Перекрыв прочие протестующие возгласы, громко прозвучали слова. От поверхности перчатки раздался незнакомый мужской голос.

— Я!..

Но на этом всё закончилось. Ветер исчез так же внезапно, как и появился.

Георгиус перестал трястись и спокойствие восстановилось.

Все уставились на Саяму, оставаясь настороже. Когда их взоры обрушились на него, Саяма небрежно покачал левой рукой с Георгиусом на ней. Ничего не произошло. Убедившись в этом, Саяма обратился к остальным:

— Похоже, нечто более удивительное произойдет, когда их будет две.

С черным котом на плече Брюнхильд встретилась со своими товарищами и встала в строй.

Их громкие и торопливые шаги направлялись к месту падения священного меча Грама. Они недавно вычислили его общее местоположение, так что их приоритетом стало получение контроля над этой областью.

Команда возвращения Грама из UCAT была ближе, чем они. Им нужно догнать этот отряд и разгромить.

Во главе марширующей армии находился Фафнир Возрожденный.

Он пытался свалить как можно меньше деревьев, но всё равно создавал тропу остальным.

По округе разносился грохот его четырех массивных ног и поваленных деревьев.

Брюнхильд шагала вперед быстро, не забывая глянуть на слом каждого упавшего дерева, чтобы их запомнить. Все, кто вокруг нее, поступали так же. И, скорее всего…

…Преподобный Хаген делает то же самое.

Они периодически попадали в засаду врагов с огнестрельным оружием и изредка натыкались на взрывчатку.

Но всех их останавливал и быстро сметал Фафнир Возрожденный.

Оказываясь под выстрелами и взрывами, дракон изрекал:

— Не вмешивайтесь.

Прочие ему подчинялись. Они не обнажали мечей и не нацеливали ружей.

Наблюдая за этим, Брюнхильд увидела, что Фафнер, шагая позади Фафнира Возрожденного, поступал так же.

Белый стальной дракон взял всё сражение на себя.

Группа в зеленых и черных плащах просто двигалась следом.

А затем перед Фафниром Возрожденным показалось несколько белых фигур. Их было около десяти.

— Мы нагнали UCAT!

Фафнер повысил голос, и все ускорили шаги.

То была команда UCAT, посланная вперед. Пока Брюнхильд наблюдала, стоя позади Фафнира Возрожденного, они остановились и повернули оружие к дракону. Похоже, они планировали здесь защищаться.

Это невозможно, — подумала Брюнхильд.

Вдруг она ощутила мягкое прикосновение на щеке. То был хвост кота, сидящего у нее на плече.

— ?..

Кот встретил ее взгляд всего на миг, и затем оглянулся.

Темп Брюнхильд слегка замедлился на ходу.

Она и сама оглянулась за спину.

Сперва девушка увидела только остальных, шагающих в ее сторону. Их изогнутый вперед строй создавал впечатление, что они приближались лично к ней.

Когда она немного присела, их зеленые и черные плащи проскользнули мимо нее и направились дальше. Никто не сказал ни слова. Они лишь взирали вперед и маршировали навстречу поджидающему сражению.

Но Брюнхильд увидела и кое-что еще. Оно находилось дальше, далеко позади шагающих солдат.

Это отдаленный лес за пределами горного хребта. Она увидела свет, столь слабый, что ей пришлось сильно присмотреться, дабы его разглядеть.

Там располагалась лесная впадина, которую они миновали не так давно.

Как точка сбора она была оставлена, потому никто там не должен оставаться.

— …Они идут, не так ли?

Пробормотав эти слова, Брюнхильд полностью остановилась.

Остальные продолжали двигаться вперед, словно мутный поток, протекающий мимо. Они не прерывали преследование врага, чтобы добыть Грам.

Но Брюнхильд посетила мысль: они действительно оттесняют врага прочь?

Со стороны, куда все направлялись, она услышала голос Фафнера.

— Что там такое? — спросил он.

Полудракон получил ответ от Фафнира Возрожденного еще дальше впереди. Его голос частично утонул в ветре.

— Я попросил ее остановить вражеское преследование. Мы поспешим дальше и вернем Грам.

От этих деликатных слов Брюнхильд прикрыла глаза. Девушка не припоминала, чтобы он просил ее об этом.

Она не могла отблагодарить Хагена. Брюнхильд лишь слегка сжала Реквием Зензе. Его вспомогательные объективы это заметят.

Словно скользя по изгибу косы, вниз ниспадал лунный свет.

Брюнхильд двинулась, раздумывая о том, какой же этот свет назойливый.

Девушка зашагала вперед. Она шла в противоположную сторону от остальных.

Саяма и прочие готовились к выступлению назад, в бой.

Саяма стоял у впадины. Остальные собрались в паре метров перед ним, будто соорудив стену.

Саяма взмахнул перед ними правой рукой. Его ладонь рассекла воздух и остановилась, сжимая шесть клочков бумаги. Он использовал большой палец, чтобы развернуть эти шесть карточек.

На каждой из них было написано слово «сталь».

— Что ж. Все это — наша неразрушимая и негнущаяся «сталь». Sf-кун, если ты не против.

Едва Саяма закончил, Итару сказал:

— Вперед. Заработай себе немного благодарности.

— Тэс.

На этих словах Sf вышла вперед.

Саяма взмахнул правым запястьем и швырнул шесть листков бумаги в воздух.

Они двигались вовсе не как бумага. Они вращались и взлетели с реальным весом в каждом листке. Та бумага ныне превратилась в «сталь».

Когда огни, установленные во впадине, осветили эти листки, они блеснули багровым светом.

Sf подняла правую руку.

Ко времени ее полного подъема звуки шести выстрелов у земли и шесть металлических лязгов в воздухе уже затухли.

Рука Sf вернулась в свое первоначальное положение.

Не обращая внимания на дым, расстелившийся перед ее глазами, она безмолвно поклонилась Саяме и затем всем остальным. Пока ее беловолосая голова опускалась, у ног упало шесть небольших огоньков.

То были гильзы от пуль.

Все в округе сглотнули, но Sf совершенно безразлично вернулась к людской стене. На этот раз, толпа расступилась и дала ей пройти.

И едва она повернулась спиной, шесть листков бумаги упали на землю.

Саяма их подобрал. Он опустился и подхватил бумагу, которая вонзилась в мягкую почву.

— Что ж, теперь. Этот, этот, и вот этот никуда не годятся. Они пробиты.

В четвертом виднелась большая вмятина, изогнутая в форме пули.

— Этот, похоже, обладает эффектом на уровне пуленепробиваемого текстиля. Почерк же весьма неплох.

— Аа, — застонала Казами перед стеной, и поднесла руку ко лбу. — Но я ведь получила средний уровень в каллиграфии.

— Этот, с курсивом, оказался прочнее. Он лишь согнулся.

— О! Это я! Вот этот мой!

Ооширо прервался от набора записей на лэптопе и радостно поднял большой палец.

Саяма его проигнорировал. Он подобрал последний листок бумаги и нахмурился.

— Вот этот превосходен. Он не изогнулся, и на нем нет ни царапины.

Он показал его всем.

— Но что это за почерк? Он выглядит словно предсмертные муки дождевого червя, страдающего спазмами кишечника. Кто написал это проклятие?

— Это был я, придурок конченый! Ты что, нарываешься?!

Вперед шагнул Изумо, и плечи у всех позади него поникли.

— Так и знали, — произнесли они в унисон.

— Что это такое было?! — вскричал он.

— Всё нормально, всё нормально, — сказала Казами, похлопав его по плечу. Она вздохнула и добавила. — Я не могу поверить, что мой средний уровень каллиграфии проиграл этим червям…

— Эй. Ты меня утешаешь или жалуешься? Определись как-то.

— Похоже, более важен образ, который дает тебе письмо, чем техническая форма символов. Вместо аккуратного почерка, чтобы японец мог его прочесть, нам нужно написать так, чтобы его смог понять каждый … Письмо, напоминающее рисунок может оказаться в этом мире более эффективным. Вот, лови, — Саяма бросил листок Изумо. — Теперь, Изумо. Собери все письменные принадлежности тут и напиши это на всех объектах, каких успеешь. Напиши его на снаряжении, на нашей бумаге, камнях на земле, и палочках, что сможешь отыскать. Укрепи все, чем мы можем воспользоваться.