Александр снял наушники и отдал и их, и микрофон Макееву. Командир разведроты повернулся к своему заместителю – старшему лейтенанту Сельянову, примостившемуся с другой стороны от Сухорукова.

- Пакистанский летчик приземлился с парашютом где-то в километре отсюда. Его самолет сбили полчаса назад. Так что далеко уйти не успел…

Сельянов озабоченно покачал головой.

- Еще неизвестно, выжил ли… После катапультирования.

- Живого или мертвого… А найти его надо!

Командир роты вздохнул.

- Лучше, конечно, живого.

Сухоруков обернулся и взмахом руки подозвал к себе лежащего у него за спиной, в паре метров от командира, переводчика - щупленького, усатого, черноволосого лейтенанта Абдуллаева.

Абдуллаев быстро подполз к Сухорукову.

Александр улыбнулся Абдуллаеву и хитро прищурился.

- Ну, что, толмач? Если что – разыграем все, как по нотам?

Абдуллаев улыбнулся в ответ.

- Не волнуйтесь, товарищ капитан. Пакистанский язык - урду - я знаю. А на дари вообще говорю без акцента, как таджик из северных провинций.

Переводчик кивнул на пухлый вещмешок у себя за плечами.

- Но переодеться нам лучше сейчас. Если летчик что-нибудь заподозрит… Начнет отстреливаться. А может и застрелиться. Такие случаи были.

Сухоруков согласно кивнул.

- Тогда давай наряжаться.

Абдуллаев стащил с себя вещмешок, положил его рядом, развязал горловину и достал из вещмешка две длинные, почти до пят, афганские рубахи – «лэбосы» - и чалмы…

…Подобравшись к огромному валуном на вершине горы, Александр и Абдуллаев, переодетые в афганскую одежду, осторожно выглянули из-за него. Оба тут же нырнули обратно за камень, радостно посмотрев друг на друга: метрах в пятидесяти от офицеров на земле распластался пакистанский летчик. Прибившийся к земле парашют летчика не был отстегнут. Неловко подвернув под себя ногу, пакистанец лежал на спине и не двигался. В руке он сжимал пистолет.

За спинами Александра и Абдуллаева притаились в ожидании команды десантники поисковой группы.

Абдуллаев шепотом протянул:

- Парашют не отстегнул и не спрятал… Наверное, ранен.

Александр утвердительно кивнул, улыбнулся Абдуллаеву одними глазами и кивнул на летчика.

- Ну, толмач, давай.

Абдуллаев снова высунулся из-за камня – уже не таясь - и громко крикнул пакистанскому летчику что-то на урду. Летчик, вздрогнув, повернул голову в сторону переводчика, вскинул пистолет и навел его на Абдуллаева. Поморщившись от боли, он хрипло задал Абдуллаеву вопрос – тоже на урду. В голосе пакистанца сквозили подозрение и страх.

Абдуллаев встал в полный рост и бросив летчику сразу несколько фраз. Переводчик растянул губы в улыбке. Летчик улыбнулся в ответ, облегченно вздохнул и опустил пистолет.

Абдуллаев тоже облегченно вздохнул и еле слышно процедил сквозь зубы Александру:

- Поверил. Я сказал, что мы из отряда полевого командира Моманда и ищем его уже третий час. Он очень сильно вывихнул ногу… Пошли!

Александр поднялся из-за камня и помахал летчику рукой. Тот приветливо кивнул Сухорукову головой.

Абдуллаев и Александр начали медленно приближаться к летчику. Когда они оказались метрах в тридцати от него, пакистанец негромко спросил что-то у Александра. Абдуллаев, махнув рукой, ответил ему за командира. Летчик понимающе кивнул головой и негромко произнес что-то еще.

- Это он на урду, - прошептал Александру Абдуллаев. - Я сказал, Вы этого языка не знаете. А на дари он не говорит, наше счастье…

Вскоре Сухоруков и Абдуллаев приблизились к летчику вплотную, обступили его с двух сторон и смогли разглядеть получше. Невысокому, крепко сбитому пакистанцу с круглым лицом и большими карими глазами навыкате было лет сорок, не меньше. Он сердито и беспокойно выкрикнул что-то, показывая на неподвижную, подвернутую под себя ногу. Абдуллаев, сочувственно цокнув языком, произнес длинную фразу и присел рядом с пакистанцем на корточки. Переводчик подмигнул Александру.

Александр тоже сел на корточки и быстро схватил летчика за руку, в которой он держал пистолет. Абдуллаев тут же вцепился в другую руку пакистанца и прижал ее к земле.

Через мгновенье Сухоруков ловко обезоружил пакистанского летчика.

Тот испуганно вскрикнул и попытался вырваться из рук офицеров, но тщетно. Вытаращив глаза, летчик с ужасом уставился на Александра.

Командир разведроты ухмыльнулся.

- Отлетался, пернатый!

Абдуллаев перевел пакистанцу слова командира. Побледневший летчик был близок к обмороку.

Сухоруков обернулся к десантникам поисковой группы, залегшим за валунами, и громко скомандовал:

- Группа, ко мне!

Из-за камней выскочили старший лейтенант Сельянов, Кошкин, Михолап и остальные. Они побежали к командиру.

Увидев офицера и солдат в советской военной форме и окончательно поняв, в чьи руки он попал, пакистанский летчик начал испуганно и торопливо лопотать на урду, переводя взгляд то на Александра, то на Абдуллаева. Когда он закончил, Абдуллаев, усмехнувшись, перевел слова пакистанца:

- Говорит, что если мы взяли его в плен, на него распространяется Гаагская конвенция.

Александр сердито засопел, возмущенно кивнул на небо и, глядя на пакистанца в упор, со злостью произнес:

- А когда ты, сучара, нарушил границу воздушного пространства, летал над чужой страной и бомбил наши заставы… Ты о конвенции думал?

Абдуллаев перевел.

Пакистанец побледнел еще больше. На его глазах выступили слезы. Летчик вот-вот был готов разрыдаться.

Увидев это, Александр сжалился над пленным.

- Ладно, скажи: будет ему конвенция, - бросил Сухоруков Абдуллаеву.

Абдуллаев сказал. Вмиг приободрившийся летчик торопливо спросил что-то еще. Усмехнувшись, Абдуллаев повернул голову к командиру.

- Спрашивает, сохранят ли ему жизнь.

Александр пожал плечами.

- Ну, это уже зависит не от нас, - Сухоруков похлопал пакистанца по плечу. - Не нам это решать, пернатый!

Абдуллаев перевел, и пакистанец снова скис, грустно опустив голову.

Сухоруков повернулся к Сельянову, который маячил у него за спиной.

- Вызывай вертушку!

…Десантники поисковой группы во главе со своим командиром медленно и осторожно спускались по пологому, изборожденному расщелинами каменистому склону горы к ее подножью, где должен был приземлиться уже вылетевший за ними вертолет.

Впереди шагал Сухоруков. Следом за ним, отстав всего на пару шагов, – взятый в плен пакистанский летчик со связанными за спиной руками. Летчик, которому Сельянов быстро и умело вправил вывихнутую ногу, все еще немного хромал. За летчиком, придвинувшись к пакистанцу вплотную и не спуская с него глаз, двигался Абдуллаев. Колонну разведчиков замыкал Сельянов.

В воздухе прогремело сразу несколько автоматных очередей, и над головами десантников засвистели пули. Все разведчики, как один, мгновенно упали на землю, а опешивший от неожиданности пакистанец застыл на месте, как столб, продолжая оставаться для стрелявших идеальной мишенью. Абдуллаев подполз к нему, ухватил оцепеневшего от страха пакистанца за ноги и рванул на себя. Беспомощно взмахнув руками, летчик тоже рухнул на камни…

… Не меньше полсотни «духов» залегли на склоне горы чуть выше десантников – в сотне метров от них – и бешено палили по разведчикам из автоматов и двух пулеметов. Среди душманов был и молодой бородатый пуштун, которому час назад не удалось подстрелить из гранатомета советский вертолет. Пуштун и привел сюда «духов», жаждущих расправиться с шурави и не дать им увести в плен летчика, которого десантники нашли раньше их. Это были люди полевого командира Рамадана, отправившего их к месту, где приземлился катапультировавшийся пакистанец, чтобы отбить его у кафиров. Рамадан приказал: если летчика не удастся вырвать из рук «шурави» живым – его надо пристрелить…

…Десантники вели ответный огонь из автоматов. Пулемет у разведчиков был только один – у Михолапа. И солдату приходилось стрелять из него «экономно» – короткими очередями.