— Ладно, но позаботься исключительно о защите. Тогда всё встанет на свои места. Я уверен, потомки торта будут процветать. И под потомками я подразумеваю плесень.

Дверь чулана на это затихла, но через некоторое время.

— Можно взять свои слова назад и стать охотником?

— Быстро же ты оставила сторону справедливости. Так что ты собираешься сделать? Занять сторону зла и стать разрушителем всего вкусного, унаследовав доскональную политику выжженной земли?

— Я-я не могу разрушать торты! Торты созданы для того, чтобы их есть!

Не вижу никакой разницы, — подумал Харакава.

— Невелика беда, но пошевеливайся, Хио Сандерсон. Я уже готов идти.

— Э? К-какой ты быстрый.

— Нет, это просто ты медленная. Группа Ёкоты уже ушла.

Никто не сидел на месте. Одни прибывали с западного Токио, другие с Яманаси, но все остановятся у станции Митака, перед тем как рассредоточиться по городу.

Харакава и остальные тоже должны были собраться в Митаке.

И парень испытывал необходимость прибыть туда раньше остальных.

…Иначе кто знает, какие слухи они распустят, чтобы убить время.

Он легко мог представить, что Саяма, Синдзё, Казами и Изумо скажут в случае их опоздания.

— Ха-ха-ха. Харакава наверняка опоздал, потому что снова заигрывал с Хио-кун, несносный педофил.

— Н-не зови его педофилом. Это нехорошо по отношению к нему и Хио. Зови его лучше несносным лоликонщиком.

— Это одно и то же. Но у вас, второгодок, однозначно интересные предпочтения…

— Ага, но мне вот интересно, не обретёт ли в будущем Хио настоящие буфера.

— Рюдзи-кун, что такое «буфера»?

— Ха-ха-ха. Мигаге-сан, с тобой ей вовек не сравниться. Хитрость в том, чтобы размеры были хорошо сбалансированы.

К воображаемой беседе неожиданно, но сами собой присоединились Хиба и Микаге, но это не казалось неуместным. В результате всего Харакава содрогнулся и ощутил на спине неприятный пот.

…Нехорошо.

Если они ещё задержатся, он не сомневался, что разыграется именно такая ситуация, и вся группа решит, что их заблуждения произошли на самом деле.

Они все будут смотреть на него как на педофила, и надеяться на «буфера».

Вдобавок комментарии активируют правое полушарие мозга Хио, она скажет что-то странное, и его мирную жизнь охватит разрушительное пламя.

…О, нет.

Как только он это подумал, дверь чулана произнесла.

— Э-э, Харакава? Ты чего вдруг затих?

Спросив это, она будто что-то осознала.

— А! Т-только не говори, что у тебя проблемы с головой?!

— Заткнись и вылезай.

— Э?

Дверь чулана звучала удивлённо и продолжила скорее неуверенно.

— Н-но Харакава. Я всё ещё голая. Н-нет, т-тебе… так интересно увидеть меня, в чём мать родила?!

— Если бы меня интересовали зародыши, то я мог бы понять, что творится в ваших мозгах.

— Ой, да брось, Харакава. Не будь таким.

— Давай уже быстрее одевайся!

— Л-ладно, — ответила дверь.

В следующий миг он услышал глухой звук, будто что-то зашевелилось в чулане.

Потом оно стукнулось о полку выше.

— Х-х.

Хио вскрикнула от боли, перекатилась вправо, и врезалась в правую стену.

— А-ай.

Она откатилась в обратную сторону и ударилась о то, что звучало как книжный шкаф.

— О-ой! Ну почему сейчас?!

Девушка быстро попыталась принять сидячее положение, и снова стукнулась об полку сверху.

Харакава услышал глухой звук, что-то упало, и затем десять секунд тишины.

— …Хио?

Он её позвал, озадаченно наклонил голову, и посчитал это странным.

— Ты закончила валять дурака?

— Валять дурака?! Это не игра! Я серьёзно!

— Ты всерьёз на всё натыкаешься? Тогда извини, что прервал. Я ухожу.

Он повернулся спиной к чулану.

…Безнадёжно. Если я буду ей потакать, то проторчу здесь целый день. Она может добраться до Митаки на поезде, но мне нужно прийти первым ради своей же сохранности.

Но…

— Ах, п-прошу, подожди!

Хио открыла дверь чулана и выбежала с сумкой.

Когда он увидел слёзы на её глазах и спортивную сумку, то осознал, что, видимо, зашёл слишком далеко, но в то же время…

— …Где твоя одежда?

— Э?

Она опустила взгляд и осознала, что голая.

————!

Хио покраснела, отшвырнула сумку в сторону, и быстро нырнула обратно за закрытую дверь.

Харакава услышал, как она торопливо рыскает внутри ящика у задней стенки чулана.

— Т-ты вредина и извращенец, Харакава! Ты меня обманул, чтобы я вышла голой!

— Какое неправдоподобное обвинение. Лично я думаю, дело скорее в потере всякого здравого смысла нормального человека.

— Д-да всё равно! — закричала она ответ, когда он услышал шелест одежды.

Затем она открыла ещё одну коробку, но следом….

— А.

После голоса осознания, все звуки внезапно прекратились.

Харакава недоумевал, что происходит.

— Э-э, Харакава? В этом… чуточку сложно признаться, но… я-я думаю, моя одежда в той сумке.

Он закинул сумку в чулан и услышал писк, когда её поглотила тьма.

За этим последовал звук расстегивания молнии и копания в вещах.

— Э-э, о, это… и это… идёт вниз… нет, это верх… верх, верх, низ, низ…

— Хио Сандерсон. Мне кажется, ты сейчас кое-что пропустила.

— И-и что?.. Вот так вот.

— Ты оделась?

— Да, — в восторге сказала она. — Я только что закончила надевать футболку!

Как можно быть такой медлительной? — гадал он, но вслух не сказал. Она невероятно быстра, когда речь заходила о беге или перекосе разговора в странные направления, но медленнее обычного во всём остальном. Если он что-то скажет, немалые шансы того, что она выйдет в одной футболке.

И что бы тогда сказали остальные?

— Ох, батюшки, Хио, почему ты выставляешься в виде голой в футболке? Я не припомню, чтобы учила тебя этому противоречивому жанру.

— Роджер! Роджер! Что ещё за вид голой в футболке?!

— Тэстамент. Я считаю, это вариация древней японской традиции Канпу Масацу. Вы носите чрезмерно лёгкую одежду в холодную пору для тренировки разума и используете торговые неурядицы для достижения полнейшей победы. Это волшебная традиция международных отношений. Некоторые доходят до того, что сидят под водопадом.

— Ясно, ясно. Какая пугающая страна эта Япония, что прибегает к волшебству для решения своих международных проблем!

Вообразив так много, Харакава всерьёз начал переживать о своём будущем.

Но в скором времени…

— Хорошо, готово! Я оделась!

Радуясь, что смогла одеться самостоятельно, Хио покинула чулан.

Выйдя на свет, она немного подняла руки и перекрутилась, чтобы показать свой наряд.

— Н-ну? Я всё правильно надела? Ничего не выглядит невпопад?

— Ну… — Хараква медленно открыл рот, молча созерцая наряд Хио. — Почему ты оделась в спортивный костюм? И почему это обноска моей мамы?

Хио посмотрела на красно-коричневый спортивный костюм с затёртыми белыми полосами по бокам.

— А-а что с ним не так?

— …Где твоя одежда?

— В сумке.

— Вся? В той маленькой сумке?

Он увидел, как она кивнула и ответила, как ни в чём не бывало.

— У меня всего два комплекта одежды.

— Ты что, персонаж из детской манги? …Что случилось с деньгами, которые я тебе дал?

— Они все ушли на кроссовки и шорты команды лёгкой атлетики.

Он внутренне свесил голову.

…Вот чёрт.

Харакава и физически опустил голову, после чего поместил ладони ей на плечи.

— Это я виноват. В самом деле…

— Ч-чего? Почему ты на меня смотришь с жалостью?! — она хлопнула в ладоши. — М-мне вполне хватает на школьную жизнь, и домоправительница говорит, что даст мне немного одежды со времен её юности, т-так что всё хорошо.

В своём сердце Харакава искренне извинился перед родителями Хио, которых никогда не увидит.

— Из-за моей беспечности ты стала жить как беднячка…

— Я-я не бедная. С чего ты вдруг такое говоришь!