— А пока пойдемте на чердак! — пригласил я. — Наша помощь, может быть, и понадобится!

— Конечно! — живо ответил американец.

По моей просьбе диакон указал нам ход, по которому мы совершенно незаметно проникли на чердак каретного сарая.

Едва ступая, добрались мы до темного люка и легли на доски.

Потолок был плох, щели в нем были повсюду и мы, приникнув к ним, стали молча наблюдать за тем, что делается в сарае.

Сначала в нем было совершенно темно и пусто.

Но вот на дворе послышались шаги, щелканье замка и засовов, затем ворота отворились и дневной свет осветил сарай.

В нем стояла карета, ландо, две пролетки, а в углу были навалены друг на друга несколько саней.

Когда ворота отворились, в сарай вошли: кучер и русый господин, довольно пожилой, похожий на купца.

— Эта, что ли, карета? — проговорил он, подходя к выездной карете.

— Эта-с! — ответил кучер.

Незнакомец с видом знатока стал осматривать карету снаружи.

— Карета крепкая! — произнес он наконец. — Вот только полакировать ее заново нужно, да кучерскую подушку новой кожей покрыть.

Окончив наружный осмотр, он отворил дверцу кареты и половиной своего корпуса влез в нее.

— Ну… тут можно сделать и поизряднее! — проговорил он оттуда. — Сиденье вот подновить!..

При этих словах он нагнулся и я ясно видел сверху, как его рука юркнула под сиденье и затем за пазуху.

Проделав это, он вылез из кареты, проговорив:

— Ну, спасибо! Сегодня же пришлю мастеров и материал, а вы уж посмотрите, чтобы все делалось как следует!

Он вынул рублевку и подал ее кучеру.

— А это вам за труды! До свидания покамест!

— Нет, только здравствуй! — раздался вдруг могучий голос Шерлока Холмса и великий сьпцик, выскочив из-за саней, кинулся на незнакомца.

Но вор был не из числа трусливых.

В одно мгновение он сообразил, что пойман.

— Не так дешево! — заревел он, отскакивая в сторону и, выхватив револьвер, поднял дуло.

В ту же секунду рядом со мною грянул выстрел и негодяй упал с простреленной рукой.

Этот выстрел принадлежал Нату Пинкертону.

Американец сразу увидел опасность, угрожавшую Холмсу, и подскочив к поднятому люку, выстрелил в грабителя в ту самую секунду, когда тот собирался послать пулю в грудь Холмса.

Спрыгнуть через люк в сарай было делом секунды и все втроем мы подскочили к раненому.

Одним движением руки Холмс сорвал с него парик, бороду и усы.

Затем он расстегнул на нем поддевку и пиджак, вынул из бокового кармана сверток и развернул его перед нами. Все вещи, украденные у Мюревых, оказались налицо, за исключением колечка с бирюзой.

Увидав их, Нат Пинкертон молча, с чувством пожал руку Холмса.

Между тем, на выстрел собрался весь двор.

Немедленно было послано за полицией и раненого увезли в тюремную больницу, где в тот же день сыскное отделение признало в нем известного вора и громилу Антона Верангина, по кличке «Шило», долгое время ускользавшего из рук полиции.

Вместе со всеми крадеными вещами мы направились к Мюревым, которые, извещенные уже по телефону, ждали нас за накрытым обеденным столом.

В комнате было уютно и тепло.

Я как сейчас помню этот вечер.

Мы занимали две комнаты в одной из самых лучших гостиниц Москвы. Одна из них служила нам гостиной, а другая — спальней.

В описываемый вечер мы сидели в гостиной.

В камине горел веселый огонь и сухие дрова громко потрескивали, выбрасывая из камина снопы искр.

Шерлок Холмс недавно пришел с улицы, где он долго гулял, наслаждаясь свежим воздухом ранней весны, и теперь с удовольствием грел свои слегка озябшие руки.

Мы нарочно не зажгли лампы. Яркий огонь, колыхаясь в камине, красиво освещал комнату и делал ее уютной и теплой.

С улицы доносился глухой грохот колес.

— Как хороша весна! — задумчиво сказал Холмс, протягивая свои длинные ноги к огню.

— Да, хороша… — ответил я.

— Особенно в России! Эта страна словно создана для весны! — заговорил он улыбаясь. — В нашей Европе весна совершенно незаметна.

— Правда! — подтвердил я.

— У нас весной, правда, становится теплее, солнце становится ласковее, но проклятые дожди уничтожают буквально всю иллюзию…

— Делая весну попросту противной.

— Верно! А тут, в этой России, она не только хороша, но и величественна. Всю зиму эта страна покрыта мертвым снежным покровом, реки и озера скованы льдом, люди мерзнут от холода… И вдруг… словно волшебник взмахивает своей палочкой.

— Дивно хорошо!

— Еще бы! Пришла весна и снежная, холодная страна вдруг словно рождается вновь. Льды лопаются, снег тихо исчезает, воды журчат… Да ведь это же прелесть что такое! Не правда ли, Ватсон, хорошо!

— Да, хорошо, очень хорошо! — произнес я.

Мы замолчали и продолжали безмолвно сидеть, глядя прямо в огонь.

— Почему вы не курите сигар, Ватсон? — спросил вдруг Шерлок Холмс.

— Странный вопрос! — ответил я. — Почему бы мне следовало курить вообще и сигары в частности?

Холмс улыбнулся.

— Я шучу! Но что касается меня, то, уверяю вас — я не столько люблю ощущение никотина в легких, как самый вид синеватого дыма, медленно тянущегося в воздухе.

Он достал из бокового кармана сигару, закурил и выпустил огромный клуб синеватого дыма, который вдруг, вытянувшись, потянулся тонкой струйкой в камин.

С тихой улыбкой Холмс смотрел на него.

В это время в дверь кто-то постучал.

— Войдите! — крикнул Холмс немного недовольным тоном.

В комнату вошел лакей и подал Холмсу на подносе телеграмму.

Вытянув расписку, Шерлок Холмс расписался на ней, отдал ее обратно лакею и, подождав, пока он выйдет, распечатал телеграмму.

Он медленно прочел ее, пожал плечами и подал ее мне со словами:

— Прочтите, Ватсон!

Развернув бланк, я прочел:

Прочитав депешу, я возвратил ее Холмсу.

— Вероятно, дело нешуточное, если человек заранее жертвует пятьюстами рублями! — проговорил задумчиво Шерлок Холмс.

— Да, конечно! — согласился я.

— Но что бы это могло быть? — словно сам себе пробормотал Шерлок Холмс.

Он повернул ко мне голову и спросил:

— Вы хорошо прочли сегодняшние газеты?

— Не особенно! — ответил я.

— Я тоже, — сказал он.

Он тихо поднялся с места и, взяв со стола большую пачку столичных и провинциальных газет, сел на старое место, положил их около себя на полу и начал внимательно просматривать их одну за другой.

Не желая ему мешать, я молчал, ожидая, когда он заговорит со мною сам.

Он долго молча просматривал одну газету за другой, но, по-видимому, не находил того, что нужно, так как все время отшвыривал их от себя, хватаясь за новые.

Но вот он, наконец, покончил со всеми.

— Гм… в сегодняшних газетах нет ничего! — произнес он наконец. — Посмотрим, нет ли чего-нибудь во вчерашних!

Он откинул от себя ногой брошенные газеты, прошел в спальню и, принеся оттуда другую пачку, снова углубился в чтение.

Но и эти газеты отлетали от него одна за другой.

Я уже был уверен, что он и тут не найдет ничего, как вдруг Холмс произнес:

— Ага!

— Вы нашли что-нибудь? — спросил я.

— Да. Я нашел именно то, что мне нужно было найти! — ответил он.

И, развернув газету так, чтобы удобнее было читать, прочел: