Ломов и Синдяшкин переглянулись. Ломов решительно рубанул ладонью воздух.

- Самим так самим. Голодными бойцов не оставим!  

***

Немецкие снаряды рвались совсем рядом с нашими окопами – то перед ними, то позади.

На командном пункте, накрытом маскировочной сетью, находились командир роты капитан Реутов и старшина роты старший сержант Панин. Оба вели огонь по наступающим немцам. От командного пункта роты в разные стороны тянулись окопы взводов. Бойцы в окопах тоже стреляли по фрицам, которые находились в 100-150 метрах от наших позиций. Наступающие немецкие пехотинцы «жались» к танкам, которые время от времени гулко стреляли из башенных орудий.

По «тиграм» била советская артиллерия.

Вот снаряд разорвался рядом с одним немецким танком, сорвав с него гусеницу. Вот загорелся другой «тигр»…

…Ломов и Синдяшкин в белых маскхалатах ползли к командному пункту роты с тыла, волоча за собой большущие баки с пищей. Оба были без оружия. На боку у каждого повара болталась объемистая фляжка…   

…Ломов и Синдяшкин подобрались к окопу командного пункта и запрыгнули в него вместе с баками. Панин обернулся, увидел поваров и радостно заулыбался.

- О! Вот и обед! Спасибо, кормильцы!

Реутов тоже обернулся и улыбнулся.

- Хорошо! А то у бойцов уже животы свело, - он кивнул вперед. - Отобьем атаку – и сразу заправимся.

- Наркомовские сто грамм не забыли? – спросил Панин.

Ломов хлопнул себя по фляжке на боку.

- Водка кончилась. Но спиртяга есть!

Панин весело махнул рукой.

- Пойдет и спиртяга! За милую душу!

Реутов и Панин снова повернулись в сторону наступающих фрицев. Начали стрелять по ним из автоматов - короткими очередями, экономя патроны.

…К нашим окопам приближался единственный не подбитый артиллеристами «тигр», к которому «жались» пятеро бегущих по бокам от танка немецких пехотинцев. Реутов и Панин дали по ним несколько очередей. Убитые немцы упали в снег. Сам же танк продолжал угрожающе надвигаться на командный пункт роты. «Тигр» находился уже метрах в 60-80 от него.

Реутов повернулся к Панину.

- Чёрт! У нас же ни одной гранаты!

- Да…, - растерянно протянул Панин. - Если не помогут артиллеристы… Плохо дело.

…«Тигр» надвигался на командный пункт. До него было не больше полсотни метров. Реутов, Панин, Ломов и Синдяшкин смотрели на стальную махину с бессильной злобой.

Глаза Ломова загорелись. Он повернулся к Синдяшкину. Наклонившись к самому уху друга, махнул в сторону танка рукой и что-то зашептал. Выслушав Ломова, Синдяшкин согласно кивнул головой.

Два безоружных повара ловко выпрыгнули из окопа и, вжимаясь в снег, поползли навстречу немецкому «тигру». Увидевший это командир роты на несколько секунд опешил, а когда пришел в себя, сердито закричал:

- Куда?! С голыми руками на танк? Сдурели, что ли?

Реутов и Панин, вытянув шеи, смотрели на поваров, как на сумасшедших. Переглянувшись, капитан и старший сержант растерянно и удивленно пожали плечами…

…Ломов и Синдяшкин быстро ползли навстречу стальной махине, - но не сам «тигр», а обползая его сбоку…

…Вот повара поравнялись с танком, который двигался всего в нескольких метрах от них.

Вот оказались уже за «тигром»…

…Ломов и Синдяшкин сорвали с себя фляжки, быстро открутили их колпачки, вскочили и, пригнувшись, подбежали к танку сзади. Оба засеменили трусцой следом за «тигром», дружно поливая из фляжек спиртом его моторный отсек…

…Уже сообразив, что делают повара, Реутов повернулся к Панину. Восторженно улыбаясь, махнул в сторону Ломова и Синдяшкина рукой.

- Глянь! Глянь, что творят!

…Когда Ломов и Синдяшкин вылили в моторный отсек «тигра» весь спирт из фляжек,

Ломов чиркнул спичкой и швырнул ее туда же. Моторный отсек танка вспыхнул. Ломов и Синдяшкин отпрыгнули в сторону, упали в снег и отползли подальше от танка…

…Проехав еще немного, горящий танк остановился метрах в двадцати от наших окопов. Башенный люк «тигра» распахнулся. Из него, спасаясь, начали выпрыгивать немецкие танкисты. Наши уничтожали их меткими выстрелами одного за другим, и вскоре все члены экипажа «тигра», раскинув руки, валялись в снегу вокруг танка…

…Ломов и Синдяшкин лежали недалеко от пылающего «тигра», глядя на него и торжествующе улыбаясь…

…Реутов вскинул руку вверх и махнул ею.

- В атаку! Вперед!!!

Реутов и Панин первыми выпрыгнули из окопа командного пункта. Следом за ними из своих окопов начали выпрыгивать бойцы. Громко крича «ура!», они бежали по заснеженному полю цепью, стреляя из автоматов…

…Когда цепь атакующих приблизилась к Ломову и Синдяшкину, повара тоже вскочили с земли, подбежали к убитым немецким пехотинцам, подхватили лежащие рядом с фрицами шмайсеры и влились в цепь бойцов. Вместе с ними повара неслись по заснеженному полю к немецким окопам, стреляя на ходу…

***

Посреди блиндажа командира полка стояли Ломов с перевязанной головой и Синдяшкин со ссадиной на скуле. Подполковник Трошкин, замерший напротив них, смотрел на поваров глазами, полными гордости и восхищения.

- Ну, вы даете! Первый раз у меня повара ходят в атаку. А уж как спалили немецкий «тигр»…

Трошкин громко засмеялся.

- Это ж надо! – подполковник опрокинул в воздухе воображаемую фляжку рукой. - Спиртом! Из фляжек! Теперь я знаю: вы не только зайцев умеете жарить. Но и «тигров»!

Ломов и Синдяшкин улыбнулись его шутке.  

- Спасибо, мужики. Нам эта контратака, - командир полка провел себя ладонью по горлу, - во как была нужна. Полк сегодня продвинулся еще на пять километров.

Трошкин обвел поваров взглядом.

- Буду представлять обоих к орденам Славы. Второй степени, - он кивнул на их гимнастерки. - Третья-то у вас уже есть.

Повара довольно улыбались.

***

Ломов с перебинтованной головой и Синдяшкин сидели на перевернутых ящиках недалеко от разделочного стола, чистили картошку. Синдяшкин первым увидел Валентину, которая, вынырнув из-за палатки хозчасти, направилась к поварам.  Кивнув в сторону медсестры головой, Синдяшкин ухмыльнулся и вполголоса протянул:

- Твоя!

Ломов поднял голову, увидел Валентину, заулыбался и торопливо вскочил. Валентина подошла к поварам.

- Здравствуйте, - она тоже улыбнулась.

- Здравствуйте, - почти хором ответили повара.

Валентина посмотрела на Ломова и притворно нахмурила брови.

- Петр Егорыч, почему не пришли вчера на перевязку?

Ломов виновато вздохнул.

- Приходил я… Но как увидел у палатки капитана Орехова… Сразу дал задний ход.

Не хочу лишний раз с ним встречаться. Больно уж он у вас сердитый.

При упоминании Орехова Валентина вздохнула. А затем решительно сверкнула глазами.

- У Вас – ранение. Перевязывать нужно. А Вы… Из-за этого Орехова…, - не договорив, она раздраженно махнула рукой.

- Может, Вам еще чего приготовить? Вкусненького? – ласково протянул Ломов.

- Не нужно. Вы сами приходите. И на перевязку, и просто…, - Валентина заглянула в глаза Ломова с надеждой. - Сегодня придете?

Глаза Ломова загорелись радостным блеском.

- Обязательно!

***

Из-за двери штабного блиндажа доносился орудийный гром.

Облокотившись о стол, Трошкин прижимал к уху трубку полевого телефона. Лицо подполковника было перекошено от досады и злости.

- Что? Отступать? Аж за Павловку?! – Трошкин тяжело вздохнул. – Есть.

Он гневно швырнул трубку на аппарат.

***

Ломов и Синдяшкин возились у костра.

Недалеко от передвижной кухни с огромным баком для пищи стояла привязанная к дереву лошадь. В воздухе – совсем близко – гремела артиллерийская канонада.

К поварам подбежал запыхавшийся лейтенант Могилевец, на котором не было лица. Повара повернулись к нему.

- Немцы прорвали фронт! Сразу в двух местах… Чтобы полк не попал в окружение, приказано отступать, - Могилевец махнул рукой. - Быстро собирайте манатки!

Лейтенант убежал.