Джаред растворился в её взгляде так же быстро, как и в тот раз, когда был одержим ею, как только может быть одержим лишь очень молодой, или очень старый мужчина, полный решимости не останавливаться ни перед чем, лишь бы она принадлежала ему.

Когда воспоминания замелькали быстрее, переливаясь через край, и он уже с трудом смог перенести их гнет. Нервное возбуждение в глазах Дани, когда она захотела его в первый раз. Нерешительное прикосновение изящной руки к его телу. Ее потрясающие губы, целующие его. Хрупкая весна пробуждения, которая перешла в напряженное лето столкновений и осень растущей враждебности. Мучительная борьба. И, в заключении, самая холодная зима, конец.

Воспоминания были удивительно яркими. Боже, он почти почувствовал тяжелый запах одеколона Даниеля, который наполнил помещение тем днем, от его благоухания у Джареда даже сейчас свило живот.

— Джаред? — Даника смотрела на него, не с испугом, а скорее с пониманием, которое граничило с примитивным чувством, инстинктом, подобно тому, как зажатое в ловушке животное неожиданно осознает опасность.

Джаред смутно догадывался, что сделал к ней шаг, что вытащил руки из карманов, и они были согнуты, словно в ожидании нападения. Очевидная мощь его чувств поражала и едва поддавалась контролю, и он абсолютно четко понял, что если не уйдет сейчас, то никогда уже не сможет вернуть себе самообладание.

Ни слова не говоря, Джаред развернулся и вышел из комнаты, неторопливыми шагами, человека идущего по минному полю.

В тот момент, когда Джаред покинул комнату, Даника, задрожав, села на неоткрытый деревянный ящик, позади нее. Она почувствовала ужасную слабость, из ее ног ушла вся сила, и ей казалось, что она задыхается.

С того мгновения, когда было произнесено его имя, она действовала на автомате. Глубоко запрятанные внутри чувства, решили, что она не доставит ему удовольствия увидеть, как он, после стольких лет, все еще может потрясти ее. На это ушли все ее силы.

Одна, в заваленной коробками и ящиками, ярко освященной комнате с толстыми стенами и без окон, Даника пыталась восстановить свое прерывистое дыхание и медленно потирала друг об друга трясущиеся, замерзшие руки. Она не думала, что сможет выдержать еще одну схватку с ним и не рассыпаться на кусочки.

Все в этой случайной встрече было неожиданным, шокирующим. Она забыла, о том, какой он высокий, такой… внушительный. Что его плечи такие широкие, что его черные волосы такие густые и блестящие, а лицо такое красивое. Она забыла, что его глаза, такие светлые, привлекающие внимания, не темнее чистейшего аквамарина. Она забыла его энергию.

Даника позволила себе поверить, что соврала только раз. Забыла? Ничто не было забыто.

Как она могла забыть? Может ли она делать вид, что смотрит на него и ничего не чувствует? В этот раз она смогла, но только потому, что ее сковал шок от его появления.

Ты бы гордился мной, отец.

Мысль была мучительной и горькой. Ее отец верил, что показывая чувства — показываешь слабость, он учил ее управлять своими эмоциями. Но однажды Джаред разрушил этот контроль, и Даника слабо верила, что десять лет смогут защитить ее от этого мужчины.

Что случится дальше?

Ко всему прочему, существовало нечто большее, чем собственные расстроенные чувства. Джаред был просто ошеломлен, увидев ее, и за несколько секунд как вышел, ярость в нем стала практически осязаема. Но она не знала, чем была эта ярость: результатом злости, или намного более сложных чувств.

Его глаза сверкали как тропическое солнце, отражающееся в волнах моря. Было в нем что-то дикое, необузданное. Когда-то он так уже смотрел на нее. Только один раз. И тогда она почувствовала себя, точно так же как сейчас, словно некая ужасная сила, едва сдерживаемая, восставала против своих ограничений.

Как могло такое чувство не подействовать на женщину?

Любую женщину.

Даника закрыла глаза, когда попыталась сосредоточиться и успокоить свое все еще не ровное дыхание. Сердце билось так тяжело, что она чувствовала его удары. Дани хотела было встать, но пока не осмеливалась.

На чем это я сижу? Твердый деревянный ящик, слава Богу, но что в нем? Может Изумрудный талисман, который, как гласит легенда, носил Мерлин?

Она знала всю коллекцию, каждый экспонат, но только по сделанным тридцать лет назад фотографиям. Помнила и круглый камень в сто пятьдесят карат, с выгравированными загадочными символами — Изумрудный талисман, был вставлен в браслет из чистого золота. Кто-то бы сказал, волшебный. Созданный колдуном…

Сосредоточившись на одном экспонате из легендарной коллекции, Даника почувствовала себя лучше. Работа всегда помогала ей прийти в себя, позволяла сконцентрироваться на одной вещи и забыть об остальных, а возможность изучения одного из самых бесценных сокровищ мира была такой редкой, что любой геммолог нашел бы процесс исследования завораживающим.

Боже, Дани, только посмотри на них! — сказал бы ее отец. — Возьми их в руки. Подумай об истории. Посмотри, что может сделать человек и природа, сложив силы.

Даника закрыла дверь в своем сознании, заставляя замолчать этот авторитарный голос, но его присутствие оставалось удушающе близким. Он бы хмуро смотрел на нее, подумала Дани, когда бы понял, что эмоциональная неразбериха никак не связана с окружавшими её драгоценностями, а все из-за мужчины, который только что вышел из комнаты.

Он всегда ненавидел Джареда, хотя скрывал от нее свою неприязнь.

Не смотря на то, что на ней был пиджак, и в комнате было уютно, Даника все еще немного дрожала. Она приказала себя прекратить думать об обоих мужчинах, выбросить их из головы. У нее есть работа, и именно на ней она должна сосредоточиться. Чем быстрее она все закончит, тем скорее сможет уехать.

И вернется в жизнь, которую создала для себя. Жизнь тихую и по большей части спокойную. Где никто не будет играть ее чувствами.

— Привет. Знаешь, у нас в других комнатах есть кресла.

Обернувшись к двери, Даника встала, по привычке сделав беспристрастрастное лицо. Ей понравилась Морган Вест. Эта брюнетка с янтарными глазами, молодой директор выставки «Тайны прошлого», была и дружелюбна и подкована в работе.

— Да, я заметила, — ответила Даника, ее едва различимые иронические нотки говорили, что роскошь апартаментов едва ли избежала внимания.

Морган улыбнулась ей:

— Макс действительно любит хватить лишнего, но это часть его шарма. Они c Джаредом только что ушли, последние грузчики тоже.

Будущее Даники было спокойно. Он ушел. Встретятся ли они еще? Сможет ли она перенести их встречу? Или то, что они больше не увидятся? Даника тихо сказала:

— Тогда следующий шаг, думаю, мы обе за то, что бы провести опись вместе.

— Да, план такой. Но, прошло уже несколько часов, как ты приехала, а вещи еще не распаковала, может тебе стоит этим заняться, а я пока буду открывать эти ящики и коробки. А потом уже время ленча, и мы закажем что-нибудь сюда, пока будем проверять, вся ли коллекция на месте.

Это подходило Данике. Маленький перерыв поможет ей собраться, и даст возможность привыкнуть к незнакомому месту.

— Не возражаю, — сказала она Морган, в поисках выхода из битком набитой комнаты, когда та указала ей дорогу.

— Кстати, — невинным тоном сказала Морган. — Я тут заметила, что Джаред задержался здесь на несколько минут. Он случаем не упоминал, почему агент Интерпола вертится вокруг коллекции?

Даника замерла в дверном проходе и оглянулась на Морган. Всегда понимая важность безопасности, она отлично знала, что нельзя строить домыслы, или заводить неосторожные разговоры, но Морган была директором выставки и совершенно очевидно пользовалась полным доверием Макса Баннистера. Или нет?

Даника медленно ответила:

— Думаю, он здесь, потому что коллекция магнит для воров.

Морган медленно кивнула:

— Это же сказал Макс, когда несколько дней назад представлял Джареда мне. И у нас уже есть маленькие проблемы. В начале прошлой недели, совершено прелестное, но неудачное покушение на программиста, который устанавливал в музее нашу систему безопасности. И еще парочка проблем была. Я расскажу тебе о них позже. Ладно, все равно для защиты коллекции мы должны воспользоваться всей помощью.