Ломов бросился к передвижной кухне, Синдяшкин – к лошади. Ломов торопливо укладывал на бак какие-то мешки. Синдяшкин отвязывал лошадь от дерева, путаясь в узлах веревки.

- Шевелись, Иваныч! – бросил Ломов Синдяшкину.

Синдяшкин выхватил из кармана нож и обрезал веревку.

***

По проселочной лесной дороге тянулся тыловой обоз. Его замыкала передвижная кухня, на облучке которой сидели Ломов и Синдяшкин с автоматами за спинами.

Ломов держал в руках вожжи, погоняя лошадь, тянувшую передвижную кухню.

В воздухе со всех сторон гремели орудийные выстрелы и взрывы бомб…

…На очередном ухабе у передвижной кухни отвалилось колесо. Оно покатилось в сторону. Кухня резко накренилась вбок, а Ломов и Синдяшкин кувырком полетели на землю. Ломов упал прямо на Синдяшкина, грузно навалившись на него своим огромным телом. Синдяшкин жалобно и протяжно застонал.

- Егорыч, слезай! Раздавишь же!

- Да что твоим костям будет! – бросил, поднимаясь, Ломов.

Синдяшкин тоже встал, кряхтя и почесывая бока. Ломов побежал к колесу, закатившемуся в кусты. Синдяшкин заковылял к кухне…

…Тыловой обоз полка исчез за деревьями…

…Ломов и Синдяшкин, присевшие на корточки, закончили прилаживать колесо и встали.

Оба посмотрели туда, где дорога терялась среди деревьев: хвоста обоза было не видно.

Ломов махнул рукой.

- Поехали! Быстро!

Повара заскочили на облучок кухни.

- Отстали мы…, - тоскливо протянул Синдяшкин.

- Ничего, догоним! - Ломов натянул вожжи. - Н-но!

Лошадь тронулась с места…

Передвижная кухня двигалась уже по другой лесной дороге. Орудийный выстрелы и разрывы бомб гремели где-то далеко впереди. Синдяшкин повернулся к Ломову и кивнул головой вперед.

- Далеко уже наши. Ох, попадем мы с тобой в окружение…

- Да не каркай ты!

…Вскоре лес начал редеть. Услышав сбоку приглушенный рев мотоциклов, Ломов и Синдяшкин посмотрели в ту сторону, откуда он раздался. Тревожно переглянулись.

Ломов остановил лошадь. Повара соскочили на землю. Ломов махнул рукой.

- Пошли, поглядим!

Пригнувшись и сжимая в руках автоматы, повара пробирались среди деревьев. Рев мотоциклов становился все громче и громче. Повара приближались к опушке леса…

…Уже недалеко от нее повара сквозь деревья увидели, как по грунтовой дороге, ведущей вдоль опушки, с ревом мчались мотоциклы, на которых сидели немецкие солдаты. Мотоциклы ехали в том же направлении, что и повара. Ломов и Синдяшкин, не сговариваясь, упали на землю. Ломов повернул к Синдяшкину голову.

- Накаркал!

- Да я-то тут причем?

Ломов почесал затылок.

- Будем пробиваться к своим, - он оглянулся назад. - Двигаться к линии фронта по той же дороге.

- Может, кухню нам бросить? – предложил Синдяшкин. - Пёхом сподручнее. А с ней – засекут нас фрицы, как пить дать.

Ломов сердито посмотрел на Синдяшкина.

- Я те брошу! Имущество надо сберечь. 

***

Передвижная кухня двигалась по той же проселочной лесной дороге.

Ломов и Синдяшкин услышали впереди шум мотоциклов.

- Прятаться надо! – испуганно прошептал Синдяшкин.

Ломов направил лошадь в лес. Передвижная кухня съехала с дороги. Но углубиться в лес повара не успели.

На дороге появились два мотоцикла с четырьмя немцами. У троих фрицев были автоматы, а у солдата на втором мотоцикле – пулемет. В люльке переднего мотоцикла сидел уже немолодой фельдфебель. Фельдфебель и Ломов с Синдяшкиным заметили друг друга одновременно. Фельдфебель крикнул что-то солдату за рулем, толкнул его в бок и, вскинув автомат, навел его на поваров. Ломов и Синдяшкин спрыгнули на землю, наводя автоматы на фрицев. Фельдфебель дал по поварам очередь с мотоцикла, который начал тормозить, но еще не успел остановиться. Ломов и Синдяшкин ответили дружным залпом. Пуля попала в голову солдата за рулем переднего мотоцикла, и убитый немец уронил ее на руль: мотоцикл съехал с дороги, врезался в дерево и перевернулся. Придавленный мотоциклом фельдфебель, автомат которого улетел далеко в сторону, истошно закричал от боли. Немцы на втором мотоцикле тоже начали стрелять по Ломову и Синдяшкину.

Повара дали по ним несколько очередей, убив обоих. Второй мотоцикл, проехав еще немного, также съехал с дороги, уперся в дерево и заглох.

В наступившей тишине были слышны лишь жалобные стоны и причитания придавленного мотоциклом фельдфебеля, ругающегося по-немецки.

Ломов и Синдяшкин встали и стали осторожно приближаться к дороге. Фельдфебель перестал стонать и ругаться. Он с ужасом смотрел на приближающихся поваров.

Ломов и Синдяшкин подошли к нему. Синдяшкин, кивая на немца, навел на него автомат.

- Ну чё, добьем?

Фельдфебель, понявший намерения повара, был близок к обмороку.

- Зачем? – возразил Ломов. - Доставим к нашим. Им «язык» не помешает.

- Самим бы пробиться…, - вздохнул Синдяшкин. - А с этим… Обуза!

Ломов хитро усмехнулся.

- Не будет он нам обузой!

Ломов окинул взглядом валяющихся на дороге фрицев, шинели которых были пробиты пулями.

- Шинелишки мы, конечно,  продырявили… Но ничего! Сойдут.

…Передвижная кухня двигалась по лесной дороге дальше. Ломов и Синдяшкин сидели на облучке, одетые в немецкие шинели, с касками на головах.  Толстому Ломову шинель была невероятна мала и, когда он ее надевал, порвалась под мышками. Рядом с поварами лежал захваченный у немцев пулемет. Фельдфебеля с поварами не было.

Неожиданно впереди прогремел пистолетный выстрел. Пуля чиркнула по баку для пищи в нескольких сантиметрах от Ломова. Ломов и Синдяшкин спрыгнули на землю и залегли.

Лошадь остановилась.

Прогремел еще один выстрел – и пуля вспорола снег рядом с Ломовым. Ломов заметил стрелявшего в него человека, который прятался за деревом недалеко от дороги. Петр Егорович повернулся к Синдяшкину, который уже вскинул автомат и собрался стрелять в ответ. Сделает другу знак рукой: погоди.

- Чё ждать-то? – прошептал Синдяшкин. - Пока он нас грохнет?

- Да не немец это, раз по немцам стрелял. Наверное, наш. Тоже попал в окружение…

Ломов повернул голову в сторону стрелявшего.

- Эй, за деревом! Слышь! Мы не фрицы!

- А кто? – донеслось из-за дерева.

- Из сорок второго полка.

- Сорок второго?

Глаза Ломова оживились.

- Где-то я уже этот голос слышал. Неужели…?

Ломов приподнялся.

- Товарищ капитан, это Вы?  Орехов?

- Ну, Орехов, - ответил голос из-за дерева уже спокойно и даже радостно. - А вы кто?

- Повара, с полковой кухни! Вы меня должны помнить – Ломов моя фамилия!

Ломов осторожно поднялся, стягивая с себя каску. Из-за дерева – не менее осторожно – выглянул Орехов. Увидев Орехова, Ломов широко заулыбался. На лице Орехова тоже расцвела улыбка…

…Орехов лежал на баке передвижной кухни. Одна нога капитана была перебинтована.

Перевернувшись набок, он жадно ел тушенку прямо из банки. Ломов и Синдяшкин стояли рядом с ним, глядя на Орехова с жалостью. Утолив первый голод, Орехов вскинул голову и посмотрел на поваров глазами, полными благодарности.

- Слава Богу, что встретил вас. Думал, уже все! Хана! С простреленной-то ногой…Машина моя от колонны отстала. Заглох движок, - Орехов махнул рукой. -  А тут – немецкие танки. Мы с водителем – в лес. Он добежать не успел… А меня подстрелили уже среди первых деревьев. Дальше – полз… Преследовать фрицы не стали – видно, торопились. Подумали – сдохнет сам.

Капитан горько усмехнулся.

По лицу Ломова было видно, что он волнуется.

- А остальные? Больше из ваших никто не мог… в окружение?

Капитан посмотрел на Ломова.

- Не должны, - Орехов понимающе улыбнулся. - За Валентину не беспокойся. Мы ее с ранеными отправили в тыл раньше всех - первой машиной.

Ломов облегченно вздохнул. Он подошел к облучку передвижной кухни, взял с него еще одну немецкую шинель, вернулся и протянул ее Орехову.