— Правда? …Название определённо громкое.

— Да, и прям как в истории, она очистила своё магическое государство и умерла в одиночестве. Ты очень огорчилась и не прекращала рыдать, но поэтому сейчас ничего не помнишь?

— Я уверена, что просто сдерживала травму!!

Она перешла на крик, но её мать поднесла палец к губам.

— Чисато, ты побеспокоишь соседей.

— Ой, извини.

— Когда в сердце скопится стресс, выпусти его, посоветовавшись с кем-то, а не гневом. Хорошо?

Казами кивнула и опустила голову с банкой пива в руках. Она также покосилась на Изумо.

…Почему он так рьяно поедает котлеты?

Девушка заметила, что её отец, освободившись теперь от пивного ада, тоже насел на котлеты, и Изумо, похоже, с ним соревновался.

Увидев это, она поднесла банку к губам.

Казами наклонила банку, а затем голову, чтобы залпом выпить содержимое. Она сказала себе, что сначала допьёт, а потом решит, рассказывать что-то или нет.

Ей много чего было сказать, но одно брало верх на всем.

…Эгоистичное заявление Саямы о роспуске Отряда Левиафана.

Она не могла поведать родителям о UCAT, но могла изменить так, словно речь шла об её подработке. Или могла приплести сюда музыкальную группу или что-то такое.

Размышляя, она громко проглотила алкоголь и услышала голос отца:

— Изумо-кун, с Чисато недавно что-то случилось?

— Похоже на то, папа. Кажись, она передумала выходить за меня замуж.

То, что они сказали, как вежливо говорили, как называли друг друга, и тон их голосов, ввергло Казами в шок. Она выразила его ударом банки по столу, и чуть не подавившись.

— Ч-что за бред ты несёшь, Каку?!

— У тебя из носа потекло, Чисато.

Она лихорадочно подхватила со стола салфетку и высморкалась. Тем временем её мать приложила ладонь к щеке.

— Извини, Изумо-кун. Чисато трудно выбирать подходящие выражения.

— Я знаю, мама. Она вечно использует кулаки раньше слов.

Казами устроила демонстрацию.

Но, стукнув его, она осознала, что это поставит под угрозу их домашнее убранство, поэтому тут же схватила его за шкирки и потащила обратно.

— П-подожди секунду, Каку.

— Только после тебя.

— Да просто послушай.

Он улыбнулся, пока она держала его за шкирки.

— О? Тебе есть, что сказать? Ладно. Говори, Чисато.

А, — подумала она, услышав это.

…Он специально меня на это натолкнул.

— Ладно уж, — сказала Казами, глянув перед собой.

Там она обнаружила, как её родители наклонились вперёд, подперев головы руками.

— В-вам незачем принимать такие выжидающие позы.

— Но мне немного грустно, и немного радостно видеть, что вы двое уже ругаетесь, как женатая парочка.

— Я бы не прочь получить чуть больше грусти, — сказал Изумо. — Особенно по отношению ко мне.

Её отец пропустил это мимо ушей.

— Когда это в последний раз Чисато с нами советовалась, вместо того, чтобы просто задавать вопросы? Вроде бы со времён урока готовки в средней школе, когда от её стряпни прочие девочки задеревенели и закопали её по шею в песочнице?

— Она тогда начала учиться готовить, ведь так?

Казами раздосадовало, что они это помнят, но Изумо во время истории выглядел на удивление счастливым. Она понятия не имела, как реагировать на щекотливое чувство, которое вызвало у неё происходящее, но всё равно решила заговорить:

— Эм, на работе…

— Тебя угнетает твой босс, Чисато?! Вот теперь я зол! Я переделаю завтрашние специальные теледебаты и переименую их: «24 часа слежки и издевательств над злостным боссом моей дочери»! …Ай!

Казами запустила тарелку с опозданием, поэтому он успел немало наговорить.

Она сказала себе в следующий раз быть попроворнее.

— Чтобы облегчить нашу работу, мы создали группу. Мы как раз только получили новых членов, и выглядело так, что у нас всё хорошо заладилось, но потом парень в центре группы неожиданно сказал, что нам нужно распасться. …И нам как раз должно прибавиться работы.

— Выходит, тебе интересно, с чего бы вам распадаться, когда впереди так много работы, и есть все нужные вам люди? Так, Чисато?

Говоря это, её мать выдала небольшую улыбку, и Казами кивнула.

Растерявшись, она начала палочками измельчать пропитанные в соусе котлеты.

— Приказав нам разойтись, он назначил меня временным лидером. …Но с его точки зрения, мы реально распались. И в то же время, мы собрали для работы лучших людей.

Она выдала вздох, который звучал почти как смешок, и преувеличенно пожала плечами.

— Если что шло не так, мы можем это исправить, но он нам ничего такого не говорил. Мы не знаем причину за всем этим, но ему будто наплевать. …Что тогда он думал о тех из нас, кто собрался для нашей работы? Он думает, что мы насколько непутёвы, что даже не поймём его ход мыслей?

— Ну, что для тебя значат сослуживцы, Чисато?

— Ну… Я могу им доверять, они опытны, умеют использовать этот опыт, и с ними весело проводить время, — она заколебалась. — Поэтому даже если будет тягостно или дела пойдут невпопад, я могу перетерпеть. …Я вложила в это много сил.

— Но звучит так, будто для него всё иначе.

Слова матери ясно прогремели в её ушах, и она подняла голову, которую в какой-то момент опустила.

Казами увидела привычную небольшую улыбку, и эта улыбка произнесла:

— Ты не можешь с этим согласиться, правда? Ты так усердно трудилась и собрала себе в помощь множество людей и силы, но это всё отбросили как бесполезное, даже не дав тебе причины. Ко всем твоим усилиям помочь этому лидеру отнеслись, как к ничего не стоящим.

Казами просто кивнула, но затем ощутила, что этого недостаточно.

— Всё это время, мы…

Говоря, девушка вспомнила всё со времен встречи с Изумо и присоединения к UCAT.

Она получила G-Sp2, закончила несколько миссий, и в итоге её поместили в Отряд Левиафана. В том лесу Окутамы она подстрелила оборотня, чтобы спасти Синдзё и Саяму, и это привело её к настоящему.

…Почему я занимаюсь такой опасной работой?

Она задавалась этим вопросом множество раз, но пыталась поручиться, что больше никогда не будет этого делать.

…В конце концов, это под силу только мне.

Казами работала над тем, чтобы с уверенностью так сказать, несколько раз чуть не погибла, но при этом и спасала других.

Затем девушка получила напарников. Она даже спасла тогда Саяму.

Но по какой-то причине, он приказал им расформироваться.

Несмотря на знание, как это опасно, он решил действовать в одиночку вместо того, чтобы работать со всеми.

Казалось, будто он говорит, что их сила, усилия и всё остальное не имели смысла.

— Почему люди не признают все усилия, которые ты вложил в некоторые вещи? И наша работа как раз стала такой интересной. Я реально настолько бесполезна?

В самом конце Саяма сказал искать причину их роспуска в собственном прошлом.

Но их прошлое разнилось между собой. Саяма и остальные расследуют своё прошлое, последовав по стопам родителей, принадлежавшим к UCAT, но Казами была обычным человеком без всего этого. У неё нет родственников, связанных с UCAT, поэтому её связь впервые проявилась два года назад во время атаки 6-го и 10-го.

…Он же не говорит, что могут остаться все, кроме меня?

Он хочет сказать, что дальнейшее сражение будет слишком тяжёлым без прошлого, дающего причину сражаться?

— О чём он думает? Я что, слишком о себе возомнила? Мне следовало просто проявить безразличие?

Бормоча волнующие вопросы, она осознала собственную робость.

Девушка подняла взгляд и обнаружила, что родители молча смотрят в её сторону.

Ей казалось, что она заговорила только потому, что не выдержала их молчаливых взглядов, и знала, что скорее жалуется, чем советуется с ними, но, несмотря на это, быстро произнесла:

— Ч-что я должна делать в таких случаях? Вы знаете?

— Ну, — начал ей отец, сделав паузу. — Тебе особо ничего не остается, так что делай, что хочешь.