— Ну, ладно, ведите в избу. Спасибо, выручили…

Дорогой, ребята наперебой расспрашивали Шумова, что с ним произошло, и не скрывали своей радости — роль спасителей им нравилась. Они по очереди вели Шумова за руку, помогали Алмазу тащить нарты. Учились они в десятом классе, на охоту в этому году отправились впервые, ночевали в избушке, гусей ещё не видели.

«Хорошие ребята, — подумал Шамов. — Глянуть бы на них. И на всё — на тундру, на небо. Бог ты мой, это же чудо-красота! Пока был с глазами, вроде не замечал, не любовался как надо. Прозрею — буду смотреть полным взглядом, нагляжусь вволю».

Вдали ухнул выстрел.

— Ага, учитель стреляет. Возможно, один гусь есть, — сказал Шумов. — Проголодался я здорово.

— Сейчас мы вас накормим. И Алмаза.

Вошли в избушку, ребята усадили Шумова на нары. Он съел всё, что они насовали ему в руки, выпил две кружки чаю со сгущённым молоком, улёгся на оленьей шкуре.

— Вы, ребята, валяйте на охоту, самое время. Я усну.

Сон его был беспокойным, вернее, это был не сон, а полубессознательное состояние, глаза болели.

— Берег, берег, — беззвучно шептал он. — Снежок? Нерпа?..

Алмаз лает. Ольга? Её голос. Снова тихо. Приснилось? Мужские голоса. Наверно, учитель. А это вроде голос Варавикова. Как он сюда попал?..

Он хотел подняться, но не смог. Сон, наконец, одолел его.

У болота Коля и Аня остановились, растерянно посмотрели друг на друга…

Сухо, чуть слышно шумела под ветром осока на высоких кочках, полузанесённых снегом. На противоположной стороне болота неровной стеной стояли старые ели. Здесь, на ветру, было холодно. Аня вдруг всхлипнула и залилась слезами.

— Замолчи! — сердито сказал Коля. — Хочешь, чтобы волки услышали, да?

Аня сразу умолкла.

Рыхлые клочья туч стремительно катились над болотом, роняя редкие, жёсткие снежинки.

Коля хмуро осматривался, соображая, в какую сторону идти. Они шли к реке, к рыбацкому стану. Отправиться туда его уговорила Аня. Её отец работал на стане поваром, она ходила к нему каждую субботу. От деревни до стана рукой подать, два километра, если идти лесом по тропинке. Они и выбрали этот путь, но тропинка завела их в чащу, а потом вдруг превратилась в звериную тропу. Это круглое болото Коля видел впервые. Если бы они пошли по берегу реки, давно были бы на стане, хотя та дорога в два раза длиннее.

Что теперь делать? Стоять на месте нельзя — Аня вся дрожит. От страха, наверно. Да и пальтишко у неё коротенькое, до коленок не достаёт.

— Далеко забрели, — сказал он, стараясь придать уверенность своему голосу. — Я здесь вроде был летом, место знакомое. Пошли, Анька. Иди за мной следом. Смотри, чтобы снег не набился в валенки. Напрямик пойдём к деревне.

Он решительно повернулся спиной к болоту и зашагал твёрдо, как человек, хорошо знающий дорогу.

Наверно, скоро их хватятся, пойдут разыскивать. Пустят Беляка, Колиного любимца, по следу, он живо их догонит. Отец говорит — дворняга. Как бы не так! Никто не знает, что за порода, но хотя бы по ушам видно — не простая собака…

Время от времени Коля останавливался, прислушивался, ожидая, не подаст ли голос Беляк, не громыхнёт ли вдали выстрел из отцовского ружья… Нет, не слышно. Только глухо и ровно шумит наверху ветер, и кажется, что нет на свете никаких других звуков, и нет конца этому мрачному лесу.

Они шли по берегу широкого ручья, Коля рассчитывал, что он приведёт их к реке. Летом, наверно, не раз переходил вброд этот ручей, но зимой всё так изменяется. Выпадет первый снег — и не узнать леса. Может быть, деревня где-нибудь рядом. Крикнуть, что ли?.. Аня испугается, поймёт, что идут они наугад…

— Устала? — Коля остановился, снял шапку, словно для того, чтобы отряхнуть снег, опять прислушался.

— Немножечко… Далеко ещё, Коля? Скоро ночь.

— Порядочно. Ночью, наверно, придём. Замёрзла, поди?

— Нет, я на ходу разогрелась. Как же мы в темноте найдём дорогу?

— Вдоль ручья идти надо. Прямо к огородам выйдем…

Когда стемнело, Коле стало тоскливо и страшно. Ни к каким огородам они не выйдут. Устанут, свалятся в снег и застынут. Волки оставят от них одни косточки.

В деревне могут подумать, что они остались ночевать на стане. Рыбаки сейчас ужинают. Уха из сигов… Отец Ани, конечно, беспокоится. Может быть, не выдержит, сходит в деревню? О, тогда поднимется переполох!

Летом и ранней осенью недели не проходит, чтобы кто-нибудь из ребятишек не заблудился в лесу. К этому привыкли. Обычно матери сами их находят. Иногда зовут на помощь ребят постарше. Охотники в поисках участвуют редко. Чаще других пропадает шестилетний Юрка, его лес притягивает, как магнит. Далеко не уходит, найти нетрудно. Чем только мать его не стращает — и змеями, и волками, и медведями. Каждый раз грозится: «Хоть убей, не стану больше тебя искать, ночуй с волками!» Но материнское сердце не выдерживает.

Волки появились в этих местах, недавно. Зарезали лося, подходили к деревне. Охотники готовят на них облаву.

Придётся ночевать под какой-нибудь елью. Хоть бы палку какую в руки…

Вдруг что-то знакомое, едва уловимое почудилось Коле во всём, что их сейчас окружало. Где и когда он слышал этот угрожающий, тяжёлый гул ветра?

Сосны и ели громоздятся по обеим сторонам ручья, закрывая небо чёрными кронами, и только над самым руслом виден просвет, по которому бесшумно скользят рваные клочья туч, похожие на сказочные чудовища.

Блеснула луна, осветив на миг заснеженные верхушки деревьев. Вспыхнули и сразу погасли на них крупные голубые искры… Вспомнил!

Непонятная, странная радость жарким огнём разлилась по всему телу. Он сдвинул шапку на затылок и расстегнул верхнюю пуговицу пальто.

Память ярко, отчётливо восстановила уютную горницу, по которой от стены до стены ходит сестра Вера с большущей книгой в руках. Она готовится к выступлению в колхозном клубе, учит наизусть какую-то сказку. Ходит и ходит по комнате, без конца повторяя одни и те же фразы.

Коля в тот вечер отливал из олова блесны, готовясь к рыбалке по первому льду. На сестру старался не обращать внимания, но это плохо удавалось ему.

— Эх ты, актриса. Бубнишь и бубнишь одно и то же. Я бы давно выучил…

Многое Коля пропустил мимо ушей, не до того было. Но кое-что осталось в памяти…

Шли люди, много людей, по тёмному лесу через болота. Вёл их самый смелый. Когда они отказались идти, потому что было темно и страшно, он… разорвал руками себе грудь и вырвал из неё сердце и высоко поднял его над головой. И оно пылало так ярко, как солнце. Он вывел людей на солнечную равнину и умер. Кто-то наступил ногой на его сердце, и оно превратилось в голубые искры…

Коле казалось, что не одна Аня шагает за ним следом, а вся их пионерская дружина. И шёл он теперь легко, свободно, совсем не чувствуя усталости. И страха как не бывало. Он уже не останавливался и не прислушивался: догонят их — хорошо, не догонят — не надо. Всё равно лес кончится, и ночь кончится, и будет солнце, и тёплые, светлые дома. Может быть, они придут не в свою деревню, не беда. Или вдруг расступится лес, и перед ними откроется большой, сверкающий огнями город. Их обступят, начнут расспрашивать. На самолёте доставят домой. Или на легковой машине. Вот было бы здорово — подкатить к самому крыльцу Анькиного дома…

Хорошо, что он не один, а с Аней. Был бы один — совсем другое дело. Неинтересно как-то самого себя выводить из леса.

— Устала? — он повернулся к Ане, оглядел её с головы до ног. — Хочешь, я тебя на руках понесу?

— Нет… — Аня улыбнулась. — А мы правильно идём?

— Правильно. Не бойся.

Столько уверенности было в его голосе, что Аня успокоилась, ей вдруг стало весело.

Возьму и устану, и пусть несёт меня на руках, как царевну, думала Аня, ни на шаг не отставая от Коли. Она восхищалась его бесстрашием и теперь стыдилась своих слёз там, на болоте. Но лес ещё не кончился, и она ему докажет…