Джинн Хейл

Нечестивые джентльмены

Перевод: главы 1–4 Salome, с 5 главы Regina, с 3 главы второй части Kira

Вычитка: Newshka

Обложка: Erika

Оформление: VikyLya

Не для коммерческого использования.

Размещение текста на сторонних ресурсах без согласия переводчиков и ссылки на сайт http://best-otherside.ru запрещено.

Часть первая

Мистер Сайкс и светлячок

Глава первая: Ночь

Ночь повисла изорванными клочьями. Газовые уличные фонари вгрызались во тьму вокруг себя. Свечи в квартирах многоэтажного дома напротив отбрасывали тусклые ореолы на грязные окна. Тяжёлые пурпурные облака, плотные от дыма, наслаивались друг на друга и казались наляпанными на небо уродливыми заплатками на чёрных бархатных шторах. В оставшихся закоулках мрака мигали светлячки.

Одна парочка вторглась в темноту моей комнаты. Я следил за ними взглядом, пока они, мерцая, метались в своём насекомом танце-ухаживании. Затем они устремились вниз мимо моего лица, покружились и сели в складке рукава моей рубашки.

Жучки подползли друг к другу. Взаимное влечение искристыми огоньками просвечивалось сквозь крошечные тельца. Усики насекомых соприкоснулись и задрожали. Самка — светлячок потянулась своей антеннкой и погладила самца. Он бросился в её объятия. Она прижала его к себе и сомкнула мощные челюсти, прокусывая его голову. Их мерцающие тела синхронно вспыхивали в безупречном созвучии, пока она пожирала его.

Некоторые любовные отношения скверно заканчиваются.

Надо отдать ей должное — самочка оказалась на удивление аккуратной. Она не оставила доказательств, съев все до последней крошки, а затем расселась на моей руке с невинной непринуждённостью, способной обмануть Инквизитора. Подождав пару минут, я стряхнул её с себя и закатал рукав. Настало время уделить внимание собственным ведущим к гибели отношениям.

Сотни мелких шрамов покрывали моё худосочное предплечье. Они вились от запястья вверх — цепочки меток, дюйм за дюймом с механической точностью расчертившие плоть. Рубцы бледные, как и моя кожа, слегка вдавленные, словно изящное тиснение, разгладились за многие годы, так что при плохом освещении человек, особенно выпивший, вряд ли заметит святое письмо, выгравированное на моём теле.

Только на локтевом сгибе рубцовая ткань выступала над поверхностью. Белая бугристая кожа с просвечивающимися сквозь неё голубыми венами была покрыта пёстрой мозаикой синяков и красных точек — следов от уколов иглы. Даже глубокие ночные тени не могли скрыть эту уродующую мою внешность деформацию, но мне не было дела до красоты. Мной владело всепоглощающее желание раствориться без остатка, рассеяться бесследно в бессмысленном абсолютном небытии. Нет, я не стремился к небытию в извечном свете Божественной Славы. Я мечтал о забвении.

Проталкивать иглу сквозь полузаживший струп было больно. Но эта кратковременная боль не могла сравниться со страданиями существования без офориума. Мне показалось, что сквозь меня хлынули потоки тепла и мёда. Они разлились по венам, заполнили чёрные камеры моего сердца. Ласковый огонь поглощал моё тело, медленно распространяясь изнутри кнаружи. Мои руки свесились, соскользнув с подлокотников кресла. Шприц с иголкой упал на пол, и я закрыл глаза. Теперь какое-то время мне будет тепло и хорошо, словно я больше не я, а кто-то другой — счастливый и довольный жизнью.

Я открыл глаза и взглянул на круговерть неба за окном. Воздушные потоки фиалковыми, индиговыми лентами разукрасили тьму. Мелкие летучие мыши сновали между чёрными дымоходами. Благоухание магнолий и роз смешивалось с запахом сырой колбасы. Удушающий тяжёлый аромат напомнил мне шлюх Золотой улицы, которые пытались скрыть закисшую вонь своих немытых тел под обилием духов.

Я погрузился в ожидание сюрпризов, приготовленных мне летней ночью.

Чаще всего моё ожидание ничем не заканчивалось. Но всё же случались редкие вечера, когда ко мне заглядывали люди. Каждого из них толкало на это безрассудство личное отчаяние. У каждого были свои причины, чтобы приблизиться к дьяволу из Подземелий Преисподней. Некоторые посетители были милыми и искренними, другие вели себя хуже некуда. Мне было без разницы, главное, чтобы деньги платили.

Стук в дверь меня не удивил. Я плавно перетёк в вертикальное положение, поднимаясь со стула, и медленно побрёл по комнате, точно переходил вброд полноводную реку. Ещё один на этот раз более отчётливый стук последовал за первым. Я не торопился. Глубоко вдохнул, втягивая в нос, в рот запах гостя. Берёзовое мыло, кожа, жидкость для бальзамирования и оружейное масло. Я остановился у двери. Отдельные ноты сплетались, но не были составляющими единого запаха. После третьего стука я открыл дверь. Свет хлынул из коридора. Я отступил назад, избегая неожиданно яркого освещения. В дверях стояли двое.

Первым привлёк моё внимание капитан Инквизиции. От одного вида его формы волна паники прокатилась по вялым мышцам. Я едва удержался от бессознательного порыва захлопнуть дверь и закрыть её на засов. Но даже наркотическое оцепенение не смогло притупить моё природное любопытство, которое немедленно вступило в противоречие с настороженностью. Я разглядывал капитана, будто занятную диковинку. Он был худым — чёрная форма только подчёркивала его стройность и подтянутость, носил перчатки, словно не хотел оставлять отпечатков пальцев, волосы были спрятаны под фуражкой.

Два серебряных глаза — эмблемы Дома Инквизиции — уставились на меня с обеих сторон его высокого чёрного воротника-стойки. Жёсткий металлический взгляд, в котором отражался свет ламп, казалось, полыхал, как живой.

Цвет одежды спутника капитана также не оставлял сомнений в роде его занятий. На нём был белый врачебный халат. Доктор явно нервничал. На его руках перчаток не было, ладони сжимались в замок, словно оберегая друг друга от моего присутствия. На одном пальце поблёскивал золотой ободок — обручальное кольцо. У него были идеальные черты лица и сильное тело человека, обладающего породистой наследственной красотой. Волнение доктора зачаровывало. Я испытывал практически физическое удовольствие от его дискомфорта. Растерянность делала его более доступным, уязвимым — лёгкой жертвой обмана. Неожиданно я ощутил уверенность в собственных силах. Если у этого мужчины есть причины бояться меня, значит, я всё ещё главный здесь, несмотря на присутствие капитана Инквизиции.

— Мистер Белимай Сайкс? — Капитан, более смелый под защитой чёрной формы и серебряных эмблем, заговорил первым. Он прочёл моё имя с потрёпанной визитной карточки. Бумага практически просвечивалась от старости. Один уголок отломился и, трепеща, спланировал на пол. Он был похож на чешуйку золотой фольги.

Я уже и не помнил, когда именно заказывал эти карточки. Неужели я верил когда-то, что смогу проскользнуть в высшее общество, имея только семьдесят визиток, бутылочку отбеливателя для ногтей и костюм из хлопка? Костюм всё ещё лежал в комоде в спальне. Я рад, что забыл, в каком именно ящике он пылится.

Мне стало интересно, где капитан раздобыл мою карточку и как долго её хранил. Он бережно поместил её обратно в серебряную коробочку, а ту засунул в нагрудный карман. Он ждал моего ответа.

— Да. Белимай Сайкс к вашим услугам, — наконец ответил я. — С кем имею честь разговаривать?

— Уильям Харпер, капитан Инквизиции Брайтона. — Он повернулся к врачу. — Мой зять, доктор Эдвард Тальботт.

— Рад знакомству. — Доктор Тальботт протянул руку. В его глазах при этом промелькнул испуг, очевидно, рефлексы хорошего воспитания неожиданно для него самого подвели его, заставив дотронуться обнажённой плотью до моей руки.

Доктор Тальботт избегал встречаться со мной взглядом. Вполне возможно, он впервые столкнулся лицом к лицу с живым отпрыском демонов. Бесспорно, он видел ампутированные части тел и иссохшие трупы, принадлежавшие особям моего вида, на вскрытиях. Доктор Тальботт вероятно даже держал маленькое чёрное сердце Блудного в своих руках, но всё-таки это не одно и то же, что встретиться вживую с существом из Преисподней. Складывалось впечатление, что чёрные ногти и мертвенная бледность не волновали его так сильно, как моё горячее дыхание и пристальный взгляд.

Я улыбнулся ему. Его нервозность притягивала. Мои предки когда-то любили завлекать в ловушки души таких вот белокурых, полнокровных мужчин.

— Желаете войти? — осведомился я.

— Да, конечно. Благодарю. — Доктор опустил руку и зашёл в квартиру.

Капитан Инквизиции, поколебавшись долю секунды, последовал за своим зятем. Я запер за ними дверь, отсекая навязчиво яркий свет коридорных ламп. Двое мужчин замерли посреди тёмной комнаты. Я прошёл мимо них, уселся обратно в своё любимое кресло и стал наблюдать за ними, пользуясь тем, что они не могут хорошо видеть меня.

— Итак, чем могу быть полезен, джентльмены? — спросил я.

— Моя жена… — начал доктор Тальботт, но капитан перебил его.

— Я бы хотел получить ваше слово о неразглашении полученных сведений.

Ну конечно, капитан уже имел дело с Блудными раньше. Он знал, как надо действовать. История взаимных соглашений между нашими расами довольно длинная, история обманов — ещё длиннее. Времена изменились, но этикет остался.

— Я должен узнать, что именно вы от меня хотите, прежде чем клясться в чём-то, — ответил я.

— Нам нужно, чтобы вы разобрались в одном деле, — сказал капитан.

— Обычное расследование? — Много времени прошло с тех пор, как мне в последний раз предлагали такую работу. Годы.

Интересно, почему эти двое обратились именно ко мне, и откуда у них моя визитка? Естественный страх перед всем, что связано с Инквизицией, на мгновенье слабо поднял голову, но опять был задавлен нарастающим любопытством и действием офориума.