— Нельзя такое делать в детском шоу!

— Не волнуйся. Он выдавал жизнеутверждающее извинение в конце каждой серии. «Привет, народ! С вами Сокацу! Похоже, я сегодня убил невиновного! Я действительно об этом сожалею!» Мне кажется, оно не прижилось среди детишек, потому мир был для них чересчур комплексным.

— Я уверена, что не только у детей была проблема с этим шоу.

…Мне нужно перестать задавать подобные вопросы. Посмотрим… Мне нужны туалетные принадлежности, и мы будем купаться в море, так что нужно взять в два раза больше нижнего белья. Остаётся только…

— Чисато? Твой отец, может, немножко сумасшедший, но ты должна его слушать. Опасно давать ему говорить самим с собой.

— Э-эм, мам? А ты не можешь его послушать?

— Чисато, я разговариваю с тобой, а не с твоей матерью. Даже если я говорю о совершенно бессмысленных вещах!

— Кья! Твой отец всегда очень строг в самых бессмысленных вещах!

На смех своих родителей Казами вздохнула. Ей напомнили, что она никогда с ними не сравнится.

Но затем её мать задала новый вопрос.

— Ты сказала, этот школьный тренировочный лагерь на покинутом острове Внутреннего Моря, да? С остальными всё будет в порядке?

— Я была бы признательна, если бы ты волновалась и обо мне.

— Ты не пропадешь. На недельке заходили проповедники религии большого самопожертвования, и я попросила их помолиться за мою дочку, вместо меня.

— Прошу, не делай этого, мама!

— Чисато, у меня есть для тебя замечательная цитата: один за всех и… я забыл, что дальше.

Голова Казами опала. Она попыталась засунуть её в открытый рюкзак перед собой, но внутри не оказалось подходящего Концептуального Пространства, чтобы удачно скрыться.

— Чисато? Почему ты там закрываешься? Я не припоминаю, чтобы учил тебя такой игре.

— Тебе и не нужно меня учить. Это результат местной окружающей среды.

— Ясно, — её мама кивнула. — Кстати, ты будешь уезжать с острова?

— Нет. А что, надо?

— Твоя мама хороший человек, поэтому она немного переживает о Кансае.

— Прекрати, — сказала её мать, взглянув на отца и вздохнув. В кои-то веки, она выглядела обеспокоено. — Несомненно, ты слышала о Большом Кансайском Землетрясении.

— Это случилось, когда ты была ещё ребёнком, Чисато. Через год, мы вместе провели благотворительный концерт.

— Папа, ты, может, и пытаешься мне помочь, но помолчи. — Её мать снова вздохнула, и повернулась к Казами, расслабив лицо. — Тогда, я всё ещё отказывалась петь, потому что сосредоточилась на себе. Глупо, правда? Есть люди, которые хотят услышать моё пение, несмотря на мои заморочки.

Казами замерла, услышав это внезапное заявление.

Девушка осознала, что поза, в которой она паковала вещи, не подходила для слушателя, поэтому быстро выпрямилась.

Она терялась в словах, но хотела сказать что-то, подходящее ей, как дочери.

— Ты об этом жалеешь?

Я чувствую себя так, будто копаюсь в её прошлом, — подумала Казами, но её мама с улыбкой покачала головой.

— В определенной степени — да, но ещё я чувствую, что не должна петь, обманывая себя. По сути, проблема в зацикленности на своих проблемах. Пока они остаются, как пение, так и не пение ведёт к сожалению. …Прости, что я такая эгоистка, папа.

— Но, судя по всему, твоя мать примет участие в мероприятии в конце года, Чисато.

Казами повернулась к пожавшей плечами матери.

— Интересно, что случится с моим самообманом. Ладно, возвращаемся к тебе. И поторопись со сборами, Чисато.

— Верно.

Казами подняла голову и задумалась. Сумев вырваться от предыдущего настроения, она гадала, можно ли как-то добыть от родителей нужную информацию.

Спрашивать о Внутреннем Японском Море, скорее всего, нежелательно. Это вызовет неприятные воспоминания.

— Кстати говоря…

Размышляя о прошлом и о Средиземноморье, Казами вспомнила о Теории Взаимодействия Мира и Божественных Штатов.

— Вы когда-нибудь были в Греции?

Её родители переглянулись.

— А ты хочешь туда съездить? У меня есть будущий проект под названием «36-я Гробница Олимпа», так что –гвох!

— Прости. Моя рука соскользнула, и я уронила на тебя будильник.

— Не делай этого, Чисато. Только мне разрешается бить твоего отца.

— Ладно, ладно. Но, исходя из этого, могу предположить, что ты там был. Ты знаком с местной мифологией?

— Опять мифология? В наши дни её изучают на уроках мировой истории?

— Верно, — сказала она, кивая.

Её отец сложил руки на груди и восхищённо хмыкнул. Её мать удивленно наклонила голову, но ничего не спросила.

— Что об их мифологии ты хочешь узнать? — спросил её отец.

Вопрос отца Казами вызвал у неё облегчение, и она расслабила плечи.

— Ну, может о драконах и божественных мечах… Вроде того, как я раньше спрашивала о японской мифологии. Тебе есть что об этом рассказать?

— Хм.

Её отец ещё сильнее скрестил руки, её мать глянула на часы.

— Двадцать секунд!

— Ах, не слишком ли сурово?! Моё сердце стучит как безумное!

После небольшого расслабления, он, наконец, заговорил.

— В таком случае, я начну с драконов. Как ты, наверное, знаешь, благодаря созвездиям и прочему, греческая мифология довольно популярна.

— Ага.

— Дело в том, что по нашим современным меркам в этой мифологии нет ни одного дракона. По большей части, там или многоголовые змеи, или могущественные рептилии. Помимо того, они все человекоподобные боги со змеиным строением. Есть ещё Медуза со змееподобными волосами, но большинство монстров греческой мифологии основываются на людях. Гиганты, к примеру. В той местности шло множество войн, так что, вероятно, они воспринимали людей как истинных чудовищ.

— В таком случае, в греческой мифологии нет ни одного очевидного примера дракона или божественного меча?

— На самом деле есть. Дракон был воплощением того, с чем человек не в состоянии совладать. Другими словами, как великий дракон в греческой мифологии трактовалось то, чему не могли противостоять даже гиганты. И это был Тифон.

— И чему же не могли противостоять даже гиганты?

— Подумай о том, как «Тифон» произносится.

— А, — сказала Казами.

До неё, наконец, дошло, что он отличался на пару букв от «тайфун».

— О тайфунах, создаваемых бесформенными ветрами, воображалось, что в их центре вращался дракон. Этот Тифон являлся величайшим монстром греческой мифологии, и говорилось, что он обладал телом человека, хвостом дракона, и множеством драконьих голов. После того как он одолел Зевса, его обманули и заточили под вулканом. Для этого использовалось божественное копьё Зевса из небесной молнии, — он горько улыбнулся. — Но всё удалось только благодаря трём Мойрам, управляющим судьбой, которые его обманули. Если подумать, даже с судьбой на их стороне и силой вулкана и молнии, его смогли всего лишь заточить.

— Они не смогли его победить?

— Нет. В каком-то смысле, это величайшая проблема греческой мифологии. Вопрос совсем простой: как можно победить Тифона, которого даже Зевс, отец богов, не смог победить?

Её отец говорил беззаботным тоном, но Казами не могла и слова сказать.

В 3-м Гире Тифон был Богом Войны. К тому же, Хиба столкнулся с ним дважды.

Но он не смог его победить.

Гигантский белый Бог Войны мог мгновенно переключаться между защитой и нападением.

…И это отличается от Искусства Ходьбы.

Они гадали, могло ли это быть Искусство Ходьбы 2-го Гира, поэтому Изумо использовал его на Хибе. Даже в забитой библиотеке против кого-то, кого он едва знал, Изумо сумел это провернуть.

Но Хиба сказал, что дело не в этом. С Искусством Ходьбы, по-прежнему тратится время на движение. И он сказал, что техника Тифона не могла быть телепортацией, потому что он атаковал в следующий же миг после исчезновения.

Бог Войны обладал силой, превосходящей даже ветер.