Из мглы снова вынырнула луна, и Коля увидел прямо перед собой шагах в десяти на другом берегу ручья низкую избушку с одним оконцем и чуть не закричал от радости. Теперь он знал, где они находятся! Эту избушку выстроил прошлым летом Матвей Рубцов, охотник из их деревни. Не вдоль ручья надо идти, а по берегу озера, потом по просеке. До деревни — километров пять.

— Знаешь что, — весело сказал Коля, — давай переночуем в рубцовской избушке, она тут рядом.

Не дожидаясь ответа, он схватил Аню за руку и начал спускаться к ручью. Проваливаясь по колено в снег, перебрались на другой берег. Откинув бревно, которым была прижата дверь, вошли в тёмную, холодную комнату. Коля на ощупь отыскал нары и усадил на них Аню.

— Посиди пока…

Он знал, что под окошком висит керосиновая лампа. Под нарами должны быть дрова. Посредине комнаты — очаг из камней. Спичек нет, вот беда.

Он стал шарить руками по полу, нащупал в углу топор. На нарах нашёл овчину, котелок. Мысленно окинул взглядом всё помещение… Ага, полка! Небольшой нож… Кружка… Жестянка с солью… Спичек нет.

— Давай спать, Аня, — уныло сказал он. — Жалко, спичек нет, огонь бы развели.

— У меня есть спички! — радостно крикнула Аня. — Целых три коробки. Папе несу.

— Вот здорово! Сейчас натопим, жарко станет…

Дрова ещё не разгорелись как следует, а комната наполнилась дымом, дышать стало трудно. Коля открыл дверь.

— А вдруг волки? — испуганно спросила Аня.

— Пусть сунутся. Топор-то на что?

Скоро в избушке стало тепло. Коля сгрёб горячие угли в кучу, взял в руки топор, подошёл к двери, выглянул наружу. Ему было немного жутко, но виду он не подал. Снял со стены лампу, поставил на пол, зажёг фитиль и повесил на место.

— Коля, что это там висит? — Аня указала на стену. — Мешочек какой-то.

Он снял с гвоздика туго набитый мешочек, развязал тесёмку.

— Сухари!

До чего они оказались вкусными, маленькие, солоноватые сухарики! Коля доставал их по одному — сначала Ане, потом себе. Изредка выскакивал белый сухарик, это почему-то у обоих вызывало смех. Еда походила на игру. Весело похрустывая, они сидели на нарах друг против друга. Сухари быстро убывали, но голод не проходил, наоборот, есть хотелось всё сильнее.

— Ветер какой, слышишь, Коля? Ой, даже дом качается.

Коля вскочил с нар, подошёл к окошку. Ничего не было видно, ветер яростно бил по стеклу, избушка, будто живая, подрагивала.

Он снова забрался на нары, запустил руку в мешочек, нащупал сухарик покрупнее, вложил его в тёплую ладошку Ани. Свою очередь он пропустил. Кто знает, сколько времени будет бушевать вьюга.

— А себе? — удивилась Аня, съев подряд два сухарика.

— Наелся, не хочу больше. Ты ешь, ешь. Аня сгрызла ещё один сухарик, вздохнула.

— Тоже наелась. Спать досмерти хочется…

Они улеглись на овчине, положили под головы одно пальто и накрылись другим. Коля решил проснуться завтра пораньше, приготовить чай, потом разбудить Аню. Если вьюга не утихнет, он сам ни одного сухаря не съест, скажет, что уже позавтракал. Иначе нельзя, Анька упрямая, одна ни за что есть не станет. У него в кармане есть кусочек сахару — хотел угостить Беляка, не успел.

Первая вьюга в эту зиму… Снова вспомнилась сестра и её голос, и большая, в сером переплёте книга. Жалко, что не всё он тогда расслышал. Надо спросить, прочитать. Удивительная сказка. Вырвал из груди сердце — шаг, другой… Даже жуть берёт. Кто-то наступил — ослепли они, что ли? Обидно. Обрадовались! А если бы не он… Эх, найти бы живую воду. Раз-два — и воскресить. На то и сказка. Не заметили, растоптали такое сердце, надо же…

Проснулся он раньше Ани. Осторожно слез с нар, тихо приоткрыл дверь, выглянул. Небо было безоблачным, над лесом алела заря.

За его спиной раздался негромкий смех Ани. Он обернулся.

— Ты что?

Молчание. Коля подошёл к нарам. Глаза у Ани были закрыты, на губах ещё играла улыбка. Она смеялась во сне!

— Спи, спи, — прошептал Коля и начал готовить завтрак.