Это свойство́ наверняка имело большое значение для генерала Бернадота, так как ранее Наполеон всегда подозрительно относился к своему военачальнику. В 1797 году в Италии у них состоялась примечательная встреча, во время которой генерал Бернадот громогласно сетовал, что Наполеон заставил его унизительно ждать приема. По этому поводу Наполеон сначала извинился, а затем перевел беседу в другую плоскость, устроив подчиненному строгий экзамен по военной истории. Тридцатипятилетний генерал, хотя был на семь лет старше коллеги, растерялся. В отличие от Бернадота Наполеон провел молодые годы не среди солдатских низов и не на плацу; напротив, он учился в высших учебных заведениях, а потому знал историю стратегии и деятельность классических полководцев как свои пять пальцев. Впрочем, Бернадот тоже не остался в долгу: вернувшись домой, засел за книги и со временем приобрел обширную начитанность как в этой, так и в других областях знаний.

В революционном месяце брюмере 1799 года, когда состоялся государственный переворот (9 ноября), Жан Батист Бернадот не находился на активной службе, а сидел дома, в нескольких милях[7] от Парижа, выздоравливая после очередного приступа туберкулезного кровохарканья. Наполеону в ту пору крайне требовалась поддержка генерала Бернадота, который еще два месяца назад числился его военным министром. «Почему вы не в форме?» — укоризненно осведомился он у Бернадота, и когда тот ответил, что в настоящее время находится в отпуске по болезни, Наполеон приказал ему немедля поехать домой и надеть мундир. Бернадот, однако, не послушался начальства: он ведь был, что называется, «осторожный генерал». Он продолжал скрываться в нескольких милях от Парижа в компании очаровательного молодого человека, при ближайшем рассмотрении оказавшегося его переодетой в мужское платье супругой, которая, кстати, несколькими месяцами ранее подарила ему наследника — Оскара.

Кумовские связи способствовали тому, что Наполеон полагался на независимого Бернадота гораздо больше, чем делал бы это при других обстоятельствах, тем не менее в отношениях между двумя военачальниками всегда присутствовало недоверие. «Бернадот — потенциальный оппозиционер», — говорил Наполеон о гасконце, который так берег свое достоинство, что не стал бы пресмыкаться ни перед первым консулом, ни перед императором. Впрочем, со временем, когда Наполеон уже крепко стоял на ногах, военачальник не погнушался письменно заверить его величество в своем почтении и сообщить, что у того не было и нет более преданного слуги, чем он, Жан Батист Бернадот. Ибо Бернадот принадлежал к разряду добросовестных военных, которые не организуют государственных переворотов, хранят верность своему правительству или своему суверену и не торопятся приносить присягу новому суверену, а уж если принесли, держатся ее столь же твердо, как и предыдущей.

Под началом Наполеона Бернадот испытывал в отношении себя смесь благоволения с недоверием, его заваливали подарками пополам с немилостью. Уже во время республики генералу из По давались поручения невоенного характера. Самым удивительным из них стали три месяца, когда он был послом в императорской Вене, где в 1798 году отнюдь не забыли, как Франция отправила на гильотину австрийку Марию Антуанетту. Когда Бернадот взметнул над посольством французский триколор, случились беспорядки, и генералу пришлось защищаться со шпагой в руке. Двести лет спустя трудно определить, был ли глупый поступок вызван приказом спровоцировать австрийцев или же посол совершил его по собственной инициативе, утомившись от скучной миссии.

Вспоминал ли он этот эпизод спустя тридцать два года в Стокгольме, когда стал Королем Швеции, Норвегии, Гётов и Вендов?

В 1799 году генерал был отозван из действующей армии. На два с половиной месяца он стал безумно дотошным военным министром, который за столь короткое время умудрился нагнать страху на сотрудников министерства, требуя, чтобы они работали по шестнадцать часов в день, и сам приходя на службу в четыре утра.

Однажды он совершил нечто такое, о чем мечтали и мечтают многие министры, не решаясь, однако, последовать его примеру. Когда министр финансов отказал генералу в выделении средств, которые тот считал необходимыми, Жан Батист обнажил саблю и пригрозил изрезать казначея на куски. «Ох уж эти гасконцы!» — удовлетворенно говорили сотрудники министерства, не отвечавшие за финансы.

Впрочем, будучи французами, оба министра скоро помирились и вдвоем пошли занимать деньги у итальянских банкиров.

В 1801 году Бернадот должен был ехать послом в Северо-Американские Соединенные Штаты, однако так долго откладывал отъезд, что в конце концов, когда через несколько месяцев после назначения добрался до побережья, выяснилось, что его судно ушло, — как мы уже говорили, он имел привычку прибывать в назначенное место с опозданием. Когда он окончательно собрался в путь, выяснилось, что французскую Луизиану продали Соединенным Штатам и особой потребности держать Бернадота в качестве посла на той стороне Атлантики больше нет. В наказание он одиннадцать месяцев ходил без каких-либо поручений.

Иногда Бернадот был занят на поле боя, иногда же сидел дома, не получая от подозрительного Наполеона новых заданий. Это входило в испытанную наполеоновскую тактику: сталкивать лбами ближайших сподвижников. Так поступали многие самодержцы. С другой стороны, еще будучи первым консулом и готовясь к походу через Альпы, Наполеон перед самым выходом назначил Жана Батиста Бернадота наследником престола (если самому ему суждено погибнуть).

Впрочем, в свое время, в 1797 году, генерал Бернадот — подобно Ганнибалу, Карлу Великому, Александру Суворову и Наполеону — тоже ходил через Альпы. Однако у него не было с собой слонов, он не был будущим императором и, по обыкновению, настолько хорошо организовал свои дисциплинированные войска, что его переход через Альпы почти неизвестен, хотя и он, естественно, изобиловал головокружительными спусками и другими драматическими событиями. Наполеон не раз назначал Бернадота правителем захваченных областей: в 1804 году это был Ганновер, а в 1807-м — Гамбург, Бремен и Любек.

Занимая должность военного губернатора Северной Германии, Бернадот по приказу Наполеона готовил вторжение в южную Швецию. В 1808 году его войска и планы нападения были готовы, а после импровизированного экзамена по военной истории, которому его некогда подверг Наполеон, Бернадот взял себе за правило читать теорию и теперь ознакомился со всеми материалами, какие нашел по Швеции — стране, отчасти знакомой ему по общению с пленными шведскими офицерами в Любеке.

Вторжение не состоялось, а спустя два года после того, как Бернадот должен был прийти к шведам врагом и захватить их страну, она совершенно добровольно избрала его будущим королем. История, сами знаете, таит в себе много парадоксов.

В начале 1809 года маршал Бернадот пережил очередной приступ легочного недуга, однако к битве под Ваграмом в июле месяце снова находился в строю. В этом сражении Бернадот проявил все свои типичные качества: пришел на поле боя в последнюю минуту, решительным вмешательством остановил поддавшихся панике солдат, издал подробное, в гасконском стиле, описание сражения, из которого его войска поняли, что французы вырвали победу исключительно благодаря им. Наполеон был крайне недоволен маршалом и отправил его домой «для поправки здоровья».

Похоже, новоиспеченный самозваный император Наполеон с подозрением относился ко всем и вся, что само по себе неудивительно. Маршал Бернадот тоже неизменно вызывал императорские подозрения — за исключением тех случаев, когда военачальники оказывались вместе, поскольку тогда хорошо развитая интуиция Наполеона подсказывала ему, что подозрительный господин крайне осторожен и не берет на себя лишних рисков, не говоря уже об организации заговоров.

В промежутках между сменявшими друг друга периодами мягкой опалы и весьма ответственных поручений Бернадот холил свое пошатнувшееся здоровье. И вдруг летом 1810 года объявился бесшабашный шведский лейтенант, предложивший маршалу стать королем Швеции. Бернадот не указал ему на дверь, как поступили бы многие в его положении. Он ведь был осторожным генералом.