— ...

Внезапно кучер поднял голову.

Он, словно дикий заяц, моментально почувствовал, что кто-то посмотрел на него.

Он щелкнул вожжами и повернул свою повозку к углу перекрестка.

Там стоял тощий мужчина с улыбкой на лице.

— Так с тобой всё в порядке, хммм?

Он уделил особое внимание согласным в конце своего вопроса. Его взъерошенные светлые волосы были связаны в пучок, и можно было лишь гадать, сам ли он решил обрезать свою неопрятную бороду, или оставил как всё и было. Даже так, он был единственным человеком в мире, который мог поприветствовать Куслу с усмешкой.

Кусла рефлекторно скривил губы, изобразив улыбку, и сказал:

— Только ты и мог это сказать. Почему ты всё ещё жив?

— Я полагаю, что Бог оберегает меня!

И снова он говорил особенно выговаривая согласные в конце, и всё это было слишком знакомым Кусле. Намеренно или нет, но убийство архимандрита с помощью яда несомненно бы принесло ему наказание смертной казнью, и всё же Вэйлэнд стоял перед ним и был очень даже живой. Алхимики были, как говорил тот старый рыцарь, волшебниками.

— И как ты выжил? Я слышал, что ты закинул кости святого в печь и поджег их.

— Огонь не был зажжен, и это то и стало поводом к освобождению. Божественное наказание минуло меня, потому что я был невиновен и думал, что святой был холодным.

Вэйлэнд продолжал идти, глядя на свои ногти и пожимая плечами.

— А что насчет тебя?

— Я? Я не отравлял его.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто пока жирдяй поглощал свою еду, я появился перед столом, улыбнулся ему и потряс маленьким флакончиком перед его носом. Затем он побледнел и упал замертво.

Это было тем трюком, к которому прибег Кусла, когда дразнил стражников, но подобные методы были очень действенны.

Потому что подобная тактика убила человека, однако казалось, что Вэйлэнд распланировал всё наперед.

— Но зачем ты это сделал?

— Он ухлестывал за моими девушками.

Лицо Вэйлэнда словно спрашивало: «А разве могла быть другая причина?» На что Кусла не мог ответить ничего, кроме как кивнуть в согласии.

— Разве он не был монастырским архимандритом?

— Я сказал, что он флиртовал с монашками. Архимандрит женского монастыря не обязательно должен быть женщиной.

Кусла мог только пожать плечами, удивляясь способности Вэйлэнда провернуть подобный подвиг. Тот монах пал низко, но Вэйлэнд тоже крутил романы с монахинями, которые жили словно птицы в клетке.

— Этот толстяк сделал очень много плохих вещей, которые обычные люди и не заметят, и в глазах обывателей я был избавителем от чумы. Монахини монастыря просили меня спасти их, поэтому я остался безнаказанным. Мне поклонялись как герою монастыря.

— Ты всегда был хорош в таких делах.

— Просто ты не так хорош в этом, Кусла.

Кусла однажды пал на сладкие речи шпионки: он влюбился, попался на крючок, дошел до крайности и утонул лишь ради того, чтобы она была убита. Он пожал плечами и пнул пролетающую мимо курицу.

— Но это действительно шокирует...

Кусла шел вперед и спокойно слушал.

— Я никогда бы не подумал, что я снова буду работать с тобой в одной мастерской, Кусла.

— Это мои слова.

— Как много раз мы встречались в тюрьме Ордена?

Кусла бывал там уже несколько раз, и сам Вэйлэнд не слишком ленился в своих делах, поэтому эти двое довольно часто встречались за решеткой.

— Но когда в последний раз мы вместе работали в мастерской?

Вэйлэнд сделал паузу, перед тем как ответить:

— Хм... пять лет назад, верно? Я действительно скучаю по тем денькам.

Всякий раз, когда они вспоминали то, что произошло пять лет назад, то думали, что тогда они были незрелыми дураками — мысли, от которых у них на лицах всплывали гримасы.

Они оба постоянно спорили и, обучившись немного, крали яды из мастерской, чтобы отравить ими пищу другого.

Однако их мастер был дьяволом, намного хуже, чем они, поэтому на день окончания обучения Кусла и Вэйлэнд планировали отравить его. Как раз после того, как их мастер наполовину закончил есть свой обед с подмешанной ртутью, их и задержали.

Когда их пути разошлись, Кусла попрощался с Вэйлэндом, и они обменялись искренними улыбками. Эта сцена всё ещё была свежа в памяти Куслы.

— Тебя тогда легко можно было тронуть до слез, Кусла.

— Тебе ли это говорить. Разве ты тогда не был очень хорошо знаком со слезами?

Вэйлэнд пожал плечами, резко потянувшись плечами с ясно слышимым хрустом, и повернулся к Кусле.

— В любом случае, давай поспешим встретиться с тем, кто повесит нас, и отправимся в мастерскую. Я с нетерпением жду этого.

Палач, на которого он сослался, отвечал за все алхимические операции с Орденом, и он же владел мастерской в городе.

Он будет вовлечен не только в предоставление необходимых ресурсов для алхимической работы, но также будет помогать алхимикам, если на них начнет давить одна из клик церковной фракции, или они будут приговорены к сожжению на костре. С другой стороны, если алхимики не смогут больше служить Ордену или их признают бесполезными, то их обычно либо продавали Церкви, либо убивали.

Необычно, но, казалось, Орден действительно оставлял за собой право убивать по своему собственному капризу.

Вот почему этих людей называли «Палачами».

Они не были известны, как палачи, потому что алхимики не имели права принять быструю смерть, как, например, обезглавливание, которое применялось к обычным людям. На костре человек умирал слишком быстро, поэтому такую казнь тоже считали слишком легкой. Обычно алхимиков подвешивали рядом с голодными собаками, и их смерть длилась три-четыре дня.

Кусле пришлось напомнить самому себе, чтобы он не ухмылялся про себя, когда он спросил Вэйлэнда:

— Итак, ты тоже пока что не был в мастерской?

— Нет. Я только прислал сюда вещи. Я только этим утром прибыл вместе с Орденским грузовым подразделением.

— Итак, ты только что прибыл?

— Верно.

— Разве ты не мог сперва сходить...?

— Как ты мог ожидать от меня такое?

Вэйлэнд говорил это с издевкой.

— Парт-нёр?

— Я весь дрожу.

— Ты слишком жесток!

Вэйлэнд наслаждался, подражая скулежу собаки, прямо как Кусле нравилось подшучивать над стражниками тюрьмы. Город Гулбетти был расположен рядом с линией фронта, и граждане, которые привыкли уже видеть как наёмников, так и рыцарей, не отличающихся от воров, впадали в панику и быстро расступались перед ними.

Алхимики.

Эти гадкие люди, которые сбились с пути.

Когда он был молод, Кусла ответил бы злым замечанием или холодной насмешкой.

Однако теперь у него не было для этого мотивации, но в крайнем случае он дразнил стражников. Вэйлэнд же, казалось, ничем не отличался от себя в дни ученичества и мог совершить убийство так же легко, как и моргнуть глазом.

— Но я согласен, надо идти в мастерскую. Я хотел бы расплавить этот холод внутри меня, словно расплавить метал, — размышлял Кусла.

— Учитывая вид города, я думаю, она будет в хорошем состоянии. Что и ожидать от здания на линии фронта.

В северных землях, где Орден Клаудиса сосредоточил свои финансы и военную мощь, Гулбетти использовался как база. Северные земли принадлежали Ордену, и ясно, что там никто не мог высмеивать их, так как их власть была неоспорима.

Многие скупые алхимики желали этого и мечтали о мастерской, расположенной рядом с передовой: с таким расположением они могли ковать железо, пока оно горячо. Люди сделают всё что угодно ради победы.

У них был бесконечный запас материалов, им разрешалось иметь книги, которые предоставлялись им в первоочередном порядке, и они имели право вести дела с местными ремесленниками и шахтами. Им также предоставлялось множество привилегий, таких как возможность читать секретные или запрещенные книги.