Избавьте меня от труда слушать вас, молодой человек! — резко оборвал Эбенезер, — у меня теперь есть более нужное дело, и я вам повторяю, что меня ни для кого нет дома!

— Тем хуже для вас, Эбенезер Куртисс, — холодно возразил Раймунд, — но в тот день, когда вам надоест терять на бирже, и вы захотите утроить свое состояние, вспомните, что я знаю для этого средство и могу указать вам его! Разумеется, если я еще не передам его в чьи-нибудь руки!

С этими словами он поклонился и исчез.

Такова была первая встреча Эбенезера с Раймундом.

Раймунд, оставляя Эбенезера, был разочарован более, чем желал бы это показать. Он вернулся прямо в гостиницу, в которой жил с Кассулэ; она носила претенциозное название «Palace-House», а в действительности ничем не напоминала дворец. Это просто было длинное и низкое деревянное строение, очень похожее на сарай, заколоченный досками со всех четырех сторон. В нижнем этаже помещался зал, через который надо было пройти, чтобы достичь лестницы, ведущей в спальню. В этом зале находился bar, то есть длинный прилавок, где хозяин во главе полдюжины растрепанных служанок раздавал своим клиентам мутное пиво под названием «double Bass» и картофельную водку с разными названиями: pick-me-up, cock-tails, sherry-cobblers, eye-openers и так далее.

Посетители, стоя поглощавшие все это питье, принадлежали к категории авантюристов, каких всегда много в странах, обладающих какими-нибудь природными богатствами. Вчера они, как саранча, налетали на Калифорнию, Австралию или бриллиантовые копи Капштадта; сегодня — на нефтеносные земли, где каждый из них твердо надеялся в несколько дней составить состояние. Все нации и все классы встречались в этой толпе. Здесь были и англичане с загоревшими медно-красными лицами, угрюмые испанцы, добрые ребята-французы, итальянцы с энергичными жестами, тяжеловесные немцы, упрямые спорщики, и, наконец, в громадном количестве китайцы, несмотря на препятствие их эмиграции со стороны правительства Соединенных Штатов; вся эта толпа опустошала стаканы, болтала среди настоящего вавилонского смешения языков, грызла сухарики и ломтики сыра, лежавшие в большой корзинке на прилавке.

Раймунд сотни раз видал это всеобщее пьянство и обыкновенно его почти не замечал, но сегодня оно его неприятно поразило, вероятно, потому, что он был мрачно настроен. По всей вероятности, так оно и было, и он поднялся к себе с твердым решением немедля переменить квартиру, чтобы избавить Кассулэ от столь пагубных примеров. Он сейчас же попросил подать ему счет и велел своему маленькому товарищу приготовить все к отъезду.

Затем они вместе отправились искать себе новое жилище. Уже с четверть часа они бродили по улицам, не находя ничего подходящего, как вдруг в этой части города поднялся сильный шум. Они подъезжали туда, и вскоре им открылась грандиозная и ужасная картина.

Чудовищный столб пламени поднимался на высоту по крайней мере двадцати пяти метров, облака черного дыма на неизмеримом пространстве покрывали небо. Случайно ли, или по воле преступной руки, вспыхнул резервуар нефти в пятьдесят тысяч кубических метров поблизости с несколькими другими такими же резервуарами. Удушливые пары клубились уже в воздухе, и искры летели на город, угрожая спалить его весь. Толпа вокруг все увеличивалась, с трудом освобождая место для пожарных машин, которые спешили к месту пожара.

Устроили цепь, чтобы ведрами передавать воду из нескольких фонтанов; каждый работал лихорадочно, чтобы не дать пожару распространиться, но без большого успеха. Были уже и пострадавшие: трое рабочих, не успевшие убежать, лежали обугленные у подножия горящего резервуара, — пять или шесть других, тяжелообожженных, но еще живых, были отнесены в ближайшие аптеки для оказания им помощи.

В этой части города повсюду царили шум и смятение. Однако пожар — настолько частый случай в стране нефти, вне зоны непосредственной опасности мирно продолжались обычные работы и люди занимались своими делами так же спокойно, как будто бы пожар произошел за сто лье оттуда. Раймунд и Кассулэ в числе первых прибежали на помощь и встали в цепь. Молодой француз тотчас же заметил, что пожарные насосы, ударяя в пламя, казалось, увеличивали его. Причина была ясна: помпы не концентрировали своего действия на одном определенном пункте, а окружали огненный столб рядом отдельных струй, и их вода, моментально улетучиваясь, служила как бы новой пищей для пожара. Раймунд бросился бегом к заведовавшему пожарными насосами. В нескольких словах он доказал ему, что единственный способ победить огонь — это собрать все рукава машин на крыше еще нетронутого резервуара, который находился почти в двадцати метрах от горящего, и затем разом направить всю струю против самого очага пожара. Распоряжавшийся насосами колебался. Мысль Раймунда казалась ему верной, но подниматься на раскаленную уже крышу резервуара, к тому же еще наполненного нефтью, и в таком незначительном расстоянии от огня, — это не очень-то привлекало его.

Раймунд руководствовался лишь своим мужественным сердцем.

— Идем, господа! Дело идет о спасении города! — сказал он, не колеблясь хватая один из пожарных насосов, и побежал к железной лестнице, которая вела на намеченную им позицию.

Его пример наэлектризовал толпу. Пожарные бросились за ним, как кошки карабкаясь на резервуар, который должен был послужить платформой для их батареи.

Двадцать рукавов менее чем в три минуты оказались втащенными на эту платформу, — и вдруг настоящий водяной смерч обрушился на огненный столб.

Пламя крутилось, то съеживалось, то вновь вырывалось, ревело, шипело, протестовало, но… было побеждено. Не было возможности противиться такому непрерывному водному потоку.

В несколько мгновений все было кончено, огонь потушен, опасность отражена. Только облака дыма и пара, нависшие еще над резервуарами, указывали «а опасность, которой только что избежал город.

Раймунд уже сошел с резервуара и был встречен овацией толпы, видевшей его мужество. Он поспешил скрыться от этих шумных манифестаций, и, захватив с собой Кассулэ, отправился переменить одежду, так как с него буквально ручьями текла вода. Дорогой он прошел мимо двух телеграфных бюро, битком набитых народом, — так бывало каждый раз, когда в Дрилль-Пите случалось что-нибудь с нефтью. Действительно, самые незначительные случаи оказывали такое заметное влияние на цены на нефть, что все газеты и все спекулянты содержали в Пенсильвании специальных корреспондентов, которые как можно скорее сообщали им обо всем происходившем там.

О пожаре, который мог значительно уменьшить количество наличной нефти, а следовательно, и повысить цены на нее, были повсюду посланы телеграммы. Теперь сообщали об окончании пожара, и столько народу подавало депеши, что перед приемными окошечками образовались целые хвосты ожидающих очереди.

Это обстоятельство сейчас же обратило на себя внимание изобретательного Раймунда.

«Передвижное телеграфное бюро, вроде военных, сделало бы сегодня хороший сбор, расположившись около пожара!» — сказал он сам себе. И почти тотчас же мысленно добавил: « Удивительно, что об этом никто еще не подумал в этой стране, где телеграф предоставлен в частные руки, а общественные интересы постоянно меняются. Публика заинтересована то новым колодцем, известий о котором ждут все биржи, то другим, иссякающим или же начинающим вдруг давать нефть в десять раз больше обыкновенного». Здесь Раймунд внезапно прервал свои размышления, воскликнув:

— А в самом деле, почему бы мне не устроить этого передвижного телеграфного бюро, раз идея недурна? Это не должно стоить очень дорого!

Меняя платье, он обдумывал этот план, находя его все более соблазнительным.

Наскоро одевшись, он отправился в магазин, хозяином которого был маленький, круглый как шар и необычайно деятельный человек по прозвищу Short-Joe (Иосиф короткий).