Потолок медленно просел и окончательно рухнул.

Саяма очнулся от видений прошлого.

— …

На миг он не понял, где находился.

То была небольшая, залитая лунным светом прогалина недалеко от леса. Деревья колыхались на ветру, и воздухе стоял жар. Саяма определил, что со взрыва прошло совсем немного времени.

После того, как его отбросило взрывной волной, парень рухнул на бок в подлеске, кого-то обнимая.

Прямо перед собой он увидел знакомое лицо девушки, лежащей на его левой руке.

Это была Синдзё.

Кончики ее бровей слегка опустились, и в ее черных глазах виднелось недоумение.

— Спасибо тебе, — произнесла она, благодаря за что-то. — Э-эй, ты это видел?

Она тоже увидела прошлое. Он кивнул, и Баку подскочил к ее плечу. Его следующий кивок ссылался на образы из прошлого, которые они увидели.

— Это была правда, — пробормотал Саяма, перед тем как оглянуться.

Нечто, виденное им в прошлом, находилось там. В землю вонзился почти двухметровый меч.

— Значит, эти воспоминания твои, священный меч Грам.

В ответ по поверхности меча пробежался слабый свет. Он походил на пульс. Меч выглядел живым.

И вслед за тем они услышали голос.

— Да, я Грам. Просто Грам. Я не свершил ничего достойного титула «священного меча», — он замолчал на один удар пульса. — В этот год мне исполнилось шестьдесят, считая летами Лоу-Гира, но я провел большую часть этого времени спящим.

На фоне луны в ветреном лесу, на дереве рядом с обрывом расположились две фигуры.

Они обе были девушками.

Первой оказалась высокая девушка, с черными волосами, связанными сзади. Она лежала на толстой ветке, скрестив ноги. Она оделась в черный летний плащ поверх плотной черной рубашки и коричневых брюк.

На ветке ниже нее, сидела длинноволосая девушка, сложив ноги вместе. Она носила черную накидку на плечах, и ее слегка качающиеся ноги почти полностью скрывало длинное черное платье.

Девушка выше глядела в сторону леса. Она взирала на искры и взрывы, мелькающие в той глубокой тьме. Она также прислушивалась к звукам.

— Ну что ж. Как ты думаешь, какая сторона победит, Сино?

Девушка по имени Сино повернула шею вверх и одарила горькой улыбкой другую девушку.

— Я не знаю… Тебе любопытно, сводная сестрица Микоку?

— Нет, не особо. Я уверена, наш отчим Хаджи уже в курсе, чем все кончится. Не существует ничего, чего бы торговец информацией Хаджи не знал.

— Конечно, но Путь Левиафана начался, да? — Сино услышала взрыв. — Ух ты! Всё стало так сверкать!

— Судя по всему, это конец Городской фракции. Продолжительность жизни Фафнира Возрожденного на исходе… Шестьдесят лет — долгий срок.

— Да, — согласилась Сино, болтая ногами.

Микоку закрыла глаза и ощутила вибрацию, исходящую от древесного ствола.

— Опять эта песня, Сино?

— Да. Там был еще один взрыв, правда? Когда я слышу кучу стрельбы, у меня такое чувство, что я теряю связь с миром.

— Чем чаще ты будешь приходить в подобные места, тем больше неподходящих тонов ты услышишь в своей голове.

— Да, — согласилась Сино, пробормотав кусочек гимна, играющего в ее сердце. — All’s asleep, one sole light, just the faithful and holy pair.

С все еще закрытыми глазами, Микоку кивнула. Она сложила руки на груди и произнесла:

— Тихая ночь… Святое Дитя родилось в эту ночь, хм?

Саяма стоял под лунным светом, обнимая Синдзё. Он схватил эфес Грама правой рукой и вытащил его из земли.

— Ты легкий…

— Я практически полностью пуст внутри. Однако внутренняя конструкция обладает полостью, расширенной в семь тысяч раз с помощью письма. Большая часть ее заполнена уплотнением и запечатывающими словами.

— Вот как.

Саяма поднял Грам вверх правой рукой и попытался им взмахнуть.

Он рассек окружающий жар, издавая свист. Судя по всему, меч весил три килограмма, и этот вес равномерно распределялся по всей площади. Саяма назвал его легким, но осознал, что ошибался. Он был отлично сбалансирован. Казалось, что центр тяжести меча смещался вместе с его рукой. Он был так легок в использовании, что парень, без сомнения, мог размахивать им как угодно.

Саяма держал Грам правой рукой и повернулся к Синдзё, которую обнимал левой.

Синдзё глядела на него. Когда их глаза встретились, она резко опустила взор.

— Т-тебе удалось вернуть Грам.

— Почему ты отводишь глаза?

— Э? О, ну… Ты слышал, что я сказала Фафниру Возрожденному ранее?

— Нет, вообще ничего, — честно признался Саяма.

— О. Ну раз ты так говоришь, Саяма-кун, значит, наверняка слышал…

— Синдзё-кун, похоже, у тебя сложилось обо мне несколько ошибочное мнение.

Саяма наклонил голову и услышал голос из своей правой руки.

— Саяма и Синдзё?

Это Грам. Брови Саямы вздернулись, когда он услышал его низкий голос. Синдзё также повернула на него взгляд. Как и Баку.

Но до того, как они успели что-то сказать, Грам заговорил снова.

— Этот мир управляется Лоу-Гиром, верно?

Саяма кивнул. Похоже, Грам и вправду спал.

Это означало, что им необходимо общее понимание ситуации. Думая об этом, Саяма произнес:

— Да. В данный момент мы начали послевоенные переговоры с выжившими из прочих Гиров.

— Вот как, — вымолвил Грам. — Значит, во время моего девятнадцатилетнего сна мир решил попросить прощения.

— Девятнадцатилетнего? Ты уверен, что не подразумевал шестьдесят лет? Мне казалось, как раз тогда тебя погрузили в сон…

— Я не могу дать на это ответа. Я пообещал тому, кто пробудил меня. — изрек Грам. — Вы сказали, что ваши имена Саяма и Синдзё, разве не так?.. Чего вы хотите отныне? Вы ищете прошлого, которого не знаете?

В ответ на этот вопрос Саяма ощутил легкое давление в левой части груди.

Если он продолжит следовать по Пути Левиафана, ему придется столкнуться с прошлым, которое породило эту боль.

Но Саяма сказал:

— Я желаю боли. И причину этой боли.

— Ты хочешь сказать, что не станешь отрицать кончину Гиров, вызванную твоими предками? Ты не станешь отрицать всё то, что началось со зла, свершенного моим кратким хозяином, Зигфридом?

Я полагаю, что так, — подумал про себя Саяма.

Парень узнает прошлое своей семьи в форме боли, но это ему и следовало узнать. В конце концов…

…Вот где я смогу стать серьёзным.

Он не нуждался ни в чьем разрешении. Парень самостоятельно желал быть здесь. И поэтому он кивнул.

— Да. Я не стану отрицать или отвергать это. Вот чего я хочу.

— Вот как. Тогда послушай, юноша, несущий фамилию Саяма, — меч замолчал на секунду. — Юноша, ты есть скопление невежества, кто по-прежнему не знает ничего, и кому ничего не рассказали. Приготовься. Если ты желаешь обладать мною сейчас, ты усомнишься в себе в будущем. Ты узнаешь, что ты потомок великих преступников.

— Великих преступников?..

— Значение этого ты должен возжелать и добыть самостоятельного.

— Какие безответственные слова.

— Если ты возжелаешь этого в мучительной степени, это тебя спасет. Потому не перекладывай обязанность отвечать на меня. Такова моя вера, как жителя 1-го Гира, содержащего концепты письма: письмо обрело форму, желая оставить после себя то, что лежит внутри сердца… Это то же самое. Лишь возжелав всего сердцем и наделив это формой, ты сможешь что-то предпринять.

— Если я сегодня одержу победу, ты думаешь, я получу ответ на свою боль?

— Да, — сказал Грам. — Твоя боль, связанная с первым Гиром, исчезнет. Однако…

— Однако?

— Ты узришь лишь частицу всего. Это положит начало. Так готовься же. Едва ты станешь у входа, ты не сможешь повернуть до тех пор, пока не узришь всего до самого конца. Ты узришь создание истории, которая началась с нас, — он замолк, — и закончится на этой девушке. Ты узришь историю того, как всё подошло к концу. Ты узришь хроники конца света.