Несколько мгновений Мод неподвижно глядела прямо перед собой, а потом угрюмо ответила:

– Нет, вы ничем не можете мне помочь…

– А что будет, если вас арестуют?

– Что?! Откуда вы… это взяли?…

– Не хочу заниматься блефом. Я услышал, что сегодня вечером вы собирались улететь отсюда, бежать. Стало быть, весьма правдоподобно, что вас преследуют. Поскольку из-за карантина вам пришлось остаться, очень может быть, что вас найдут…

– Но с чего вы взяли, что меня преследует полиция? – Это ясно, потому что…

Раздался стук в дверь.

– Кто там?

– Полиция…

Незнакомец в пижаме бесшумно исчез под кроватью.

– Войдите! – бодрым голосом воскликнула Мод. «Дружище! Вот это женщина! – ошеломленно подумал человек в пижаме. – Беспримерное хладнокровие!»

Тупоносые башмаки появились в поле зрения между двумя ножками кровати.

– Прошу извинить за беспокойство. Я – инспектор Элдер.

– Мод Боркман. Слушаю вас – Две маленькие, изящные туфельки немного сдвинулись с места. – Присаживайтесь.

– Спасибо, – ответили тупоносые башмаки. – Видите ли, допрос жильцов идет в холле, но чтобы ускорить дело, я решил сам выслушать нескольких наиболее важных свидетелей.

– С каких это пор при карантине нужно допрашивать свидетелей?

Одна из туфелек исчезла. По-видимому, Мод закинула ногу на ногу.

– Именно так! – ответили уродливые тупоносые башмаки. – Только это не имеет никакого отношения к карантину. Разве вы не знаете, мисс Боркман, что, пока гости собирались в холле, через одну комнату отсюда, в семьдесят первом номере, произошло убийство?

Снова появилась вторая туфелька… Мод от удивления опустила ногу на пол.

– Что?… Кто убит?

– Доктор Ранке.

– Как?… Все это так… странно… Не сердитесь, что я набрасываюсь на вас с вопросами…

– Я понимаю вас, мисс Боркман. Кто-то заколол доктора Ранке… Семидесятый номер пуст. Другой соседний номер – семьдесят второй, где живете вы. Больше до поворота коридора номеров нет… Здесь, я вижу, жгли какую-то бумагу…

– Я получила письмо с неприятными новостями и решила уничтожить его.

«Какое хладнокровие… Господи! Какое хладнокровие!…» – подумал человек в пижаме.

– В отеле есть пневматическая почта? – спросил инспектор.

– Не знаю. Письмо пришло с обычной.

– Любопытно… Сегодняшняя почта не пришла из-за карантина.

Долгая пауза.

– Тогда я просто не понимаю, – спокойно ответила Мод. – Оно лежало у меня на столе. Может быть, пришло со вчерашней почтой.

– Вполне возможно. Разрешите несколько рутинных вопросов. Ваше имя?

– Мод Боркман.

– Год рождения?

– 1919 – й.

– Где вы родились? Пауза…

– …В Ачинске… в России…

– Это в Сибири, не так ли?

– Да.

– Ваше постоянное место жительства?

– Сурабая. Я работаю в химическом институте ассистенткой профессора Декера…

– Да? Я сам отношусь к почитателям таланта великого ученого. Проводите здесь отпуск?

Пауза.

– Нет. Я ушла с той работы.

Феликс ван дер Гуллен, нахальный незнакомец, лежал на животе под кроватью, и на душе у него было довольно-таки мерзко. Что-то тут неладно. Очень и очень неладно с этой чертовски красивой девушкой. Сейчас то, что она лжет, уже просто факт. И с какой стороны ни посмотреть: что-то тут неладно.

Тупоносые чудища, однако, оказались, судя по всему, намного доверчивее. Они почти не обратили внимания на смущение туфелек.

– Конечно, – успокаивающим тоном проговорили башмаки, – все это чисто формальные вопросы, мисс Боркман, и если они вам неприятны, можете не отвечать. С моей точки зрения существенен только один вопрос. Нет никаких сомнений, что убийство произошло в то время, как зачитывали распоряжение о введении карантина. Доктора видели как раз перед этим, а минут через пятнадцать он уже был мертв. Стало быть, важно лишь одно: выяснить у жильцов отеля, где они находились в эти критические пятнадцать минут?

Тишина. Одна из туфелек вновь исчезла. По-видимому, самообладание вернулось к Мод.

– Ясно, – равнодушно, почти весело проговорила она своим чистым, звонким голосом.

– Обычная рутина. Так что будьте добры, мисс Боркман, рассказать мне, где вы были, когда сообщили о введении карантина?

– Здесь. В этой комнате.

Под кроватью человек в пижаме просто остолбенел. Что она несет?

– Понятно. Полицейский, разумеется, постучал к вам и попросил спуститься в холл?

– Совершенно верно.

– У вас были какие-то причины для того, чтобы все-таки остаться здесь?

– Никаких особых причин. Смотрела в окно, как солдаты ставят проволочное заграждение. Я пятнадцать лет прожила в этих краях и знаю, что это такое, и… я не люблю все эти официальные нравоучения.

– Ага! Понимаю! Теперь ясно! – кивнул инспектор. – Гости фешенебельного отеля не любят формальностей.

– К сожалению, человек и не подозревает заранее, каким существенным может оказаться его присутствие на них.

– Разумеется, разумеется, – снова с видом парикмахера, готового во всем угодить клиенту, кивнул инспектор. – У меня, однако, слава богу, большой опыт, и я знаю, что бывает, когда неожиданно вводится карантин. Первые минуты паники не раз уже использовали преступники, гостиничные воры, так что я всегда быстренько переписываю всех, кто присутствовал, когда зачитывалось постановление.

– Да? Очень предусмотрительно с вашей стороны.

– Спасибо. Если не возражаете, еще один вопрос. Формальность, но она сильно упростила бы дело. Быть может, кто-нибудь был у вас, когда полицейский стучал в дверь? Алиби всегда выглядит надежнее, если кто-то может его подтвердить.

Пауза – совсем короткая на этот раз. Чиркнула спичка.

– Нет, у меня никого не было.

– Ага! Хорошо, что мы это установили… Глуп все-таки персонал в этом отеле. Лифтер говорит, что видел в коридоре князя Сергея, который будто бы выходил из вашей комнаты… Чушь, разумеется, эти парни готовы наврать что угодно, лишь бы казаться поважнее…

– Князь, действительно, заходил ко мне. Минут за десять до того, как установили карантин. Но когда полицейский стучал ко мне, его уже тут не было. Он сказал, что собирается зайти еще к Вангольду, хотя не исключено, что коммерсант успел уже уйти. Наверняка, князь выходил именно от него. У Вангольда семидесятый номер, третий но коридору.

– Да, я это знаю. Лифтер сказал, что толком не уверен: – может быть князь выходил и от Вангольда, но я ему не поверил. Теперь, однако, раз он выходил не от вас, приходится поверить.

– Конечно, князь мог выходить только из семидесятого, от Вангольда.

– Любопытно. Именно там и произошло убийство.

Долгое, мертвое молчание. Человеку под кроватью казалось, что оно душит его.

– Но ведь… – послышался голос девушки, – вы сказали, что… доктора Ранке убили в семьдесят первом…

– Я говорил такое?… Значит, ошибся. Убийство произошло в семидесятом номере, номере господина Вангольда. Ваш номер – семьдесят второй, а в семьдесят первом никто не живет.

Что говорить, удар был ниже пояса. В комнате наступило гнетущее молчание. Скрипнул стул…

– Ну… – мягко проговорили тупоносые башмаки, – думаю, на этом мы закончим формальности. Конечно, пережить такое… Простите, что обеспокоил вас…

– Послушайте… – снова скрип стула. – Заметьте, что я не видела князя после того, как он вышел от меня… Я только предположила, что он мог зайти к Вангольду…

– Естественно. Я даже не стал этого записывать… Такой утонченный, знатный аристократ никак не может быть связан с подобной историей.

– Я тоже так думаю.

– Рад, что наши мнения совпадают. Я с большим почтением отношусь к князю, и лорд Шиллинг, губернатор острова Тонга, которому я в свое время имел счастье оказать кое-какие услуги, только сегодня утром обещал меня с ним познакомить. К сожалению, тут вмешался этот карантин.