Макс быстро подошел к девушке. Румянец смыл бледность с тонких черт его лица.

— Ты пришла... О, Франциска, я хотел прийти еще утром, но подумал, что будет лучше подождать. — Он усадил девушку на диван и сказал: — Где мы можем поговорить?

— В библиотеке, может быть? — предложила она. — Сегодня такой солнечный день... Вряд ли мы кого-нибудь там застанем.

Они прошли по коридору, залитому ярким светом и продуваемому свежим ветерком сквозь распахнутые окна. Свежие цветы, стоящие на каждом подоконнике, распространяли дурманящий аромат. Франциска шла и думала о том, что, наверное, ни одна девушка никогда не оказывалась в столь незавидном положении, в каком она оказалась сейчас. Теперь ее душу раздирали сомнения и страх. Франциска не могла забыть то, что ей было сказано за завтраком. Она должна была выверять свое поведение по рекомендациям отца и Джона...

Они вошли в библиотеку, где находился один-единственный читатель, который оторвался от книги и посмотрел на Франциску и Макса с нескрываемым раздражением. Поняв, что они пришли сюда надолго, он недовольно сгреб свои книги и вышел.

Франциска нервно усмехнулась. Макс стал было к ней приближаться, но она остановила его умоляющим жестом.

— Не надо, Макс... Прошу тебя...

Поведение девушки вызвало у Макса недоумение.

— Ты им сказала?

— Да.

— И что? Джон больше не может называть тебя своей невестой?

— Почему? Мы все еще помолвлены. Этого никто не отменял. Я... я также не собираюсь пока об этом забывать. И ты не должен. Джон думает, что наш роман — сплошное недоразумение. Он говорит, что мы забудем друг друга, стоит мне только вернуться в Англию. Возможно, он прав, — упрямо проговорила Франциска.

От Макса не укрылось ее волнение.

— Ты так считаешь? Вчера у тебя на этот счет было иное мнение.

— Нет.

Ну как она выскажет ему те сомнения, которые поселились в ее душе за прошедшую ночь и утро? Франциска вздохнула и отвернулась в сторону. Он должен сам что-то придумать.

— Послушай, любимая, этому надо посмотреть в глаза, даже если это кажется странным, запутанным, вызывает смущение... Я люблю тебя и уверен в том, что ты любишь меня. Этому уже никто не сможет помешать. Я собираюсь жениться на тебе, как только позволят обстоятельства. Я говорю сейчас о нашем будущем. О нашем настоящем. О нас, наконец... Только ты можешь положить этому конец. Одна ты. Если ты скажешь, что тебе наплевать на меня, — только это сможет меня остановить. Я не зеленый юнец. Я устраню любое препятствие, которое возникнет на нашей дороге. Если ты дашь мне на это разрешение.

Это были сильные слова, которые пленили ее, но Франциска изо всех сил старалась не показывать, как поколебали они ее решимость.

— Отец и Джон думают...

Макс взял ее за плечи и легонько встряхнул, пытаясь заглянуть в ее опущенное лицо.

— Посмотри на меня. Это не игрушки, любимая. Теперь все решают не твой отец и Джон, а только мы. Если ты скажешь, что я неправильно истолковал твое отношение ко мне, я повернусь и уйду, и больше тебя не потревожу. Я не люблю надоедать людям. Но разве можно упрекать мужчину, который видит, что он небезразличен своей любимой? Последние дни пролетели, как волшебная сказка... Я почти утратил чувство реальности, но одно понимаю наверняка: ты ведь любишь меня, да? Любишь? — Последние слова он произнес почти шепотом.

Франциска не могла отвечать. Ее глаза, должно быть, выдавали переживаемые ею чувства, но Макс, заглянув в них, улыбнулся, обнял ее и лаской заставил забыть ее о прежнем решительном настрое. Какое это было блаженство, вновь оказаться в его объятиях и знать, что он испытывает то же чувство, которое пожирает тебя!.. Франциска склонила голову ему на плечо, вся дрожа после его поцелуя.

Все было забыто. Все, с чем она сюда шла, испарилось без следа.

— Вот так-то лучше, — сказал Макс нежно. — Это все, что мне нужно было знать. А теперь рассказывай, что было.

— Папа желает мне только счастья. Джон тоже... но по-своему. Они говорят, что о тебе мало что известно. Хотели бы, чтобы ты был несколько более открытым...

— В каком смысле? — спросил Макс, целуя мягкие волосы девушки.

— Твоя жена в самом деле умерла, да?

Эти слова выскочили случайно. Франциска не собиралась задавать этот вопрос, но задала и сразу же почувствовала напряжение Макса.

— Ах, вот оно что! Я же говорил тебе, что она погибла в авиакатастрофе. Это случилось несколько месяцев назад. — Голос Макса подрагивал, как будто воспоминание об этом до сих пор отдавалось болью в его сердце.

— Да, но разве можно упрекать моего отца в осмотрительности? Я его единственный ребенок.

— Нет, я не упрекаю его. Просто хочу, чтобы ничто не стояло между нами. Я хочу, чтобы ты побывала у меня дома, познакомилась с моей мамой. Надеюсь, ты не разделяешь их сомнения, любимая?

— Нет, — прошептала Франциска, понимая, что говорит чистую правду.

Она действительно уже не ведала сомнений.

— Джон не хочет терять тебя, поэтому он, конечно, постарается удержать тебя любыми средствами. Любимая... Мы должны пожениться как можно скорее. Будем жить у меня в Лондоне, не возражаешь? У меня там квартира.

— М-м... Мы живем около Виндермира, на берегу Лэйк-Дистрикт. Я люблю деревенскую обстановку, Макс, — без особенного энтузиазма возразила Франциска.

— Полюби Лондон. Ради меня. — Макс неумолимо заслонял ее от провокационных сомнений и вел ее к их совместному будущему. Франциска догадывалась о его намерениях и пыталась защищаться, все еще боясь совершить роковую ошибку, о которой ее предупреждал отец.

— Папа предостерегал меня от ошибки. Во всяком случае, он не согласится на мое замужество, пока я не повзрослею. И потом, у меня такие планы... Занятия живописью, антиквариат... Да еще много чего!..

— Самое главное — это наше будущее, наша жизнь, — возразил Макс, улыбаясь, ибо уже хорошо успел узнать Франциску. — Мне нужно снова увидеться с твоим отцом, дорогая. Надо как-то все устроить. Не заставляй меня долго ждать. Когда лучше всего с ним встретиться? — Он сделал паузу и добавил: — Тебе нужно будет взять его с собой, когда мы поедем к моей матери.

— А Джон...

Лицо Макса вновь стало напряженным.

— Ты моя. Ты должна немедленно вернуть ему кольцо.

Франциска рассмеялась.

— Еще десять минут назад я принадлежала ему. Не будь ребенком. За пять минут я не могу устроить всю свою жизнь, Макс. У меня ни в чем нет уверенности. Мне нужно время на размышления, что ты об этом думаешь?