— Когда я стану Садаме. …Так что решай. Множество различных людей странно на меня глядели в прошлом, но кого из двоих выберешь ты?

Синдзё продолжила, открыто заявляя о себе.

— Я живу поочередно как Садаме и Сецу, а значит, буду соответствовать тому, кого ты выберешь.

Неуверенные слова Синдзё сопровождались взглядом, говорившим «Я наконец-то это сказала».

Саяма кивнул вслед её неловкому выражению лица. Он снова к ней обратился, будто прося успокоиться.

— Синдзё-кун, я намереваюсь дать тебе ответ, но могу сначала кое-что спросить?

— Ч-что?

— Ты сказала, что живешь поочередно как оба, но что ты под этим подразумеваешь?

После короткой паузы, она кивнула и ответила:

— Я не могу изменяться по собственной воле. Мое тело меняется между ними само по себе. Прямо сейчас я Сецу, но через некоторое время стану Садаме. Потому…

Она попыталась сказать «решай», но, слегка содрогнувшись, замолчала.

Синдзё дрожала от страха. Это укрепляло факт, что она говорила правду.

И поэтому Саяма мягко похлопал её по спине, обнимая так же, как и той ночью.

— Понятно. И из-за этого, ты думаешь, что я выберу Садаме-кун?

— …Да. Это будет естественным, правда? Сецу будет причинять тебе беспокойство. Поэтому этим утром я приняла решение. Если ты выберешь Садаме, отныне я буду вести себя как девушка. — Она выдала покорную улыбку. — И Садаме может оставаться с тобой на протяжении всего Пути Левиафана.

Теперь я понимаю, — подумал Саяма. — Ход её мыслей проистекает из расположения ко мне.

Он был парнем, а значит, она будет вести себя соответствующе.

— Вот как. Синдзё-кун, позволь мне сказать одну вещь перед тем, как ответить.

Он должен был кое-что сказать ей снова.

— Ты права.

— …Э?

Саяма произнес её удивленному лицу.

— Твой выбор правильный. Ты себя сдерживаешь, но не причинишь никому боль. И сбережешь себя и своё окружение от перемен, — Саяма наклонил голову. — Но если ты так поступишь, как я смогу сделать что-нибудь неправильно, как злодей? Ты только что сказала: Садаме может оставаться со мной на протяжении всего Пути Левиафана. Но это означает и кое-что другое. Если я выберу Садаме, я смогу видеть тебя лишь во время Пути Левиафана.

Саяма припомнил недоразумения последних дней и чувства, которые Синдзё ему даровала.

Какое убожество, — в самоуничижении подумал он.

Пообещав, что этого никогда больше не повторится, парень продолжил.

— А теперь я дам свой ответ, Синдзё-кун. Есть только один человек, которого я могу выбрать.

— И-и…

Её взгляд спрашивал: «который же?», так что он тут же ответил.

— Я не могу выбрать Садаме-кун, или Сецу-куна. Я выбираю тебя, Синдзё-кун. Я хочу, чтобы ты оставалась такой, как есть.

— Я-я не могу так поступить!

— Это звучит для меня как похвала. И раз так, позволь мне сказать: сегодня ты пришла ко мне. Отныне, я тоже приду, где бы ты ни была. Я пойду туда, чтобы быть непонятым. И вместе, мы можем быть непонятыми правильным способом.

…Возможно, мне не следует говорить о своих чувствах ничего более.

Саяма придвинулся к лицу Синдзё.

— С-стой! Может быть, ты эксцентричный и сумасшедший, но ты об этом пожалеешь. И ко мне, как и раньше, будут относиться как какому-то драгоценному сокровищу. Я не могу возлагать что-то подобное на тебя. Я…

Саяма запечатал её губы своими.

Синдзё проглотила дыхание, вяло попытавшись сбежать, но Саяма, наклонив голову, ей не позволил. Своими губами он впился в её мягкие и округлые уста.

И чтобы она повернулась вперед, он потащил её губы за собой.

— Мм…м.

Они оба закрыли глаза. И ощущая их совместное дыхание, Саяма крепко её обнял.

Напряжение в теле Синдзё не спало, но и не усилилось.

Он отпустил её губы и ощутил её теплое дыхание. Её длинные волосы были немного растрепаны.

— Почему?.. Ты об этом пожалеешь. Ты целуешь сейчас тело парня…

Саяма её проигнорировал и снова приложил свои губы к её.

— …

Синдзё открыла глаза и тут же их закрыла.

Они оба сделали вдох, и их губы снова разлучились.

— Синдзё-кун, я буду продолжать это делать до тех пор, пока тебе это не нравится.

— Т-тогда, мне это нравится…

— Тогда, мне следует дать тебе то, чего ты хочешь.

Он сделал это в третий раз.

— Т-ты лжец, Саяма-кун.

— Я пытаюсь следовать моим истинным желаниям и жить в скромности, ты знаешь?

Саяма горько усмехнулся тому, как их действия контрастировали со звуками фестиваля снаружи.

— Теперь, Синдзё-кун. Я бы сначала хотел кое-что спросить. …Ты мне позволишь?

— Э? — в замешательстве спросила Синдзё.

— Если возможно, дабы подтвердить твою ложь, я бы хотел увидеть всю тебя еще раз.

— То есть… ты хочешь убедиться, что я не просто один из двоих?

— Да.

Синдзё покраснела и опустила голову.

Но в итоге слегка махнула головой вниз.

Она согласилась.

На крыше бело-стенного здания UCAT два человека стояли под небом, затянутым сумерками.

Теми людьми, одетыми в чёрное, были Ооширо Итару и Sf.

Sf глядела на Итару. Он же направил взгляд в сторону Токио на востоке.

— Итару-сама. Я пришла к заключению, что нам следует в скором времени отправиться в Мемориальный Парк Сёва.

— Не торопись. В кои-то веки, я теряюсь в эмоциях.

— Тэс. Я пришла к заключению, что это редкий случай. Мне следует сделать памятную фотографию?

Итару обернулся и обнаружил, что Sf установила большую фотокамеру.

— Тэс. Скажите «чиз». …Что это за взгляд, Итару-сама?

— Разве немецкой машине следует употреблять английское слово «чиз»?

— Меня изготовили на уровне мировых стандартов. Однако это не включает в себя север. Но…

Итару вздохнул и проговорил то, что она собиралась сказать:

— Синдзё тоже стала скучным человеком.

— Она некоторое время находилась здесь, но ей это быстро наскучило.

— Да, — Итару кивнул и глянул на звезды, видимые в небе. — В итоге, она ушла, чтобы создать значение для себя. Она пошла наперекор судьбе и встретила Саяму.

На этих словах, в воздух поднялся дым, и его ослепила вспышка.

— Тэс. Я сделала фото. Я пришла к заключению, что это выражение лица достойно запечатления на пленке.

На кровати перед глазами Саямы сидела Синдзё со снятой юбкой и носками.

Кончики её бровей по-прежнему были опущены, но её лицо зарделось.

— Прошу, позаботься об остальном…

Произнеся это, Синдзё медленно завалилась на кровать. Она поместила под голову подушку и сложила руки за ней.

Затем немного приподняла правое колено и переплела ноги, но не могла больше скрывать тело с руками, сложенными за подушкой. Единственными препятствиями для Саямы оставались одетые на ней белая рубашка и белые трусики.

Он кивнул и наклонился вперед над её телом.

Синдзё выдохнула в ответ.

Чтобы её успокоить, он погладил её по голове и поцеловал. Это вызвало бледную улыбку.

Увидев её кивок, Саяма поместил пальцы на рубашку перед своими глазами.

Он положил левый локоть на кровать и той же рукой погладил её по голове. Тем временем, его правая рука расстегнула пуговицы.

— Ты можешь теперь увидеть, да?

Когда белая одежда открылась, под низом стала видимой её бледная плоть.

Её стройное и хрупкое белое тело покрылось потом, и оно поднималось и опускалось в такт её дыханию.

Капельки пота, появившиеся не только от её бега сюда, отражали комнатный свет.

Взгляд Саямы уставился в центр её живота, дрожащего от дыхания, и затем переместился вверх по прямой. Когда их глаза встретились, парень остановился.