– Не все сразу.

Он нахально облепил Алю датчиками, потом включил рубильник. Послышалось низкое гудение. Замерцал экран компьютера.

Минут через десять Дима освободил Алю от пут и уселся за компьютер, приговаривая под нос:

– Так-с, хорошо… Просто прекрасно.

– Ну, чего ты там наколдовал?

– Потом, Витя, потом. Аля, вы не против, если мы продолжим?

– Не против.

– Тогда пошли.

Мы с Димой уселись в одной комнате. Аля расположилась в другой. Между нами было только радиосообщение. Для того чтобы произнести что-то в микрофон, надо было нажать кнопку на пульте. На дисплее компьютера передо мной и Димой произвольно появлялись выбираемые изображения карточных мастей. Когда в комнате Али зажигалась лампочка, она должна была сообщить, какое изображение возникло у нее в сознании.

– Опыт по установлению дистантнообразных связей, – заумно пояснил Дима. – Ну что, как говорил Гагарин, поехали?

На дисплее компьютера возникло изображение бубновой масти. Потом в двух комнатах зажглись лампочки.

Через секунду из динамика послышался Алин голосок:

– Буби.

На дисплее появились «пики». Опять зажглась лампочка.

– Пики, – уведомила Аля. «Трефы»… Сигнал.

– Черви.

Постепенно у Димы вытягивалось лицо. Он тер ладонью небритую щеку, не уставая приговаривать:

– Ну, ничего себе! «Черви».

– Черви. «Буби».! – Буби. «Буби».

– Снова буби, мальчики.

Когда Димины пальцы снова забегали по клавиатуре, я увидел, что они дрожат.

– Показатель: семьдесят шесть процентов попадания в точку, – охрипшим от волнения голосом произнес он.

– Что с того?

– Это неизмеримо больше, чем двадцать пять процентов, положенных по теории вероятностей. Обычно в лучшем случае идет превышение на три-четыре процента. Если оно устойчиво, мы говорим о наличии четко выявленного эффекта. А тут…

– Ты собираешься продолжать дальше? – осведомился я.

– Еще бы! – воскликнул Дима.

«Черви».

Мигание лампочки. Алин голос:

– Черви. Мигание лампочки.

– Пики…

– Уф, – встряхнул головой Дима.

– Ну и что сие означает?

– Она дает ответ даже с некоторым опережением. Прежде чем появляется изображение на нашем дисплее. Она просто считывает информацию из будущего.

– Не пори чепухи.

– А ты что, сам не видишь?

Я видел. Мне стало жутко. Я будто заглянул в бездонный колодец.

Закончив серию, Дима сел за обработку данных. Вскоре компьютер выдал заключение.

– Так, Аля, – сказал Дима, читая распечатку. – Биополе на уровне среднего практикующего экстрасенса. Довольно неплохо. При желании вы могли бы лечить людей, если бы немного подучились. Что же касается дистантной чувствительности и прогноза – тут что-то удивительное. Аля, мы должны работать с вами.

– Подопытным кроликом я быть не желаю, увольте.

– Расшибусь в лепешку, а найду, как вас вознаградить. Даже если все вещи придется продать из дому. – В голосе его зазвучали просительные нотки.

– Я подумаю.

– Аля, неужели вы никогда не замечали за собой ничего такого-эдакого?

– Замечала. Изредка. А вот несколько дней назад мне будто распахнули ставни в иной мир. Я стала ощущать нечто. Соприкоснулась с иным миром и стала ощущать его присутствие. Удача в ваших опытах, наверное, является следствием этого.

– Расскажите подробнее.

– Я устала. Да и моему кавалеру все прекраснр известно об этом. – Она напряженно посмотрела мне в глаза.

Я отвел взор.

– Вить, а давай тебя тоже испытаем.

– Никакого желания.

– Вить, пожалуйста, – попросила Аля.

И я очутился сидящим на стуле, опутанный проводами, как ожидающий казни на электрическом стуле. Когда Дима включил свой аппарат, меня пронзили тысячи иголок. Не слишком сильно, но достаточно чувствительно. Я вытерпел это. Потом начались опыты с угадыванием масти. Когда загоралась лампочка, я ничего не чувствовал и просто называл масти наобум.

Дима занялся обработкой полученной информации, Ознакомившись с заключением компьютера, он потер пальцами виски и устало произнес:

– Ну вы и парочка.

– Сладкая парочка, – поддакнул я. – Что ты можешь про меня сказать, шарлатанская твоя душа?

– Телепат из тебя ниже среднего. Точнее – вообще никакой. А еще сыщик.

– А биополе?

– Параметры просто ошеломляющие. Некоторые показатели даже зашкаливают, тут тебе и Джуна, и Чумак, и Кашпировский в подметки не годятся. Другие показатели на нуле, как у трупа.

– А это что значит?

– Это значит одно: такого просто не бывает.

– Или то, что твоя аппаратура годится только на лом.

– Моя аппаратура работает как часы. Дело не в ней, а в тебе… Слушай, Виктор, а может быть, ты не человек, а? Только честно признайся…

– Коне-ечно, – ехидно протянул я. – «Все мы тут окружены марсианами», как говаривал журналист Фандор в «Фантомасе»… Дим, мне завтра на работу. И твоя алхимия уже порядком осточертела. По домам?

– Уговорил. Но надеюсь, что вы здесь не в последний раз…

В эту ночь, лежа в постели и обнимая Алю, я думал: а может быть, она не так уж и не права. То, что я сегодня видел в лаборатории, просто так со счетов не сбросишь. Я не знал, что и подумать. Мне стало страшно, И страх был совсем другим, чем тогда, в прошлом году, когда один подонок спустил курок пистолета, упертого мне прямо в живот. Тогда меня спасла осечка в старом парабеллуме. Что спасет меня сейчас, если Аля окажется права? Не знаю…

Я осторожно, чтобы не разбудить Алю, встал и пошел на кухню, прихватив рукопись. Уснуть я все равно не мог…

"Добравшись до своей походной кровати, остаток ночи я провел без сна. После подобных приключений это неудивительно. Снова меня начали терзать вопросы, на которые я никак не мог найти достойного ответа: кто такие Мудрые и Магистры, что им надо и что может означать вся эта чертовщина? Тут попахивало какой-то темной тайной, чуть ли не чернокнижием. Но откуда ему взяться в наш просвещенный восемнадцатый век? И кто мне поверит, доложи я о заговоре? Да никто – в этом сомнения нет.

Сон все-таки одолел меня, но под самое утро. Очнулся я, когда солнце стояло высоко. Голова отяжелела, мысли – тоже. Сказывались последствия ночной прогулки, К счастью, я не схватил ни простуды, ни даже легкого насморка.

Петра Васильевича в палатке не оказалось. Он, как ранняя птаха, уже улетел по служебным делам. Позавидовав его умению подниматься с восходом солнца, я с трудом оделся, умылся и принялся уплетать за обе щеки пшенную кашу, пахнущую дымом от костра, приправленную доброй порцией коровьего масла. Ее принес в миске разбитной денщик капитана.

Не успел я передохнуть после завтрака, как в палатку вбежал веселый Терехин.

– Все в ажуре. Господин полковник Золотухин распорядился поставить вас на полное котловое довольствие. Василий Иванович командует Фанагорийским лейб-гвардии полком…

– Неужели тем самым? – удивился я.

– Да! Это суворовские чудо-богатыри, с которыми он наголову разбил османов в прошлом году, когда австрийский союзник принц Кобургский запросил подкрепления и Александр Васильевич с отрядом из семи тысяч солдат двинулся ему навстречу. В самую распутицу, преодолев около шестидесяти верст, он расположил отряд на левом фланге австрийского корпуса. В общем, под Фокшанами…

– Знаю, знаю, – прервал я капитана, который готов был поведать мне то, о чем уже знал каждый русский человек. – Суворов и его чудо-богатыри разгромили врага, число коего простиралось свыше тридцати тысяч…

– Более, уверяю вас. Более того! По слухам, нехристей было тысяч под пятьдесят – не меньше. Да столько же осталось в тылу у Суворова… Я сам был там после боя и насчитал более полутора тысяч трупов янычар. С боя взяли много артиллерии, а также захватили весь боезапас турок. При всем том наши потери убитыми составили всего пятнадцать человек. Чуть больше потерь у австрийцев.

– Да, это сражение войдет в анналы славной российской истории…