Здесь следует сказать, что, если бы Прохоров был более внимательным, он непременно заметил бы, что у ворот его дома стояли на стрёме ребятишки, которые сразу исчезли, как только фигура гвардии старшины появилась на горизонте.

Ребятишки влетели во двор.

— Идёт!..

Управдом Кузьма Егорыч откашлялся и сказал:

— Спокойно.

Войдя во двор, Прохоров удивлённо остановился. Двор был посыпан песком, вдоль дома тянулись клумбы. В самом центре под высоким тополем стоял накрытый стол, и прямо против ворот между двумя рейками, вбитыми в землю, красовался художественно исполненный плакат: «Пламенный привет Герою Советского Союза Алексею Алексеевичу Прохорову!».

Прохоров смущённо улыбнулся. Заметив, что во дворе полно людей, он вежливо отдал честь присутствующим. В тот же момент, в абсолютной тишине, к нему подошёл бледный от волнения управдом и, остановившись на расстоянии трёх шагов, провозгласил:

— Дорогой Алексей Алексеевич! От имени домоуправления и всех проживающих в нашем доме приветствую в вашем лице лицо, которое лично участвовало в штурме Берлина! Ура, товарищи!

Раздались аплодисменты.

Прохоров был очень тронут. Он снял пилотку и жестом установив тишину, сказал:

— Спасибо, товарищи. Большое спасибо!

Кузьма Егорыч взял его под руку.

— А теперь, дорогой Алексей Алексеевич, прошу к столу!

— Спасибо, только я сперва к себе подымусь, на Веру Гавриловну гляну и на Сашку.

— Нет!.. Туда не ходи. Тебе сюрприз будет. Ясно?…

Управдом подвёл гостя к столу и, указав на кожаное кресло с высокой спинкой, значительно произнёс:

— Прошу занять почётное место. Садись, Алексей Алексеевич.

— Это откуда же кресло такое?

Управдом сделал знак.

— Абрам Сергеич, дайте пояснение насчёт кресла товарищу Герою.

Абрам Сергеич — зубной техник из девятой квартиры— поправил пенсне и сообщил:

— Кресло специально предоставлено мною для вашей встречи. Это вольтеровское кресло, названное так по имени знаменитого французского писателя Франсуа — Мари Вольтера.

Абрам Сергеич поклонился и сел на своё место, а Кузьма Егорыч, пригласив за стол остальных жильцов дома, сказал:

— Раньше в этом кресле сидел Франсуа Мария, а теперь сидишь ты, наш уважаемый, можно сказать величий, жилец.

Прохоров посмотрел на управдома умоляющими глазами:

— Слышь-ка, Кузьма Егорыч, дай я к себе поднимусь…

— Сиди, дорогой. Всё будет в порядке.

Кузьма Егорыч встал и, подняв бокал, сказал:

— Позвольте мне, граждане, предложить тост. На сегодняшний день вернулся с победой наш дорогой жилец товарищ Прохоров. В то время как он сражался с врагом, мы тоже не дремали, а именно: произвели ремонт жилого фонда, а также насадили зелень. Предлагаю выпить за здоровье нашего Героя!

Все чокнулись с Алексеем Алексеевичем. Он наклонился к Кузьме Егорычу:

— Я всё же пойду.

— Сиди! Я ж говорю — тебе сюрприз готов. Терпи!..

Прохоров несколько раз порывался уйти, но потом смирился. Ему, видно, и в самом деле готовился какой— то сюрприз.

Кузьма Егорыч, успевший слегка захмелеть, уверенно руководил торжественным мероприятием.

— Пряжкин Семён! Скажи стих, что вчера сотворил!..

Семён Пряжкин, счетовод с мясокомбината, встал и прочитал четверостишие:

Кузьма Егорыч гордо сказал:

— Ни один поэт у нас не прописан. Исключительно одни любители.

За столом становилось оживлённей. Стихийно возникла самодеятельность. Акушерка Матильда Павловна, красиво заламывая пальцы, исполнила произведение Лермонтова «Бородино». Артист эстрады Семиколонский из шестой квартиры спел неаполитанскую песню,

— «О Мари! О Мари!.. Я навек потерял свой покой…» — пел Семиколонский, а управдом, обняв Прохорова, ласково говорил:

— Талант! Глянь на него, можешь себе представить, что этот артист и есть самый главный во всём доме неплательщик, а?…

После пения были танцы. Люся Маркова с Васей Краморенко из четырнадцатой квартиры исполнили украинский танец гопак. Абрам Сергеич громогласно отметил:

— Вы смотрите, какое обилие талантов. Это всё ваш приезд, Алексей Алексеевич. Это вы подняли таланты из глубин.

Кузьма Егорыч похлопал по плечу зубного техника.

— Абрам Сергеич. Первый человек в полости рта!

Когда кончились танцы, Прохоров встал и сказал:

— Большое спасибо, товарищи, за гостеприимство и за угощение. Мне время домой идти…

— Стоп! — сказал управдом. — На машине поедешь.

— Зачем мне машина? Я уж как-нибудь пешком поднимусь на третий этаж…

— Нет, — управдом лукаво посмотрел на гостя, — никуда ты не подымешься, потому что Вера Гавриловна и Сашка уже две недели здесь не живут…

— То есть как?

— А вот так. Проживают они в новой двухкомнатной квартире по адресу Башиловка, дом семь. Это им райисполком условия создал как семье Героя. А телеграмму твою мы сюда получили на старый адрес и решили встречу тебе сделать. Поскольку ты наш бывший жилец и именно из этого дома на фронт ушёл.

Прохоров растерянно улыбался, а люди вокруг принялись аплодировать.

— А это мы тебе вроде как сюрприз. Ясно?

Кузьма Егорыч погрозил пальцем: ~

— Чтоб старый адрес не забывал! А машина тебя у ворот ожидает — «эмка».

Провожаемый участниками встречи, Прохоров вышел за ворота и сел в машину.

«Эмка» тронулась.

Кузьма Егорыч стоял, держась за решётку ворот, и вдруг с чувством негромко запел:

— «О Мари! О Мари!..»

После чего послал вслед уходящей машине воздушный поцелуй.

Марина вязала быстро и очень ловко, Отвлекись она, всё равно руки продолжали бы делать своё дэло. Ей бы сейчас на миг отложить вязание, она бы увидела мужчину — он подкатил детскую коляску вплотную к скамейке и поставил её рядом с коляской, в которой лежала Ленка.

Мужчина тихонько прогудел какую-то мелодию, потом сел и замолчал. Скорей всего, он искосс разглядывал свою соседку. Как раз в этот момент подал голос ребёнок, которого привёз мужчина. Марина вязала, не поднимая глаз, а мужчина сказал:

— Спи, товарищ Самарин. Дедушка охраняет твой покой.

Она посчитала петли. Сколько сразу информации — в коляске мальчишка, фамилия его Самарин. Ребёнка сопровождает дед, а поскольку он дед, можно ожидать новых сообщений. Деды большие мастера посудачить. Правда, если быть объективной, нужно признаться, что и бабки не шибко ограничивают себя по части высказываний. Так что в данной ситуации будет кому поддержать беседу.

Ленке седьмой месяц, Марина — бабушка со стажем, но привыкнуть к этому почётному ззанию никак не удаётся. Она бабушка. С ума сойти. Хотя, вообще-то говоря, если сидящий по соседству гражданин внимательно её разглядел, он, конечно, уже заметил, что з волосах её поблёскивает седина. Но она нисколько ей не мешает, наоборот, многие даже считают, что она Марине идёт, она добавляет солидности, хотя, если разобраться, не так уж ей необходима эта самая солидность. Студенты упорно продолжают считать её молодой, но тому есть особая причина. Тут уж нечего прибедняться и изображать всё как нечто обыденное. Безусловно, в её судьбе и в её прошлом есть некая исключительность, которую нельзя забыть, такое даётся далеко не каждому, и потому люди часто вспоминают то, что было в её жизни.

Деликатно помолчав, мужчина опять что-то прогудел и снова умолк.

«Увертюра окончена. Сейчас он заведёт разговор».

— Разрешите обратиться?

Она подняла глаза и увидала широколицего плечистого дядечку в штормовке поверх лыжного костюма, s вязаной шапке с помпоном.