Увидев это, ротный подал команду:

- Закончить выполнение упражнения!

…Шатаясь от усталости и почти не чувствуя ног, промокшие насквозь солдаты стояли на краю рва. У них подгибались колени.

Александр прошелся вдоль строя.

- Завтра – суббота. В увольнение хотят все?

Серые, измученные лица десантников тут же прояснились, а их глаза радостно заблестели. Солдаты дружно гаркнули:

- Так точно!

Старший лейтенант расплылся в хитрой улыбке.

- Одного желания мало. Выход в город надо заслужить.

Он кивнул на ров за своей спиной.

- Вот кто перепрыгнет ров, тот и пойдет.

…Десантники по очереди разбегались и прыгали, отталкиваясь ватными ногами от края рва и пытаясь его перемахнуть. Но все до одного, так и не дотянув до другой стороны, падали в ров. Вздымая в воздух снопы брызг, они шлепались в грязную, мутную воду нелепо и смешно. Но смеяться ни у кого уже не было сил.

…Подчиненные Александра стояли в строю, мокрые с головы до ног. Мечта о субботнем увольнении уже утонула в их печально потухших глазах.

Сухоруков снова хитро улыбнулся.

- Сегодня я добрый. Поэтому каждый из вас получит еще один шанс. В город пойдет тот, кто хоть раз попадет в мишень.

После этих слов у молодых солдат вновь открылось уже неизвестно какое по счету дыхание.

До стрельбища было не больше двух километров. Но, преодолев и это расстояние бегом, солдаты окончательно перестали чувствовать свои ноги.

Шатаясь от усталости и едва удерживая в трясущихся руках автоматы, десантники стреляли из них в положении стоя. Одна за другой гремели очереди.

Старший лейтенант топтался позади солдат, находившихся на огневом рубеже, и морщился всякий раз, когда очередная очередь уходила в «молоко». Ни одна мишень так и упала.

…Александр прошелся вдоль строя. Он остановился и окинул взглядом унылые, отрешенные и совершенно безучастные ко всему лица солдат.

В его глазах мелькнуло что-то, похожее на жалость.

- Ладно, - старший лейтенант снисходительно махнул рукой. - Сегодня я не просто добрый, а очень добрый.

Он весело им подмигнул.

- Сейчас каждый из вас получит последний шанс.

В глазах солдат снова загорелась надежда.

Сухоруков посмотрел на наручные часы и кивнул в сторону.

- До казармы – три километра. Чтобы успеть привести себя в порядок перед построением на обед, снова придется пробежаться, - он помедлил, обдумывая свое решение. – В увольнение пойдут пять человек. Тех, кто первыми доложат о своем прибытии старшему лейтенанту Партину.

Александр махнул рукой.

- Бегом - марш!!!

Солдаты гурьбой сорвались с места и понеслись в сторону военного городка.

- А того, кто прибежит самым первым, обещаю отпустить до утра! – крикнул им вслед Александр…

…Сухоруков зашел в казарму своей роты.

Дневальный у тумбочки, рядовой Шершнев, отдав ему честь, вытянулся в струнку и гаркнул:

- Рота, смирно! Дежурный по роте на выход!

Александр, козырнув в ответ, устало бросил:

- Вольно!

- Вольно! – снова загремел голос дневального.

Сухоруков направился к ротной канцелярии…

…За одним из четырех столов канцелярии сидел замполит роты старший лейтенант Партин - рыжий, сутулый и уже начинающий лысеть, хотя ему, как и Сухорукову, едва исполнилось двадцать шесть. Он сосредоточенно писал что-то в толстой тетради с клеенчатой обложкой.

Когда Александр открыл дверь и переступил порог, Партин перестал писать, поднял голову и отложил ручку в сторону.

- Ну, ты их сегодня и задолбал, - хохотнул замполит. – Притащились в казарму еле живые. А мокрые были, блин… В ров загонял, что ли?

- А как же, - ротный стянул с головы берет и пригладил вспотевшие волосы. – Все по полной программе.

Он махнул рукой.

- Ничего, выживут!

Сухоруков прошел к своему столу, который располагался у окна - напротив стола Партина.

- Ну, что? – Сухоруков присел на краешек стола. - Кто из моих доложился первым?

Партин улыбнулся.

- Кошкин.

Александр одобрительно хмыкнул.

- Завтра отпущу его в увольнение до утра.

Замполит недоуменно вскинул брови.

- Я обещал, - объяснил Александр. – Тому, кто первым прибежит в роту…

- Понятно…

- Все. Сегодня занимался со взводом Топуридзе последний раз, - командир роты облегченно вздохнул и довольно потер руки. - Завтра он, наконец, выходит из отпуска.

Сухоруков подмигнул Партину.

- Интересно, что он нам привезет из солнечной Грузии? Как всегда, хорошего винца?

Замполит облизнулся.

- Вообще-то там и чачу делают неплохую.

Вспомнив о чем-то, он посерьезнел.

- Тебя после обеда вызывает командир дивизии.

Замполит кивнул на телефон, стоящий на краю стола.

- Звонили из штаба.

Партин хитро прищурился.

- Зачем, не знаешь?

Сухоруков недовольно поморщился.

- Думаю, по поводу рапорта.

- А-а-а…, - разочарованно протянул Партин.

Откинувшись на спинку стула, он посмотрел на Сухорукова в упор – почти с нескрываемой иронией.

- Слушай… Неужели ты и правда так туда хочешь?

Александр нахмурил брови.

- А ты?

Партин пожал плечами.

- Я не тороплюсь.

Хитро усмехнувшись, замполит поднял вверх указательный палец.

- Родина сама знает, кого, куда и когда посылать.

Сухоруков покачал головой и насмешливо произнес:

- Ну да. Поэтому тебя она сразу после училища и послала в Германию.

- А что? – на лице Партина не было и тени смущения. – Повезло…

Замполит с сожалением вздохнул.

- Жаль, всего на три года. Больше холостяку не положено, - Партин снова вздохнул. - Успел бы, дурак, жениться – до сих пор бы пил немецкое пиво…

Замполит подпер щеку ладонью и ностальгически зажмурил глаза.

- Эх, Саня… Какое там пиво!

…Командир дивизии генерал-майор Чуйкин – плечистый, широколобый, с седыми, зачесанными назад волосами, - обложившись бумагами, сидел за своим рабочим столом. Левую скулу генерала от уха до самого подбородка пересекал глубокий шрам, оставшийся ему на недобрую память о далекой ближневосточной стране, из которой Чуйкину довелось однажды в срочном порядке эвакуировать персонал советского посольства.

Командир дивизии внимательно читал какой-то документ.

Раздался стук в дверь. Распахнув ее, на пороге кабинета вырос Сухоруков.

Замерев в дверном проеме, он козырнул.

- Разрешите?

Вскинув голову, Чуйкин посмотрел на Александра и ехидно улыбнулся.

- Заходи!

Александр переступил порог, прикрыл за собой дверь и медленно приблизился к столу комдива. Генерал поднялся ему навстречу и крепко пожал Александру руку. Жестом он пригласил Сухорукова сесть. Александр опустился на краешек стула, придвинутого к столу генерала. Генерал тоже сел.

Чуйкин взял со стола лежавший перед ним лист бумаги и со злостью потряс им в воздухе. Он пристально и строго посмотрел на Сухорукова.

- Какой это по счету рапорт? Четвертый?

Не выдержав его сурового взгляда, старший лейтенант опустил голову.

- Так точно.

Чуйкин шумно вздохнул.

- Три я порвал и выбросил. Думал, до тебя дойдет…

Он швырнул рапорт на стол.

- Но вижу, не доходит.

Александр опустил голову еще ниже.

- Поэтому и решил с тобой поговорить, - произнес генерал уже мягче. – Не как командир дивизии, а как друг твоего отца.

Чуйкин медлил, подбирая слова.

- Через пару месяцев у вас в полку, в третьем батальоне, освобождается должность начальника штаба. Я планирую поставить на нее лучшего командира роты – то есть, тебя. И капитана тебе присвоят летом …

Он хлопнул ладонью по столу.

- Тебе не в Афган надо рапорт писать, а в академию! Понятно? Пять лет после училища ты прослужил. И должность позволяет. А когда получишь новую – тем более. Закончишь академию, станешь комбатом – а потом езжай, куда хочешь.

Генерал усмехнулся.