Но то, как она отвечала, как дышала, её безжизненные движения – всё это больше напоминало труп, чьё сердце перестало биться.

— Они сказали тебе, что раз на нас у них ничего нет, то они хотят, чтобы мы согрешили, даже если для этого тебе потребуется пожертвовать собственным тело?

— ...

На самом деле Кусла не знал, действительно ли они пошли на такое.

Однако, кто угодно мог представить раздраженного начальника, который на самом деле думает, что это все мелочи, даже если до такого и дойдет. Это было сродни барсучьей игре4: если сделать что-либо с Сестрой, то, в этом мире, это будет рассматриваться как грех. После чего они смогут тщательно обыскать мастерскую и достичь своей цели.

Однако они уже послали девушку в мастерскую, где работают двое мужчин.

Как и ожидалось, Фенесис не ответила на слова Куслы. Её маленькое тело и голова, вероятно, еще не до конца понимали, что она до сих пор делала.

Она пришла сюда, потому что ей сказали «иди», и делала это, потому что ей сказали «делай».

Кусла убрал руку, которую он ранее положил на плечо Фенесис.

Но в то же мгновение рука Фенесис схватилась за неё.

— А что насчет тебя? Я слышала, что твою возлюбленную убили рыцари Ордена.

Её голос звучал словно из могилы на кладбище, в которую закопали тело.

Однако Кусла лишь улыбнулся.

— Почему ты так спокоен?

— Я уже говорил тебе раньше, не так ли?

— Так ты сможешь дойти до Магдалы?

— Ага.

— Но я...

Фенесис подняла свою голову и забормотала.

Её лицо, погруженное во мрак, казалось лицом мертвеца, испачканного могильной грязью.

— Но я не могу представить, почему ты остаешься таким спокойным.

Кусла посмотрел в её глаза с явным желанием отойти от неё, а затем посмотрел слегка в сторону. Это нередко случалось, и это точно был не первый раз, когда он видел чью-то смерть. Жизнь или смерть были лишь простым вопросом: продолжает ли биться сердце или нет. Существовало много разных способов умереть.

К примеру, алхимику отказаться от погони за Магдалой, или Сестре продать своё тело.

Поэтому Кусла сказал это так, словно это была его прощальная речь:

— Всё из-за железа.

— ... Железа?

— Конечно, я говорю не об обычном железе. На самом деле, я думаю об этом как о какой-то шутке.

— ...

Кусла наконец-то криво улыбнулся и пожал плечами, а Фенесис пристально смотрела на него.

Она снова прислонилась щекой к его плечу, словно они были парой любовников во время интимного разговора.

Конечно же, как Кусла чувствовал знакомое чувство, видя, как Фенесис полагается на Хор, так и она, возможно, чувствовала то же самое.

— Не смейся, когда услышишь.

Поэтому Кусла старался изо всех сил говорить с ней откровенно, сказав это полушутя.

Прижавшись лицом к его плечу, Фенесис, продолжая смотреть вперед, тихо сказала:

— Это зависит от того, что ты скажешь.

— Орихалк, – без колебаний сказал Кусла, и звучало это немного резко, ибо чем важнее тема, тем сложнее о ней говорить.

— Металл мечты, или божественный металл. Легендарный металл, который, как говорят, исчез вместе с потерянным континентом, называли Орихалком. Эта легенда сродни сказкам о рыцарях, побеждающих драконов, о которых грезят юнцы.

Кусла решил, что, вне зависимости от ответа Фенесис, он промолчит.

Это была запретная мечта, даже для алхимика. Нет, именно потому что он был алхимиком, это и было под запретом.

Было ли это тем, ради чего стоит рисковать жизнью?

Услышав это мечтательное заявление, любой взрослый человек в здравом уме сделает большие глаза и покачает головой.

— Говорят, что если ударить по нему в его чистой форме, то он зазвенит чище, чем золото. Звучание чистейшего золота – нечто необъяснимое, нечто, что не исчезает долгое время. Звучание Орихалка такого, что кажется, будто он вибрирует, а его кристаллы при этом плавятся. Он имеет тусклый цвет, и только в больших кристаллах виден слабый оттенок.

Фенесис продолжала слушать, ничего не говоря и не шевелясь.

— В Орихалке невозможно объяснить сочетание гибкости ивы и прочности, которая даст фору любому металлу. Он не погнется и не сломается, а герой древних битв Алдегрос остался полностью невредимым, когда разрезал землю клинком из Орихалка, а затем смог идеально вложить его в ножны. Я...

Рука, которую держала Фенесис, слабо дернулась и схватила руку, которая её удерживала.

Это была совершенно нелепая тема, но он не хотел, чтобы её считали ложью или сбивали ею с толку других людей. По какой-то причине Кусла внезапно понял, что если говорить, держа человека за руку, то это будет звучать более реалистично и честно.

— Я хочу создать Орихалк.

— Зачем?

Фенесис впервые что-то сказала.

Кусла слегка поежился, так как дальше начинался мир, где он мог озвучить свои истинные мысли, ничего не скрывая.

Но он держал руку Фенесис, когда та её уже отпустила.

Он хотел что-то передать ей через это касание.

— Я хочу использовать его, чтобы создать меч.

Она подняла свое лицо к нему.

— И для чего?

Её глаза напоминали глаза кошки, прогуливающейся под лунным светом. Они были абсолютно ясными.

Он внезапно почувствовал, что ему нужно извиниться перед собой за мысль, что вполне нормально рассказывать о своих мыслях этой ведьминской кошке-фамильяру.

— Потому что я не могу забыть легенду, которую услышал, когда был молод.

— ...

— Я хочу использовать легендарный клинок из Орихалка, чтобы сражаться, как в тех историях.

Фенесис продолжала молчать, слегка улыбаясь.

Казалось, она нашла кого-то близкого себе.

Когда человек ставит всё ради чего-то, то кажется лепечущим глупцом, если рассказывает об этом стороннему наблюдателю.

Фенесис слегка моргнула и прошептала:

— Тогда... это будет какая-нибудь приключенческая история, где ты побеждаешь монстров из легенд?

— Если бы это было так, то было бы неплохо, но это не тот случай. Когда я еще был учеником, то рассказал об этом Вэйлэнду, он рассмеялся, и в итоге мы подрались.

Фенесис посмотрела в сторону и сказала:

— Я не могу представить, какой металл это будет.

Кусла пожал плечами, усмехнулся и сказал со вздохом:

— Это словно сражаться ради защиты Принцессы. Если есть легендарный меч и смелый Рыцарь, то следом должна идти Принцесса, верно?

Она не знала, смеяться ей или поражаться, но её изумленное и человечное выражение лица было удивительным.

Однако Кусла почувствовал себя намного спокойнее, когда увидел её лицо.

Такая мечта появилась у него потому, что он видел, как его деревня была сожжена дотла. Девушка, с которой днём ранее они ходили на холм, держась за руки, теперь пала жертвой стрел.

В его сердце была лишь одна вера – заполучить силу, способную защитить что угодно.

Но в этом мире, где личная сила одного человека абсолютно ничего не стоила, даже думать об этом, уже было абсолютно нелепо.

Но даже так, Фенесис улыбалась ему с легкой горечью

Кажется, подразумевая, что она была такой же.

— Но земель Магдалы на самом деле нет.

— Э?

— Я не знаю, как много ты слышала о нас... но это, скорее всего, не истина. Моя любимая была убита в предыдущем городе, пока я отлучился, чтобы сходить за вином. Я думал, что нормально будет, если мы просто могли бы болтать, нет, если она попросту была бы со мной. Уже была поздняя ночь; я хотел выпить немного медовухи, перед тем как пойти спать и вышел, чтобы купить её достаточно для нас двоих. Я всё ещё помню улыбку, которая в последний раз была у Фриче, когда я выходил из комнаты, а когда я вернулся, я обнаружил, что она была забита, словно свинья.

Это не было сравнением.

Шпионы, как правило, прятали украденные секреты в определенных местах своих тел. Они были стойкими приверженцами и могли спрятать их в заднем проходе, кишечнике или даже в своей плоти: могли зашить их практически в любую часть своего тела.