Наследнику престола в знак благодарности за содействие позволили выступить в поход для завоевания Дании и Норвегии, что и было им сделано в течение нескольких дней.
В разгар этих событий Карл Юхан едва не стал французским королем. Сказать по правде, шведский престолонаследник, участвуя в борьбе против Наполеона с целью захвата для Швеции Норвегии, имел в виду и эту, куда более крупную, добычу. Карл Юхан старался щадить не только шведских солдат — не менее осмотрительно, дабы не скомпрометировать себя, обходился он и с противником, с представителями его собственной нации. Еще на встрече в Або двумя годами ранее Александр I намекнул Карлу Юхану на хорошие перспективы. Однако когда дошло до дела, осторожный генерал проявил излишнюю осмотрительность, так что его добрая старая привычка везде опаздывать сыграла с ним злую шутку.
После встречи в Або царь Александр подумывал посадить Бернадота на французский трон. Эта мысль по-прежнему импонировала ему… но не импонировала Талейрану и Меттерниху. Если бы в 1814 году Карл Юхан явился в Париж чуть раньше, принимал бы царя Александра во французской столице он, а не Талейран, и тогда, возможно, королем Франции стал бы Бернадот, поскольку заправлял Европой в то время Александр I и все делалось по его хотению. В таком случае Швеции пришлось бы в третий раз искать наследника престола. Но Бернадот припоздал, так что Талейран успел сказать: «Не хватит ли с нас военных на этом посту?»
Может, для Карла Юхана так было лучше? После 1789 года французским правителям редко позволяли достаточно долго оставаться у власти.
С тех пор как Жан Батист Бернадот стал шведским королем, он изрядно утратил добрую славу, какой пользовался во Франции. «Чаще всего его считают предателем», — объясняли опытные французы интересующимся шведам.
В свое время Густав II Адольф так и не стал германским императором: он умер, прежде чем этим планам суждено было осуществиться. Карл XIV Юхан так и не стал французским королем: он опоздал в Париж.
Карлу Юхану пришлось удовлетвориться Норвегией, завоевание которой произошло легко и быстро. Норвежцы избрали королем принца, которого Бернадот однажды уже вывел из игры (в 1810 году, в Эребру) и который теперь был вынужден с позором отречься. Между тем 17 мая 1814 года норвежцы успели принять собственную конституцию. Ее Карл Юхан милостиво им оставил, в благодарность за что норвежцы сохранили имя своего победителя и захватчика в названии главной улицы столицы, и даже его конная статуя уцелела. Это напоминает Хельсинки (бывш. Гельсингфорс), где после освобождения 1917 года остались и улица имени русского царя Александра II, и его статуя на Сенатской площади.
Итак, Карлу Юхану пришлось удовольствоваться титулом шведского (и норвежского) короля, что он в минуты грусти по понятным причинам считал менее престижным, чем быть французским маршалом. Даже будучи всего лишь наследником престола при Карле XIII, волевой Карл Юхан, по сути, правил Швецией, хотя всячески старался выказывать свое почтение слабоумному Карлу XIII (это входит в гасконский кодекс чести). В 1818 году престарелый король, проведший на престоле девять лет, отошел в мир иной, и Швеция обрела нового короля — единственного из своих правителей, чье имя запечатлено на Триумфальной арке в Париже.
В соответствии с принятым в 1809 году законом о формах государственного правления власть в Швеции следовало разделить между королем и риксдагом, однако Карла XIV Юхана это не очень-то смущало. Правил он в основном по собственному усмотрению, и его авторитет был настолько высок, что все сходило ему с рук. Но, как утверждают даже современные историки, это все-таки была просвещенная монархия. Константин Понтин, который перевел на шведский язык работу Алексиса Токвиля[9] «О демократии в Америке», получил от самодержца награду за то, что сделал сие демократическое сочинение доступным шведам.
В 1810–1844 годах было осуществлено много важных реформ. Торговая политика развивалась в сторону свободной торговли и либерализации экономики, была приведена в порядок финансовая система. Сидевший на троне великий полководец время от времени ронял фразу: «Возможно, в Швеции найдутся военачальники куда лучше меня, но хозяйственника лучше меня здесь не найти», — это качество экономный француз ценил превыше всего. Карл Юхан строил каналы. Он происходил из страны с древней культурой сооружения каналов (достаточно вспомнить фантастический Южный канал[10], построенный в XVII веке неподалеку от его родных краев) и изо всех сил поддерживал идею Гёта-канала — это грандиозное предприятие, как и многие другие подобные проекты, оказалось куда более дорогостоящим, чем поначалу рассчитывали руководители. Разумеется, главной реформой в правление Карла XIV Юхана стал недостаточно оцененный современниками закон 1842 года о народной школе. Закон был принят не по инициативе короля, но при активной поддержке его прогрессивно настроенного сына Оскара и составлял часть Бернадотовой просвещенной деспотии. Что большинство шведского народа на столь раннем этапе умело читать и писать, подтверждает такой знаток истории техники, как профессор Ян Хульт из Высшего технического училища в Гётеборге: грамотность стала предпосылкой того, что мы легко присоединились к индустриализации, начавшейся сразу после эпохи Карла Юхана. Батрак, сменивший плуг на завод или фабрику, мог прочесть инструкции к станку и следовать им. Да и многие простые новшества в области здравоохранения, приготовления пищи и т. п. внедрялись теперь гораздо быстрее.
В 1810 году, когда Карл Юхан стал кронпринцем и главнокомандующим, он ввел в Швеции всеобщую воинскую повинность, перенеся в Скандинавию опыт, который приобрел в результате революционных войн во Франции. Эта мера вызвала серьезные волнения по всей стране, особенно в провинции Сконе, где в 1811 году около 40 человек были убиты во время бунта в Клогерупе. В общей сложности по всей Швеции приговорили к смертной казни 34 человека, однако подверглись ей трое — здесь мы опять имеем дело с решительными и широкими жестами гасконца, который считал нужным сначала внушить к себе уважение, а затем переходить к более умеренным действиям, чтобы не возбудить слишком злых чувств. Ведь после убийства Ферзена минуло всего два года. Карл Юхан постарался разузнать все возможное об этом ужасном событии, а заодно и об убийстве Густава III, которое произошло в 1792 году. Естественно, его подозрительность только усиливалась оттого, что он не владел шведским языком. Похоже, его «тайное разведывательное управление» сосредоточило внимание на докладах столичных трактирщиков: очевидно, то, что выбалтывали в буйстве и подпитии завсегдатаи стокгольмских кабаков, достаточно верно отражало настроения в стране.
Беспорядки возобновились в 1838 году, когда за пасквили против короля арестовали Магнуса Якоба Крузенстольпе[11] и погибли несколько человек. Одновременно на улицах Стокгольма разразились антиеврейские волнения, к счастью, крайне редкие в Швеции, поскольку к тому времени, когда евреям в конце концов разрешили селиться в Швеции, королевство достигло определенной степени цивилизованности. Волнения возникли потому, что правительство отчасти ослабило запреты на проживание в Швеции последователей Моисеева закона, — в результате отмена запрета отодвинулась еще на некоторый срок.
И все же по сравнению с Европой в Швеции было на редкость тихо и спокойно. Уважая независимость судов, Карл XIV Юхан, с другой стороны, несколько изменил закон о свободе печати и затем попытался использовать его для запрета неугодных ему газет и журналов. Это привело к забавному эпизоду в истории шведской печати, когда запрещенная газета «Афтонбладет» сначала вышла как «Вторая Афтонбладет», а в конечном счете как «Двадцать шестая Афтонбладет», после чего король уступил — вместо того чтобы, как настоящий деспот, прибегнуть к более грубым мерам. Гас конская дистанция между начальной громогласностью и завершающей умеренностью необычайно наглядно проявляется в случае с основателем Драматического театра Андерсом Линдебергом[12]. Его приговорили к смертной казни за оскорбление величества (выпад против короля в бумаге, направленной властям). Король простил Линдеберга и заменил казнь трехлетним заключением в крепости. Линдеберг отказался от помилования, требуя, чтобы ему отрубили голову; тогда власти придумали примечательную амнистию — по случаю двадцать четвертой годовщины вступления Карла Юхана на берег Хельсингборга в качестве только что избранного престолонаследника! О подобной амнистии в Швеции дотоле слыхом не слыхали. Затем строптивого бунтаря, виновного в оскорблении монарха, выманили из камеры на ежедневную прогулку по тюремному двору, одновременно оставив открытыми ворота к свободе. Неизвестно, удалось ли Карлу Юхану достаточно напугать таким способом других журналистов.