- Я знаю! – он улыбался. Весь израненный, обоженный, с торчащей в груди рукоятью кинжала… Он улыбался, и в этой улыбке заключалась вся философия этого мира. Не существуй - живи! Не сиди в душном офисе – живи! Не делай целью свой жизни зарабатывание денег – накопи невероятную сумму, стань первым в пантеоне жадности, и час спустя пропей все в ближайшем кабаке, пропей так, чтобы о твоей гулянке вспоминали несколько дней, и чтобы пьян был даже трактирщик! И улыбайся, все время улыбайся.

- Выздоравливай!

- Спасибо!

После травм, полученных на арене, сложно отлежаться под деревом. Они зарастают слишком долго и слишком болезненно, поэтому после арены проигравшего уносят в лечебницу своей гильдии, а выигравший, если может, топает своим ходом к своим гильдийским лекарям, где его ставят на ноги буквально за полчаса.

Шакки и Персиваль подоспели как раз вовремя, чтобы поймать меня, оседающего на песок арены и твердо вознамерившегося грохнуться в обморок.

- Ох и силен же этот Боб, - пробормотал я глядя в небо. - Что-то мне нехорошо!

- Несем его в лечебницу! – скомандовала Шакки. - Кирилл, ты идти-то можешь?

- Да я, если надо, даже лететь могу! – уверил я и повалился лицом в землю…

Подхватив Кирилла под руки прежде, чем он пропахал носом землю, мы с Шакки потащили его в лечебницу гильдии "42"… Девушка, правда, с пеной у рта требовала нести его в лечебницу ее гильдии, "Кубо", мотивируя это тем, что там медсестры симпатичнее, но на полпути Кирилл пришел в себя, хоть и не весь, и с помощью жестов, мимики и мата потребовал повернуть именно в "42", без вариантов!

Хотя по чести сказать нужно, что несла Кирилла по большей части эта хрупкая и миниатюрная девушка, а не я (впрочем, здесь я тоже в каком-то смысле миниатюрная). Однако, вспоминая то, с какой силой Шакки обнимала Кирилла у входа в храм, когда у него кости трещали так, что даже мне с расстояния было слышно, то удивляться было нечему.

Аня, временно занявшая пост чужого бога, пока не вмешивалась, верно рассудив, что разумнее сейчас отправить парня на бесплатное лечение, а прану оставить на потом… Предчувствие уверенно говорило, в будущем она ещё пригодится.

Благо, что тут недалеко было, да и сам Кирилл к концу пути немного оклемался и сам ногами перебирал, хоть нам с Шакки приходилось его поддерживать.

Сама лечебница не представляла собой какого-то невероятного зрелища, а уж после увиденных стройных рядов золотых храмов и огромной арены, в духе римского Колизея, она смотрелась убого. Обычное здание в пять этажей, с когда-то побеленными, а теперь – посеревшими, стенами, с аккуратной – если можно так выразиться, - группкой калечных героев, бредущих внутрь. Их изредка сменяли уже отчасти посвежевшие, но не слишком довольные жизнью герои, нервно оглядывающиеся назад, на лекарей, словно те являлись доказательством теории заговора. Впрочем, кто знает, что тут может и не может быть?

Передав Кирилла на руки санитарам, мы буквально силой вырвали у него рюкзак с мертвым питомцев и трофеями и увесистый кошелек с золотом! Для Шакки это вообще было дикостью, помноженной на богохульство. Чтоб один герой воскрешал питомца другого? Фантастика это, быть такого не может и быть такого не должно. Но напоминание о том, как нас едва не порвали на части на лесной полянке, привели ее в чувство. Да, много чего происходит, чего быть не должно!

Кирилл тоже сопротивлялся как мог. "Мой питомец!" и все тут! Однако и его удалось убедить в том, что действовать надо быстро и шустро. Пока он тут отлежится, мы как раз и трофеи продадим, и нужную сумму насобираем, и Брыся воскресим! В итоге он все же отдал нам рюкзак и деньги, оставив, правда, себе около 500 золотых. Нет бы честно сказать: "На пиво!" (встретиться мы условились в кабаке), так ему обязательно надо было гордо заявить: "На чай!"

На рынке я в торговлю особо не вмешивалась, толчея и суматоха действовали на меня угнетающе. Зато Шакки явно чувствовала себя здесь в своей тарелке. Распихивая других героев своим могучим питомцем, словно тараном, она лихо пробралась к понравившемуся ей лотку торговца и... И пошло-поехало! Это маленькое, едва достающее до прилавка создание, зычно выкрикивало угрозы различной степени тяжести, грозило торговцу расправой и проклятьями, либо сулило всяческие небесные блага от ее богини!

К слову сказать, общение с Кириллом не пропало даром. Шакки быстро поняла, что ее богиня сейчас на прямой связи и разок даже черкнула в дневнике, наглядно демонстрируя это торговцу: "Великая, отоварь этого Фому неверующего молнией, пожалуйста! Может он тогда сговорчивей станет!" Эффектная шаровая молния тут же пронеслась по рынку, распугивая посетителей, но поскольку в "Годвилле" на все воля только одного бога - Рандома, то попала она вовсе не в торговца, а в саму Шакки, поставив волосы торчком, что явно не способствовало повышению цены на предлагаемый торговцу товар.

Под конец у нас в кошельке была внушительная сумма в размере 10 150 золотых монет. Даже больше, чем мы рассчитывали - Шакки удалось очень удачно продать доставшуюся мне от андед-мороза шубу, то есть шкуру. Целых 1 600 за нее выручили, оказалось, торговец давно искал себе такую в коллекцию.

Едва пересчитав наличность, я кинулась в общественный храм, за мной следом, ничуть не отставая, ринулась Шакки. Нам нужно воскресить Брыся, и чем скорее – тем лучше. Нельзя, чтобы он продолжал лежать в замороженном состоянии в рюкзаке Кирилла! Черт возьми, это нечестно по отношению к этому милому и воинственному зверьку! Если бы не он, то нас во сне монстры так бы и зарезали, а Брысь не только нас разбудил, но и оборону какое-то время держал. Да и оставлять Кирилла он тоже не стал – до последнего его тело защищал, не бросил, хотя мог бы и за мной следом увязаться.

Нет, я решительно не могу позволить исчезнуть такому преданному созданию! Это все равно, что плюнуть в душу человеку, честно и бескорыстно помогавшему тебе, хоть его никто и не просил.

За то время, что мы сидели и смотрели за сражением (скажу честно, за это время я потеряла добрую часть своих нервов от одного вида живого полутрупа, больше похожего на покойника, чем на обычного человека), я успела немного отдохнуть и набраться сил: тело ныло меньше, гораздо меньше, а из всех бед, беспокоивших меня на физическом плане бытия был лишь нарастающий голод. Но его я пока игнорировала.

До общественного храма было уже рукой подать, но вот добираться до него пришлось с «боем»: не мы одни рвались воскрешать питомцев, да и просто только-только воскрешенных выходцев хватало, чтобы скрипя зубами пытаться прорваться сквозь набежавшую толпу.

Хотя, если смотреть творчески, то на фоне возвышающегося храма, готового вот-вот закрыть собой все небо, мы казались муравьями, ползающими по своим мелким и насущным делам, которые в представлении вечности – ничто. Огромный круглый купол, искрящийся на солнечном свету, его поддерживали высокие, кажущиеся хрупкими, стены, высотой метров пятьдесят, может быть и больше – в примерных величинах я не сильна, но одно могу сказать точно: смотрелось это впечатляюще. От главного купола отходило по четыре коридора к четырем куполам поменьше, а вход в храм открывался высокой, богато украшенной аркой.

«И откуда они столько денег взяли, чтобы одну такую махину возвести…» - про остальные рюшки-завитушки я и не думала, и без того понятно, что не мало.

От входа и до улицы шла небольшая, но плотная аллейка деревьев, стоявших во всем цвету, а уже под их сенью, громко переговариваясь, в сторону храма неторопливо шли герои. Впрочем, неспешность рвущихся обычно в бой ребят можно было объяснить тем, что толпа накопилась изрядная, и через неё ни пройти, ни протолкнуться: то ли мы пришли в «горячие» часы, то ли нам просто не повезло.

И ведь отступать не хотелось: не успели мы с Шакки толком решить, поскучать и влиться в бурлящий поток или подождать, когда народ схлынет, как толпа сама на «подхватила» и понесла за собой, не оставляя вариантов.