До сих пор не удалось найти ни одного четкого изображения, представляющего Аменхотепа III с сыном как соправителей. Если фараон действительно возвел на престол своего наследника, можно с полным правом представить себе, что Аменхотепа IV должны были изобразить на барельефах или скульптурах, высеченных к какому-нибудь знаменательному событию в жизни Аменхотепа III. А между тем изображений его сына не увидишь ни на одном памятнике, посвященном, например, юбилеям фараона. Нигде не упоминается о нем и как о втором правителе. Он не принимал никаких решений и не значился как фараон ни в одном из писем, найденных в Ахетатоне (Амарне), – то есть из писем, написанных, покуда был еще жив его отец. Таким образом, складывается впечатление, что Аменхотеп IV попросту наследовал своему отцу, а престарелый фараон правил до конца своих дней при поддержке супруги.

На территории Карнакского храма, где Аменхотеп IV велел возвести множество сооружений, перед тем как отбыть в Ахетатон, главный город бога Атона, не сохранилось ничего, кроме талататов – малых каменных блоков с резными рисунками и надписями. За четыре года фараон полностью преобразил внешний облик храма. А с помощью талататов можно было заполнить бреши во многих постройках, поэтому они и сохранились в целости. Те из каменных блоков, что были обнаружены рядом с девятым пилоном Карнакского храма, дают более точные представления о пошлинах и налогах, которые великим жрецам Амона надлежало выплачивать жречеству Атона, ставшего верховным божеством Египта. Таким образом, на свет божий были извлечены сорок тысяч талататов и восстановлены две тысячи сцен. На некоторых из них, что были найдены в храме Хут-бен-бен, изображена Нефертити, совершающая богослужение. В то время она, видимо, почитала Атона куда более самозабвенно, нежели ее супруг.

Те же малые блоки дают нам представление и о ритуалах, проводившихся во славу богини Хатор, которую фараон и его жена Нефертити продолжали почитать, благо та служила символом плодородия, родов и женственности вообще. С не меньшим рвением царская чета почитала и бога Бэса. Поэтому было бы ошибкой утверждать, как считалось прежде, что Нефертити и ее супруг преклонялись только перед одним-единственным божеством – Атоном. Подобное становление древнеегипетских верований со всей очевидностью прослеживается по изображениям в гробницах Рамоса, высшего сановника при Аменхотепе III и Аменхотепе IV, пожелавшего отобразить на стенах своих усыпальниц две эпохи, а также – по рисункам в гробнице Пареннефера, виночерпия Аменхотепа IV (гробница № 188 в Фивах).

Постройки в Ахетатоне (ныне Амарна) также были разрушены, и все они по-прежнему хранят свои тайны. Каменные блоки развезли по другим городам и пустили на строительство новых сооружений. В эпоху Рамсеса II, к примеру, многие блоки пошли на постройку некоторых зданий в Гелиополе, что неподалеку от Ахетатона. В начале Второй мировой войны их собрали все вместе – и закопали. Но, несмотря на принятые меры предосторожности, местные жители отыскали тайник – и распродали все по частям.

Между тем, некоторые из этих артефактов доказывают, что Аменхотеп IV сначала решил остаться в Фивах вместе с Нефертити. И даже собирался поклоняться богу Амону. Страной же он начал управлять из дворца в Малькатте, построенного еще его отцом, а потом перебрался на Восточный берег Нила.

Аменхотепа IV нередко изображают эдаким своевольником, вероотступником или чудаком-мечтателем и даже гением – и добрым, и злым. А кое-кто даже считает его чуть ли не «основоположником монотеизма»! Чем же отличался от других этот царевич, чьи родители прославились кипучей деятельностью и пользовались всенародной любовью? Высокочтимая царица Тэйе, обожествленная еще при жизни, и ее супруг Аменхотеп III царствовали долго, являя собой пример истинно образцовых правителей, притом настолько образцовых, что ни один из последователей не решился вычеркнуть их имена из списков фараонов. Они вырастили умного сына – искусного политика. Но могло ли им прийти в голову, что из него выйдет личность в высшей степени неординарная, исполненная революционных, даже несколько причудливых идей?

Впрочем, выдающимися способностями Аменхотеп IV в детстве не отличался. Подобно всем царевичам, он, очевидно, получил образование, приличествующее будущему правителю и военачальнику. Он никогда не противился воле своих родителей, и те в свою очередь никогда не удивлялись его образу мыслей и мировоззрениям. Так, может, он в глубине души питал ненависть к великим жрецам Амона, а то и к самому богу Амону? Об этом история умалчивает. Как бы то ни было, он даже решил построить себе дворец на территории Карнакского храма, где предполагалось устроить и отдельные покои для Нефертити. Аменхотеп IV видел, как его отец гневался на жрецов Амона, прибравших к рукам слишком много власти. Однако вместо того, чтобы жить во дворце в Малькатте, построенном по велению его отца на Западном берегу Нила, он предпочел править с Восточного берега, где размещался бывший дворец фараонов XVIII династии. Впрочем, Аменхотеп III построил целый комплекс со множеством дворцов для царицы и царевичей. Там он принимал прибывавших в Египет иноземных посланников и царей. Если Аменхотеп IV готов был смириться с культом фиванского бога, стало быть, он, похоже, не питал к нему ни малейшей враждебности. Что же касается Нефертити, она, по-видимому, не отказывалась жить со своим мужем в самом Луксоре.

Аменхотеп IV не подавал никаких признаков умственного расстройства, психической неуравновешенности или сумасбродства. Он был поэтом и мечтателем, предпочитавшим созерцать, а не воевать, размышлять, а не охотиться. Да и дальние странствия его не прельщали.

Царевич, ставший царем, после поездки в Средний Египет решил перебраться из Фив в Гермополь. Что же сподвигло его принять столь необычное решение и отдалиться таким образом от столицы Египта и своего некрополя? Спускаясь по Нилу, то ли по делам государственным, то ли для того, чтобы обозреть свою страну, он, вероятно, заприметил место, которое навело его на мысли о форме Ра – солнечной сфере. Аменхотепу IV тут же приглянулся горный массив, и он решил построить здесь новый дворец. То был суровый край: из-за проливных дождей там порой случались наводнения, хотя чаще всего тамошняя земля страдала от беспросветной засухи. Проживали в тех местах только кочевники.

Аменхотеп IV повелел заложить там великолепный город, и родители не стали возражать против такого решения сына. К тому же в его желании не угадывалось ничего странного. Аменхотепу IV хотелось иметь еще один дворец в Среднем Египте, только и всего. Да и потом, у всех фараонов обычно было несколько дворцов, и время от времени они наезжали то в один, то в другой. Дворцы служили им своего рода перевалочными станциями, где можно было и жить, и отдыхать, отправляясь на охоту или рыбную ловлю в Северный Египет.

Однако решение Аменхотепа IV подкреплялось странными мерами, повергшими в изумление и страх народ, царедворцев и жрецов. Фараон вознамерился раз и навсегда покинуть Фивы, отречься от Амона и других богов, в том числе верховных, ради поклонения одному-единственному Атону; кроме того, он собирался поставить жертвенники и храмы в свою честь, а не во славу других божеств. Зато его супругу Нефертити ничуть не удивляла затея со строительством нового города, который Аменхотеп IV нарек Ахетатоном – в честь своего излюбленного бога. Придворные и сановники последовали за царской четой – разумеется, неохотно, потому как у них в Фивах были свои гробницы, наделы и дела.