшись в одеяло, прислонившись спиной к стене спальни.

Они сидели так, потому что стена соприкасалась с шахтой печи, которая её и нагревала. А одеялом он её укрыл, потому что Фенесис дрожала словно жертва лавины.

И так как Кусла выпил немного спиртного, то боялся, что может произойти нечто плохое. Именно поэтому он заварил чай.

Через некоторое время с помощью одеяла, теплой стены и чая он смог услышать легкое шмыганье носом, которое согревало так же, как тающий лед.

— Ты хоть чуть-чуть успокоилась?

Кусла кивнул, словно разговаривая сам с собой, и тоскливо вздохнул.

— По крайней мере, хоть немного береги себя, ладно?

В этих словах было множество скрытых смыслов, но Фенесис ответила не сразу.

Ответ, который все же раздался, был следующий:

— Я не хочу слышать подобное от тебя.

И правда, никто бы не хотел слышать такое от алхимика, который посвятил всю свою жизнь Магдале.

— Ну, так как ты чуть-чуть успокоилась, то не поспишь ли там, пожалуйста?

Кусла указал на кровать, а Фенесис, проследив за его взглядом, подавленно опустила голову.

— Расслабься, я буду спать внизу.

— Э?

— Там все еще идет жар от печи. Поэтому внизу намного теплее, пока я могу терпеть храп Вэйлэнда.

И это не было ложью.

Однако Фенесис, поднявшая лицо к Кусле, все так же смотрела в сторону и в конце концов опять опустила голову. Кусла сказал дразнящим тоном:

— Или ты хочешь спать вместе?

Как только он положил руку ей на плечо, её маленькое тело тут же съежилось.

Любая еда, после нагревания, размякает и начинает испускать определенный запах. Тело Фенесис сильно расслабилось, по сравнению с тем, каким оно было совсем недавно в замерзшем состоянии, и теперь от неё шел сладкий запах. В основном её тело источало ладан, который священнослужители используют при молитвах.

— ...

Фенесис продолжала держать голову опущенной и не отвечала.

Кусла был изумлён.

— Я должен расценивать это как согласие?

Затем Фенесис приблизила свой маленький рот к его губам, и улыбка Куслы застыла.

Сомнение?

Нет, совсем не так, подумал Кусла.

Она сдалась? Или запуталась? Она словно полна чувств, но и будто лишена их; её лицо, казалось, отражает множество эмоций, но одновременно лишено их.

В отличии от растерянного Куслы, Фенесис уже решилась.

Он инстинктивно отдернул руку от её подбородка и медленно опустил своё лицо.

А затем – «Тук» – её щека уже отдыхает у него на плече.

— Почему ты идешь на такое?..

— Причину я тебе ранее уже называла, – сказала Фенесис, прильнув всем телом к нему, словно любовница.