Недопетая песня допета,
Будет лучше в грядущие дни,
А теперь… не казните поэта:
Все мы грешнице Музе сродни.
Наша грешница Муза сквозь слезы
Напевает со смехом: "Молчи!
Стыдно петь, как румяные розы
Соловьев полюбили в ночи".
Верю слепо: добрей и чудесней
Будет мир в наступающий век,
С недопетой страдальческой песней
Не погибнет поэт-человек.
Все, что живо, светло, благородно,
Он тогда воспоет от души,
Покарает злодейство свободно,
Наяву, а не в темной глуши.
Ждите, братья, святого рассвета,
А теперь… погасите огни.
Недопетая песня поэта
Допоется в грядущие дни.
"Сладко весною живется поэту:
Видит он мир в лучезарной красе…"
…Старую, глупую песенку эту
Тысячу раз напевали мы все.
Я — не поэт, но с любовью глубокой
Музе-шалунье, как эхо, служу,
И в деревеньке, и в роще широкой,
Всюду в природе ее нахожу.
—
Злится ли ведьма — проклятая вьюга,
Плачет ли дождик в осенние дни,
Веет ли ветер спасительный с юга, —
Эти поэты, клянусь, мне сродни!
Каждый по-своему, кто как умеет;
Так и поет… Запретить, им нельзя.
Только Весна петь зимою не смеет,
В думах и грезах по снегу скользя.
Жаль мне ее — ненаглядную крошку!
Боязно мне: упадет вдруг ничком?
…Встань, чародейка, и ножка об ножку
Живо, игриво ударь каблучком.
Мир будет лучше, нарядней, чудесней,
Если душа в нем весной не умрет,
Бели с разгульной "Камаринской песней",
Вместе с весной, он помчится вперед:
Гой ты, Весна-Плясовица! Кто пашет,
С тем и гуляй, веселя мужика!
Он под весенние песни запляшет,
Бели сыграешь пред ним трепака.
Гой ты, Весна-Плясовица, воскресни!..
Ждут не дождутся тебя голыши…
Ловко, под звуки "Камаринской песни",
Вместе с народом, очнись и пляши.
Насмешник Рак, увидев Черепаху,
Язвительно ее спросил:
"Куда, сударыня, бежите вы с размаху,
До истощенья слабых сил?",
На это Черепаха так
Ответила: "Любезный Рак!
Я быстрым ходом не хвалюся,
Но все-таки _вперед_ стремлюся,
Не ползала презренно вспять,
А ты опять
Ползешь назад, насмешник дерзкий,
Ни дать, ни взять,
Как "рак журнальный" — князь Мещерский!"
Воин Аника в глухой стороне
Едет на добром и верном коне,
Едет и думает:
"Что за беда?
Нету-ста здесь человечья следа,
Даже зверье не бежит на пути,
В поле пустом хоть шаром покати!
Некого здесь за грехи покарать…
Гой! Выходи, супротивная рать!
Низость, Коварство и Барская спесь,
Все на Меня ополчайтесь! Я — здесь…
Здесь я — Аника, как воин Христов,
Доблестно биться за Правду готов.
Только она мне люба, дорога,
Только за Правду пойду на врага…
Нужно на этом печальном свету
Мне защитить Бедноту-Наготу.
Мы-ста еще за Народ постоим,
Мы не падем пред оружьем твоим…
Что же не внемлете грозным словам?
Праздновать трусу — не стыдно ли вам!"
Отклика нету… Пустынно. Темно.
Солнышко спать улеглося давно.
Звездочки в небе высоком зажглись.
Шепчут Анике: "Аника, молись!" —
"Что мне молиться! О ком и о чем?
Я ли не витязь в забрале с мечом!
Волюшку давши коню и мечу,
Словно былинку, врага растопчу.
Силу мою всяк язык разумей!
Злая ли ведьма, трехглавый ли змей,
Или бессмертный Кащей-лиходей
Будут терзать неповинных людей —
Всех разобью, всяка нечисть умрет,
Если за Правду помчуся вперед!"
Дремлет земля — утомленная твердь…
Вдруг пред Аникой является Смерть;
Кости ее, как доспехи, звучат…
Молвила Смерть: "Ни детей, ни внучат
Ты не увидишь, защитник земли,
Воин Аника! Внемли мне, внемли!
Тысячи тысяч людей истреби,
Русь погублю, подкошу и тебя.
Правды не будет на вольной Руси…" —
"Ладно посмотрим… Сражайся, коси!
С добрым конем пред оружьем твоим
Мы-ста за Правду и Русь постоим.
Если умрем — мертвым нету стыда…
Верный мой конь, понатужься…
Айда!"
Конь поскакал. Начинается бой.
Звезды дрожат в высоте голубой.
Звезды, усеяв небесную высь,
С трепетом просят: "Аника, молись!"
"Что мне молиться! О ком и о чем?
Струшу ль пред Смертью — лихим палачом?
Я — богатырь, слава богу, не стар!" —
…Новая сшибка… Смертельный удар.
Смотрят уныло на бой небеса.
Блещет при звездах у Смерти коса.
Молвил Аника, упавши с коня:
"Чудище Смерть, ты сразила меня!
Жаль не себя: ведь не я, так другой
Правду спасет на Руси дорогой.
Биться смертельно за русский народ
С Правдой на Кривду пойдет он вперед!"