— То есть?..

— Она невероятно серьёзна. Ноа-кун оружие и отнюдь не напарник, поэтому на деле её поддерживает только собственная серьёзность.

Саяма слегка опустил взгляд и проговорил тихо, словно представляя девушку, о которой рассказывал.

— В данный момент она стоит на передней кромке чувства утраты каждого мира, и сама потеряла дорогого человека. Она загнала себя в эту позицию, поэтому поставила всё на средства преодоления этой потери. И всё же, создание мира воскрешения также отрицает себя, как члена мира разрушения.

— Тогда что ты будешь делать?

— Выбью из неё дурь.

Его тихое заявление на секунду выбило Синдзё из колеи и побудило закрыть глаза.

— Я тоже, подобно ей, что-то утратил, а что-то нет. И тоже могу стать серьёзным. А значит, мы одинаковые. И мне не нравятся её методы. Чтобы врезать своему иному «я», других причин мне не нужно.

— Ты сможешь… победить?

— Если нет, тогда её серьёзность возьмёт верх. Это не так уж плохо. В конце концов, такой итог превзойдёт мою серьёзность. Такому итогу я смогу поверить. И поэтому я отброшу любые ожидания, говорящие о крайне невыгодном положении, и что может не получиться повернуть всё на свою сторону. Взамен я хочу сделать всё, на что способен.

После паузы Синдзё, наконец, горько улыбнулась.

Саяма одарил её озадаченным взглядом, и она перед ответом сжала его руку.

— Ты порой совсем как ребёнок.

— Да. Даже я должен признать, что это поистине прелестно, как я испытываю потребность лизнуть некоторые вещи, чтобы узнать их вкус.

— Я совсем не об этом!

Проверив, не услышал ли кто ещё, Синдзё расслабила плечи.

Но не отпуская его руку, она добавила в голос немного интонации.

— Я пойду с тобой, знаешь?

— Я рассчитываю на это, Синдзё-кун. Пойдем вместе врежем той дурочке.

Его лицо ничего не выражало, но она почувствовала намёк на улыбку.

— И остальные тоже помогут: Казами, Изумо, малыш Хиба, Микаге-кун, Харакава и Хио-кун.

— Есть и другие: американский UCAT, согласные с нами Гиры, и выжив…

Она запнулась, не договорив «выжившие из японского UCAT».

Синдзё гадала, что же с ними случилось.

Основываясь на том, что она слышала о Левиафане, она сомневалась, что все упомянутые могли дать отпор.

Враг был крупнее города и обладал силой положительного и отрицательного из каждого Гира.

…Мы ничего не сможем сделать?

Она решила не спрашивать это вслух, и Саяма тоже промолчал.

Об этом он не станет её обнадёживать.

Синдзё снова сжала его руку.

— Последняя битва завтра, да? Как насчёт того, чтобы до тех пор поискать остальных? И собрать людей нам в помощь?

— Я думал о том же, Синдзё-кун, — Саяма кивнул. — Наш противник велик и серьёзен, тогда как мы малы и серьёзны. Так что перед тем, как столкнуться с ним, лучше собрать равное количество серьёзности.

— Точно, — Синдзё кивнула, сильнее сжала его руку, и гадала, не безнадёжно ли это. — Давай постараемся изо всех сил.

Говоря, она смотрела на пустой учительский стол.

Затем внимание привлёк другой звук.

— Э?

Синдзё услышала помехи.

Все в школе узнали их, потому что они предшествовали звонку.

Это указывало на одно.

— Последний классный час…

Начинается.

Но звонок не прозвенел. Взамен…

—————.

Она услышала белый шум, предшествующий извещению по всей школе.

— Что это?

Как только она спросила, из каждого динамика в школе вырвался голос.

Саяма приготовился к тому, что грядёт, и слушал вместе с Синдзё голос, исходящий из динамиков.

Он услышал голос мужчины.

— Внимание.

Парень его узнал.

— Ооширо… Итару?

Но, — гадал он, когда переглянулся с девушкой.

Он посмотрел с сомнением, а она — с недоумением.

— Он… выжил?

Вопрос Саямы красноречиво получил ответ от динамика.

Он предоставил изложение воли под названием «слова».

— Внимание.

Казами услышала, как голос Итару произнёс то же слово.

Изумо за партой рядом нахмурился.

— Погоди-ка… Мы же сейчас в школе.

Она понимала. В самом деле.

Но ещё подумала.

…Что происходит?

Эта мысль превратилась в желание узнать больше, и девушка подняла взор.

Она глянула на динамик, изрекающий волю мужчины.

Все вокруг неё слишком недоумевали для каких-либо действий.

Посреди неподвижности Казами и Изумо слышали, как голос продолжил.

— Внимание.

Голос Итару начал с того же слова в третий раз.

— По всему UCAT вводится чрезвычайное положение.

Хиба и Харакава мчались по северной дороге школы, везя своих партнёров, и слышали голос, доносящийся к ним от рядов школьных общежитий.

— Этот приказ даётся со всей полнотой полномочий надзирателя Отряда Левиафана Ооширо Итару, — сказал голос. — Все члены UCAT входят в чрезвычайное положение касаемо мира.

Саяма стиснул в ответ руку Синдзё и слушал хриплый голос, доносящийся из динамика.

Он старался не пропустить ни единого слова или буквы.

— Когда вы это услышите, сомневаюсь, что я ещё буду с вами.

Парень услышал горький смешок.

— Не забудьте возрадоваться по этому поводу.

И…

— Все вы стоите в конце тренда, который создали мы, поэтому непременно встанете на моё место.

Хио в коляске мотоцикла Харакавы приложила руки к ушам.

Она раскрыла ладони, чтобы уловить окружающий шум и голос, смешавшийся с ним.

— Чтобы добраться сюда, потребовалось шестьдесят лет.

Последовала пауза на вздох.

— Чтобы изменить курс, потребовалось десять.

Изумо слушал.

Рядом с ним Казами низко погрузилась за партой, так что ему ясно виделась её сосредоточенность.

Он напустил апатию, но, подпирая голову рукой, навострил уши в сторону динамика.

— Эфемерная справедливость.

Изумо прошептал те же слова.

— Сострадающий злодей.

Харакава вёл мотоцикл к северу школьных корпусов.

Он приближался к мощёной дороге, что увеличивало риск заноса, но всё равно сжал ручку газа.

Если он тут замедлится, то может куда-то опоздать.

— Не говоря уже о том, — сказал голос. — Разум, чувства, узы и намерения, к которым они привели.

В его голосе слышалось самоуничижение.

— Всё это будет собрано в худшем из возможных сценариев. Как бы нелепо это ни звучало.

Синдзё чувствовала силу руки Саямы.

Она ощутила жар и биение пульса.

Поэтому кивнула и посмотрела в ту же сторону, что и он: на динамик, издающий слова Итару.

Словно отвечая на её взор, голос мужчины продолжил.

— Соберитесь с силами. Дайте воле выразить протест. Вот что сейчас необходимо.

Голос вздохнул.

— В конце концов, прошлое — включая последние шестьдесят лет и Концептуальную Войну — конечно. Если пожелаете, последует намного, намного больше. И вы найдёте это, только сразив прошлое и повернувшись к нему лицом!

— Так что, по крайней мере…