И словно в ответ на ослабший ветер, тело Синдзё в его руках слегка напряглось.

Его тонкий палец ткнул в грудь Саямы и его черные глаза глянули вверх.

— Э-эм, я в порядке, так что…

Голос Синдзё звучал слегка растерянно, и он слегка заерзал в руках Саямы. Когда Саяма ослабил хватку, Синдзё освободился от этих пут и отступил на шаг.

Саяма принял топот Синдзё по гравию как остатки того западного ветра, что пронесся между ними.

Ощущение стройных плеч оставалось в руках Саямы, когда Синдзё заговорил:

— Это меня удивило. Я совсем не ожидал, что ты ни с того ни с сего меня обнимешь.

— Выглядело так, словно ветер причиняет тебе боль.

— Н-но… Я парень.

Саяма на это наклонил голову. Он удивился, почему Сецу вдруг об этом заговорил.

— Разве есть связь между тем, что ты парень и тем, что тебе могло быть больно?

— Н-наверное, нет …

— Мы соседи по комнате. Нет ничего плохого в подобных действиях. Если ты желаешь этого, и я желаю этого, в таком случае, я выполню это твое желание. Вот и все, что нужно сделать. Таков этикет семьи Саяма, в который я верю.

Он тряхнул правой рукой, чтобы расправить рукав рубашки, и затем протянул ее Синдзё:

— Если тебе больно, а я захочу тебя защитить — я встану на твою защиту. Если ты не желаешь одиночества, а я захочу с тобой общаться — я с тобой поговорю. Если ты решишь нести свои заботы самостоятельно, и я о тебе забочусь — я оставлю тебя в одиночестве. Если ты не желаешь быть здесь, а я желаю тебе только лучшего — я тебя возненавижу.

И…

— Если ты пожелаешь стать к кому-то ближе, а я это замечу — я тебя поддержу. Как это звучит?— спросил Саяма. — Я не потребую ничего от тебя. Я потребую только с себя. Чтобы заложить основу этого этикета, я должен внушать доверие. Фамилия "Саяма" предписывает роль злодея. Поэтому, если ты не выступишь против меня, я попросту вознагражу тебя этим. …А ежели выступишь, то я не стану ничего возвращать.

Синдзё глянул на протянутую руку Саямы. Затем он слегка поднял свою правую руку, чтобы протянуть ее Саяме.

— …

Но он остановился.

Саяма поднял глаза и увидел лицо с опущенными бровями над застывшей рукой Синдзё.

С этим неловким выражением лица, Синдзё наклонил голову и задал вопрос:

— Не слишком ли ты формален, Саяма-кун?

— Я дарую тебе мой этикет и доверие. Думаешь, я похож на того, кто бросает слова на ветер?

Синдзё на несколько секунд на него уставился.

Затем открыл рот, желая что-то сказать, но остановился. И следом…

— Нет.

Он потряс рукой, и плечи Синдзё расслабились. С по-прежнему опущенными бровями, он горько улыбнулся.

Вслед за этим, Синдзё протянул правую руку Саяме и пожал его руку.

Рука Синдзё была мягкой. Саяма бережно держал эти пальцы, кивнул и вздохнул с облегчением перед тем как заговорить.

— Тогда позволь сказать мне это официально: приятно познакомиться, Синдзё-кун.

Во дворе заброшенной школы, окруженной лесом, стояла Брюнхильд, сжимая обеими руками метлу.

Она находилась лицом к спортзалу в тени, отбрасываемой луной. На этот раз кота у ее ног не оказалось.

— Как он там справляется, рассказывая Преподобному Хагену и Фафнеру о том, что случилось сегодня? — пробормотала она.

Единственным ответом было дуновение ветра.

Он задул с востока. Его движение в воздухе наполняла мягкость, но в то же время в нем ощущалась некая мощь.

Сопротивляясь сильному восточному ветру, Брюнхильд придержала волосы.

— Ветер не так и…

Ее голос затих, до того как она успела сказать «плох». В лесу вокруг нее послышался шелест.

Он шел не от листьев, задевающих друг друга. Когда ветер мягко толкнул деревья, они изогнулись, и весь лес закачался. Этот ветер обладал особой силой, несравнимой с быстрым порывом.

Брюнхильд услышала в лесу пронзительные крики птиц.

Когда она оглянулась, стая птиц вырвалась из залитого лунным светом леса.

— Никакой ветер, созданный духами земли и ветра 1-го Гира, не погнал бы прочь птиц.

По-прежнему клоня деревья, восточный ветер громко зашумел. Он звучал подобно прибою. Крики пробудившихся птиц и животных наполнили ветер пронзительным диссонансом.

Это выглядело так, словно весь лес шагал с востока на запад. Брюнхильд, стоявшей на школьном дворе, окруженном лесом, показалось, что вокруг нее шумели волны.

Однако они не приближались ни на шаг.

Звук постепенно утих, как отступившая волна. Ветер, скрип леса, крики птиц и животных постепенно истаяли.

— …

Услышав последний птичий щебет, Брюнхильд вздохнула.

Девушка вдруг осознала, что крепко сжимает рукоятку метлы.

Я что, испугалась? — спросила она насмешливо саму себя.

В это же время Брюнхильд почувствовала у себя за спиной движение в воздухе.

Она обернулась, подумав, что это черный кот, но ее взор заполнило нечто гораздо большее.

Из спортзала возникла громадная белая фигура — Фафнир Возрожденный.

Механический дракон частично покинул Концептуальное Пространство, обволакивающее спортзал. Все, что находилось внутри Концептуального Пространства, не просматривалось снаружи. Это означало, что Фафниру Возрожденному нужно было лишь немного выдвинуть морду из здания, чтобы увидеть окружающий мир.

Его громадная продолговатая изящная морда уже высунулась наружу.

Он, должно быть, сделал из Концептуального Пространства всего шаг. Область от его морды до основания шеи и до передней правой ноги, казалось, вынырнула из ниоткуда. Металлические когти впились землю школьного двора и издавали особые скрежещущие звуки. Следом из спортзала выбрались его передняя левая нога, его тело, его спина и задняя правая нога, задняя левая нога, и, наконец, его хвост.

Движения дракона полнились силой и уверенностью. Тяжелый металлический грохот заставлял землю содрогаться.

Пока Брюнхильд за ним наблюдала, вся фигура дракона вышла на лунный свет.

Этот могучий белый с зеленым дракон был более тридцати метров в длину и выше семи метров в плечах. Кроме красного свечения основных приборов видения на морде, ничто в нем не выдавало его существование во внешнем мире.

Все его тело бледно сияло в лунном свете.

Фафнир Возрожденный повернул морду к Брюнхильд.

Он сделал всего три шага из спортзала и остановился ровно за три метра от девушки. Он мягко опустил тело, породив ветер, овевающий школьный двор.

Наблюдая за тем, как ветер поднимает сухие листья с земли и подбрасывает их в воздух, Брюнхильд задала дракону вопрос:

— Вы уже давненько не выходили наружу, Преподобный Хаген?

Фафнир Возрожденный ответил на вопрос голосом и тоном Хагена:

— У нас в последнее время было немало собраний… И Концептуальное Пространство исчезает через пару часов после моего ухода, потому мне все сложнее и сложнее подгадать время. Я вышел сейчас только для того, чтобы тебя проводить.

Брюнхильд порадовала улыбка в его голосе, когда он произнес последнюю фразу.

Вслед за тем над головой Фафнира Возрожденного прозвучал голос.

— Брюнхильд, — промолвил черный кот.

Она подняла глаза и увидела, как черная тень уже спускалась с носа Фафнира Возрожденного. Кот попытался здесь остановиться, но…

— Ой… Нет… А-а-а!

Его лапы разъехались, и он соскользнул вниз прямо с головы дракона. Когда кот полетел наискось в направлении земли, Брюнхильд шагнула вперед, чтобы его поймать.

— Берегись, — крикнула она.

Кот врезался в колено, которое девушка выставила вперед.

Столкновение вызвало тихий звук. В ответ кот выдал придушенный вздох вместо вопля.

— Х-хорошая попытка, — сказал он перед тем как съехать вниз по голени Брюнхильд.

Девушка подхватила небольшое тело кота левой рукой и перевела взгляд обратно на Фафнира Возрожденного, по-прежнему сжимая метлу в правой руке. Как оружию, Фафнир Возрожденному были недоступны на морде никакие выражения. Однако Брюнхильд вздохнула.