Суд присяжных, право каждого быть судимым равными себе — один из ценнейших даров, сделанных Англией Америке.
Чем больше мы знаем о противоположной точке зрения, тем меньше мы озадачены в своем выборе.
Первые испытания премьер-министра часто самые тяжкие. Наиболее грозные препоны лежат в начале пути. После их преодоления путь становится сравнительно гладким.
Наихудшие трудности, которые мы переживаем, не приходят из-за границы. Они появляются внутри страны. Эти трудности происходят от мозговитых людей особого сорта, всегда обнаруживающихся в этой стране, которые, если и привносят что-то в нашу культуру, то сильно отнимают от нашей силы. Наши трудности происходят от настроения ничем не обоснованного самоуничижения, в которое нас ввела одна влиятельная часть нашей собственной интеллигенции.
Когда орлы умолкают, попугаи начинают трескотать.
Нас иногда спрашивают: «За что воюют Британия и Франция?», на что я отвечаю «Если бы мы перестали воевать, вы бы скоро поняли».
Не парламенту надлежит править, но народу посредством парламента.
Автомобильный тормоз, в сущности, вещь односторонняя: он предотвращает аварии, возникающие от слишком быстрой езды. Тормоз не был задуман, чтобы избежать аварии, возникающей от езды слишком медленной. Эти функции относятся к другому устройству. Тут нам понадобится двигатель и, разумеется, запас горючего. И в этом мы полагаемся на обновленный импульс народной воли; лишь силою двигателя, иногда регулируемой тормозами, можно обеспечить постоянный прогресс нации и общества.
Под материальным благосостоянием я понимаю не только достаток, но и досуг.
Мы возвысили свободу; остается удержать ее на высоте.
Жизнь есть ощущения; ощущения есть жизнь.
Логика, как и наука, должна быть слугой, а не господином человека.
Великие государства не должны позволять обиде, капризу, имитации или мести проникать в их политику.
В войне — непоколебимость, в поражении — непреклонность, в победе — великодушие, в мире — добрая воля.
Моя ненависть умерла в момент их капитуляции.
1945
Что это за хворь, которой мы болеем на этих островах? Этот недуг опасней, нежели малярия, — это болезнь силы воли.
Неужели единственный урок истории в том, что человечество не способно учиться?
Никакой материальный прогресс, даже принимающий такие формы, о которых мы сейчас не можем помыслить, как бы ни расширял он способностей человека, не сможет утешить его душу.
Лучший способ принять горькую микстуру — это выпить ее одним глотком.
Нам бы следовало иметь агиологию[] медицины и дни всяческих святых в память о великих открытиях, сделанных во благо всего человечества. Праздничный день для почитания св. Анестезии, день чистого непорочного св. Антисептика… и, будь у меня слово в этом деле, я считал себя обязанным почитать св. Пенициллина.
Мы не нуждаемся в сборище трутней среди нас, будь они из древней аристократии, современной плутократии или обычных выпивох из паба.
Мы более счастливы в старости, чем в юности.
О, вы можете взять самого храбрейшего моряка, самого отважного летчика, самого дерзкого солдата и посадить их за стол вместе. Что вы получите? Общую сумму их страхов.
Даже мои друзья не обвинят меня в скромности.
Добродетельные мотивы, скованные инерцией и робостью, не ровня вооруженному и решительному зверству.
Джентльмен не ест бутерброд с ветчиной без горчицы.
Черчилль:
Вы были очень грубы со мной, знаете.
Медсестра:
Да, но вы тоже были со мной грубы.
Черчилль:
Да, но я великий человек.
Со сном — никаких полумер. Раздевайтесь и ложитесь в постель.
Никакой народ и никакой человек не имеют монополии на добро или зло.
В международных чувствах самое фатальное — обман. Обиды будут прощены, страдания и утраты прощены или забыты, битвы останутся в памяти лишь воинской доблестью сражавшихся. Но всяческое сутяжничество, всякое трюкачество навсегда останутся ноющей раной.
Пожадничать современным кораблем для моряков — все равно что пожадничать лампой безопасности для шахтеров.
Было бы безмерным преступлением продлить эту войну на один ненужный день. Было бы неизмеримой и безмерной ошибкой заключить мир прежде, чем жизненно важные цели достигнуты.