Его рука была тяжелой, но ей нравилось ощущать его тепло и нежность, поэтому девушка даже не пыталась освободиться.

— Вы? Вы знаете… все?

— Я не хочу влезать в вашу душу, — сказал он, поясняя свои мотивы. — Но я чувствовал, что мне необходимо знать, что вор о вас знает, чтобы потом вам не задовать лишних вопросов. Как вы думаете?

Она кивнула, потом осторожно высвободила свою руку, когда миссис Перри вошла в комнату. Экономка предусмотрительно поставила перед ними приборы и все необходимое, и если вдруг понадобится еще кофе или еще что-нибудь, попросила сообщить ей об этом, после чего оставила их опять в одиночестве.

Дайна обычно не завтракала, да и аппетита в последнее время у нее не было, но сейчас на удивление она чувствовала голод.

Макс не проронил ни слова, пока они завтракали, видимо он хотел сказать что-то важное. Затем, наливая обеим кофе, он спросил:

— Вы подумали как будет лучше?

В первый момент она не поняла, что он имеет ввиду, но потом вспомнила, что он раньше уже спрашивал относительно того, что она думает. Вопрос о ее планах.

Медленно попевая кофе, девушка обдумывала ситуацию, но так и не найдя подходящего решения, прервала затянувшееся молчание:

— Нет, — сказала она наконец, — Если только…я нужна вам для того, чтобы поймать вора.

— Ни в коем случае! — сказал он с такой решительностью, что Дайна подумала не послышалось ли ей это. — Я не собираюсь позволять этому ублюдку терроризировать вас снова или давать ему повод приближаться к вам больше, чем он уже пытался.

Немного поколебавшись, он добавил более спокойно:

— В общем, я хочу, чтобы вы остались здесь пока мы не поймаем его.

Это была последние слова, которые она ожидала услышать.

— Что??

Макс продолжал говорить, словно не замечая ее удивление:

— В музее вы должны быть в безопасности, я приму необходимые меры. Я буду вас отвозить и забирать, с этим никаких проблем не будет. Система безопасности в доме одна из лучших в городе, кроме этого дом имеет систему, о которой мир воровства даже не имеет представления. Вы будите чувствовать себя здесь, как дома.

— Нет, — сказала она.

— Конечно, вы будите.

Дайна вышла из оцепенения

— Это не то, что я подразумевала! И вы знаете об этом! Я не могу остаться здесь!

— Почему нет? — спросил он, слегка улыбаясь.

Она открыла рот, а потом закрыла, а затем с отчаяньем в голосе произнесла:

— Я едва вас знаю.

— Если вы волнуетесь о правилах приличия, то миссис Перри будет оставаться здесь на ночь.

Его спокойный тон слегка изменился, когда он добавил:

— Если вы волнуетесь из-за меня, то не стоит волноваться. Я никогда бы ничего не сделал, чтобы обидеть или испугать вас, Дайна.

У нее было странное чувство, что она попала в ловушку, смотря в его холодные серые глаза, и тут же с ужасом поймала себя на мысли, что вот-вот согласится с его планом. Она быстро отодвинула стул, встала и направилась в другую комнату, чтобы молча собраться с силами. Да что он, околдовал ее, что ли?

— Дайна!

Он последовал за ней, не собираясь сдаваться. Недаром его звали Максом Бэннистером — он привык получать то, что хочет.

Она резко обернулась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, держась одной рукой за спинку дивана, как будто нуждаясь в его поддержке. Ей даже показалось, что эта поддержка ей действительно необходима, тем более что он находился в двух шагах от нее.

— Я не могу находиться здесь с вами все это время. — И быстро добавила, пока он ее не перебил, — Я слышала … мне почудилось или это был сон? Но я слышала, как вы разговаривали вчера ночью с каким-то мужчиной. Это правда?

Он слегка нахмурился.

— Вполне возможно. И что?

— Тот мужчина сказал, что единственный способ поймать вора — дождаться его следующего шага. Это может длиться неделями, даже месяцы пока выставка будет открыта. Я не могу здесь так долго оставаться.

— Почему?

— Прекратите спрашивать меня об этом! Вы знаете почему нет. Послушайте, я. я очень благодарна вам за то, что вы сделали вчера, принесли меня сюда и позволили мне отдохнуть, но вы не должны быть ответственны за меня.

— Дайна, вы никогда не будете чувствовать себя в безопасности в собственной квартире и мы оба знаем это.

Просто от мысли о возвращении в свою квартиру по позвоночнику пробежала волна ужаса.

Человек из Сан-Франциско не мог быть тем из Бостона, и он не мог быть насильником, но она боялась его и того, что он мог сделать с ней.

С трудом справившись с собой, девушка прошептала:

— Это не ваша проблема.

— Да, точно. Но я сделал это своей проблемой. — Он подошёл на шаг ближе. — Неужели вы не хотите принять мою помощь?

— Нет. — Она встряхнула головой, борясь с собой, чтобы не сдаться. — Он наблюдает за мной, я знаю это. Он должен знать, что вы принесли меня сюда. Он будет думать, что вы узнали, что я буду ему сейчас бесполезна, потому что вы знаете, что он будет делать. Он не будет преследовать меня, если я… я уеду из Сан-Франциско, особенно если он жаждет получить коллекцию.

— Таким образом вы снова будете бежать? — спокойно спросил Макс.

Дайна почувствовала волну стыда, но несмотря на это, подняла подбородок.

— Вы не знаете о том, что это такое. — сказала она неуверенно.

— Нет, я не знаю, — согласился он, — Я не могу даже вообразить то, что испытают, когда издеваются таким способом, как вы прочувствовали все на себе. Но я могу видеть последствия этого в ваших глазах и я не должен чувствовать это сам, чтобы понять, что вы пережили. Я действительно понимаю. Я знаю, что вы сейчас хотите убежать от больного ублюдка, как вы хотели избежать того в Бостоне и я знаю, что это возможно срабатывает, как единственный выход, но это не так, Дайна. Если вы убежите и сейчас, вы никогда не будите останавливаться.

Она прислонилась к задней части дивана, скрестила руки на груди, чувствуя внутренний холод.

— Возможно. Но по крайней мере, тогда я буду иметь некоторый контроль, даже если это будет только решением куда уйти.

— Вы никогда не будите чувствовать себя в безопасности.

— Я выживу.

— Как? Как женщина, которая позволила жадному, мерзкому ублюдку разрушить ее жизнь во второй раз?

От этих резких слов Дайна почувствовала себя бесполезной. Она чувствовала нерешительность, ужаленная снова чувством стыда и отвращения видеть себя, как трусиху.

Она не могла возразить или отрицать его слова, не могла защититься. Правда была в том, что она боялась.

Дайна не была по характеру робкой женщиной. Опыт насилия и зверства изменили ее, но главная сила, которой она обладала, позволяла ей следовать по правильному пути, чтобы вернуть жизнь, которую насильник украл у нее. Она почти преуспела в этом настолько, что была в состоянии спать ночами и перестала оглядываться через плечо на свое прошлое.

Но тогда это случилось с ней снова, и мысль, что этот удар мог с ней опять повторится, что пережитое время может вернуться — это буквально ее парализовало. Но когда это случилось с ней снова ….

Ее страх был в этот раз больше, потому что уже знала, как он мог повредить ей. Память мучила намного сильнее, чем могло бы воображение.

И после неспособности полиции защитить в первый раз, она положилась целиком и полностью на себя одну. Но сама девушка была бессильная сделать что-нибудь, чтобы помочь или даже защитить саму себя.

Но теперь, после обвинения Макса, она поняла, что вполне могла бы избежать свой страх. Вырвать с корнем и отрезать хрупкую привязанность к этому месту, чтобы позволить ее увезти. Она никогда бы не пришла в себя, никогда бы раны в душе не зажили после пережитого, если бы тогда не боролась за свою жизнь.

Знать это было легче, чем принять это. И даже принять помощь незнакомца тяжело, когда ее доверие было полностью потеряно.

Макс стоял, положа руки в карманы и пристально смотрел на нее, его глаза заполненные тревогой и еще чем-то необъяснимым, чего она прочитать не могла.