Одной из первых книг, которые я прочитала в застенке, была «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Книга оставила во мне неприятный, зловещий осадок. Алиса, девочка примерно моего возраста, во сне следует за говорящим Белым Кроликом к его норе. Когда она влезает в нее, то падает в глубину и приземляется в комнате с многочисленными дверями, оказавшись заточенной в промежуточном мире под землей. Дорога наверх закрыта. Алиса находит ключ к самой маленькой дверце и пузырек с волшебным зельем, выпив которое, уменьшается в несколько раз. Стоило ей протиснуться в узкий проход, дверь за ней захлопывается. В подземном мире, в который она теперь вступила, все вверх тормашками: постоянно меняющиеся размеры, говорящие животные, с которыми она там встречается, совершают вещи, не подлежащие никакой логике. Но, по-видимому, это никому не мешает. Все окружающее сошло с ума, вышло из-под контроля. Вся книга — сплошной пронзительный кошмар, в котором законы природы потеряли силу. Нет никого и ничего нормального. Девочка одна в непонятном ей мире, где не с кем перемолвиться словом. Она должна быть мужественной, запрещать себе слезы и принимать чужие правила игры. Ей приходится посещать бесконечные чайные церемонии шляпника, на которых веселятся всевозможные сумасшедшие гости, принимать участие в жестокой игре в крокет со злой Королевой Червей, в конце которой все остальные игроки приговариваются к смерти. «Голову долой!» — кричит королева и издает безумный смешок.

Алисе удается вырваться из подземного мира, потому что она просыпается от этого сна. Когда же я после нескольких часов сна открывала глаза, кошмар никуда не пропадал. Он был моей реальностью.

Вся книга, изначально носившая название «Приключения Алисы в подземном царстве», как будто в перевернутом виде описывала мое собственное положение. Как и Алиса, я тоже была замурована под землей в помещении, которое Похититель отгородил от внешнего мира множеством дверей. Так же и я была заперта в мире, где все известные мне законы потеряли свою силу. Все, что долгое время было важным в моей жизни, здесь утратило свое значение. Я стала частью больной фантазии психопата, которого не могла понять. Не осталось ни малейшей связи с миром, в котором я жила еще совсем недавно. Ни одного знакомого голоса, ни одного знакомого запаха, которые бы напомнили о том, что жизнь снаружи еще существует. Как же в этой ситуации я могла сохранить связь с реальностью и с самой собой?

Я страстно верила, что, как Алиса, внезапно проснусь в моей старой детской комнате, потрясенная страшным сном, не имеющим никакого отношения к моему «настоящему миру». Но сон, взявший меня в плен, был не моим сном — это был сон Похитителя. Но и он тоже не спал, променяв свою жизнь на осуществление своей ужасной фантазии, из которой и для него самого больше не было выхода.

С этого момента я больше не пыталась убедить Похитителя выпустить меня на свободу. Я поняла, что это не имеет смысла.

Мир, в котором я теперь жила, сжался до пяти квадратных метров. Если я не хотела сойти с ума, то должна была попробовать его покорить. Не ждать, дрожа, жестокого приказа, как народец карточных персонажей из «Алисы в стране чудес»: «Голову долой!»; не покоряться сдвинувшейся реальности, как все эти сказочные герои, а попробовать создать для себя в этом мрачном месте потайной уголок, в который, правда, в любое время может проникнуть Похититель, но где я все же смогу укутаться в сотканный из нитей моего внутреннего «я» и моей прошлой жизни защитный кокон.

Я начала устраиваться в своей темнице, превращая тюрьму Похитителя в мой дом, в мою комнату. Для начала я выпросила календарь и будильник. Я находилась в дыре безвременья, где только Похититель был властелином времени. Часы и минуты размазывались в вязкое месиво, облепившее все вокруг. Приклопил как Господь управлял Светом и Тьмой в моем мире. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. Голая лампочка устанавливала, когда мне спать, а когда бодрствовать.

Каждый день я спрашивала Похитителя, какой сегодня день недели и какое число. Я не знала, обманывает ли он меня, но, в общем-то, это не играло никакой роли. Самым важным для меня было чувствовать связь с моей прошлой жизнью «наверху». Был ли это будний, школьный день или выходной. Приближались ли праздники или дни рождения, которые мне хотелось провести вместе с моей семьей. Определять время — этому я тогда научилась — наверное, вообще самый надежный якорь в мире, в котором таится угроза совсем раствориться и исчезнуть. Календарь дал мне возможность немного ориентироваться во времени и освежить воспоминания, к которым у Похитителя не было доступа. Теперь я знала, должны ли дети вставать рано или могут выспаться. Мысленно я прослеживала распорядок дня моей матери. Сегодня она пойдет на работу. А послезавтра, может быть, встретится с подругой. А в выходные выедет со своим другом на пикник. Беспристрастные цифры и обозначения дней недели обрели свою собственную жизнь, дающую мне поддержку.

Так же, если не больше, был важен для меня будильник. Я попросила одну из тех старомодных моделей, в которой переход секундной стрелки сопровождается громким тиканьем. Такой будильник был у моей любимой бабушки. Будучи маленьким ребенком, я ненавидела это громкое тиканье, мешавшее уснуть и проникавшее в мои сны. Теперь я держалась за этот звук так же, как тонущий цепляется за последнюю соломинку, по которой сверху еще поступает немного воздуха. Каждым своим «тик» будильник подтверждал, что время не остановилось, а Земля вертится дальше. В моем подвешенном состоянии — без ощущения времени и пространства, он был моим тикающим мостиком к реальному миру там, снаружи.