Сам Харпер наблюдал за лестницей. Теперь, уже не на бегу, он почувствовал холод, просочившийся сквозь мокрую форму. И молча задался вопросом, собирается ли Белимай вообще выходить из спальни.

Будь это Эдвард, Харпер просто прошёл бы за ним в комнату посмотреть, что тот делает. Если пакует вещи, то он бы помог. Если плачет и проклинает свою судьбу — сказал бы отложить это на потом.

Но Белимай нисколько не походил на Эдварда. Белимай никого не подпускал близко. Даже прижимая к себе его обнажённое тело, касаясь и исследуя каждый дюйм, Харпер не был уверен, что имеет право спросить, нравится ли это Белимаю. Тело он изучил хорошо, но за рамками плоти о его чувствах Харперу было известно не больше, чем блохам в Белимаевой постели.

Мысль о блохах заставила его невольно почесать плечо, когда Белимай появился из спальни. Он оделся и держал в руках туго набитую заплечную сумку. Мокрые чёрные волосы были убраны под фуражку, которая — Харпер был практически уверен — когда-то принадлежала ему самому. Белимай предложил ему зелёное пальто неприглядного вида и перчатки.

Пальто не слишком согревало, но не давало ветру ещё больше охладить тело под вымокшей одеждой.

— Ты эти перчатки в последний раз забыл, — сказал Белимай.

Харпер надел их вместо своих мокрых, затолкав те в карман.

— Ты вроде бы говорил, что не смог их найти, — ответил он, сгибая и разгибая пальцы, плотно обтянутые кожей перчаток.

— Говорил, да, — пожал плечами Белимай. — Пошли?

— Всё взял, что нужно?

Пусть Харперу и не хотелось задерживаться, но возвращаться сюда он не хотел ещё больше.

— Всё, что могу унести. Значит, буду обходиться этим. — Бледно-жёлтые глаза пробежались по искорёженным вещам, которые приходилось бросить.

— Тогда идём. — Харпер придержал для Белимая дверь и почувствовал себя при этом крайне нелепо. Но тот казался слишком подавленным, чтобы отпустить издевательский комментарий.

Харпер шёл за ним по узким переулкам жилых и работных домов. Шум тяжёлых механизмов перемежался раскатами грома. Трубы изрыгали дым, который тут же сбивался вниз струями дождя. Большинство газовых фонарей потухли, но небо время от времени освещалось далёкими вспышками молний.

По мере продвижения, сквозь ветер и дождь до них начал доноситься запах реки. Миновав консервно-фабричный ряд, они осторожно пробрались между огромными водопроводными и канализационными трубами.

Наконец Белимай остановился около останков вытащенного на берег старого траулера. Он сдвинул в сторону лист проржавевшего металла и шагнул в тёмные глубины обветшалого корабельного корпуса. Из входа повеяло запахами мочи и водорослей. Харпер заметил тени людей, наблюдающих за ними изнутри. У большинства из них, как и у Белимая, были жёлтые глаза.

Он поймал того за руку.

— И ты вот здесь собирался ночевать?

— Тут сухо.

— Да это форменная дыра. — Харперу и жильё Белимая даже в лучшие времена казалось порядком запущенным, но увиденное сейчас вызывало только отвращение.

— Я не собираюсь сюда переезжать, — ответил Белимай. — Но здесь набирает людей Карга.

— Карга с улицы Мясников? — Харпер понизил голос, когда на него из корабля уставились несколько Блудных. Наверняка все беглые, как и Белимай, готовые продавать себя или убивать на службе у Карги в обмен на её защиту от Инквизиции.

— Ты серьёзно думаешь пойти к Карге? — Харпер ещё крепче перехватил тонкое запястье. — Да она в лучшем случае превратит тебя в шлюху. А скорее всего, заставит убивать честных граждан за офориум.

— Тогда хотя бы не придётся покупать его самому.

Горячая боль вспыхнула в груди, стоило представить Белимая, лежащего со вспоротым животом на столе Инквизиции или кричащего на костре. Даже не приговорённые к казни Мясницкие Парни мало чем отличались от покойников. Пустые тела, живущие только чтобы подпитывать свои зависимости.

— Она тобою воспользуется, как вещью, Белимай. И оставит на милость Инквизиции, как только ты слишком поизносишься или постареешь.

— Я работал на Каргу, когда меня в первый раз выпустили на свободу. Тогда она обо мне хорошо позаботилась. — Белимай говорил нехарактерно сухо. — Меня обвиняют в убийстве племянницы лорда. Такого подозреваемого инквизиторы искать не перестанут, а прятаться всю жизнь в облаках я не смогу. Но у Карги есть связи. Если кто и способен вывести Блудного из столицы, то это она. Придётся только для начала выполнить для нее работу-другую. Не в первый раз.

Белимай выдернул руку и отвесил Харперу короткую деланную улыбку.

— Похоже, пора прощаться… — начал он.

— Чёрта с два. — Харпер подхватил его и вскинул себе на плечо. А затем развернулся и зашагал прочь от гниющего корабля.

— Харпер. — Белимай повис мешком. — Ты что, вообще, делаешь?

— То, что, чёрт возьми, должен был сделать ещё с самого начала, — сорвался Харпер. — Я не для того загнал себя до полусмерти, чтобы взять и передать тебя в лапы Карги. Я пришёл спасти тебе жизнь, и можешь хотеть что угодно, но другого от меня не жди.

— Харпер, если тебя поймают вместе со мной…

— Заткнись. — Харпер не желал выслушивать причины, по которым ему следовало прекратить происходящее. Он и сам их прекрасно знал.

— Хотя бы поставь меня, — потребовал Белимай. — Иначе именно на это инквизиторы и обратят внимание в первую очередь.

— Ты не будешь работать на Каргу, — отрезал Харпер.

— Ладно. Пусти уже.

Харпер решил послушаться. Частично из-за их подозрительного вида, но главным образом потому, что слишком устал. Он поставил Белимая на ноги и откинулся на стену здания фабрики. Небольшой козырёк её крыши прикрыл их от дождя. Белимай прислонился рядом.

— Если вскроется, что ты мне помогаешь, с тебя шкуру сдерут.

— Не мешай. Я думаю, — ответил Харпер. Он уставился на небо.

Отвести Белимая к себе домой не получится. Добропорядочные соседи доложат об этом в считанные часы. Безопаснее всего за пределами города, но на каждой дороге и каждом причале стоят посты. Охрану усилили после убийства. Сегодня не пропустят и Блудных со специальным разрешением покинуть столицу, а наутро вести разойдутся, и ужесточат даже облегчённые проверки для богатых путешественников.

Он мечтал о сигарете и сухой обуви.

— Если б только прошёл этот треклятый дождь… — пробормотал Харпер, словно во всех их бедах можно было обвинить погоду.

— На высоте ещё хуже. — Белимай невидяще смотрел на тучи. Вспышки молний отражались в его жёлтых глазах.

— Ты туда ушёл, когда они ворвались к тебе?

— Конечно. Я вылетел за окно, как только услышал треск дерева. При такой погоде у них не было шансов поймать меня сетью. — Белимай чуть нахмурился. — Но даже я не могу оставаться там вечно. Ещё чуть-чуть, и превратился бы в ледышку.

Харпер взвесил в голове мысль о том, чтобы спрятать Белимая в Подземельях Преисподней. Джоан возьмёт его к себе, если попросить, в этом он не сомневался. Может, она и сменила имя, но всё равно оставалась сестрой. Но Подземелья — первое место, куда любой отправится на поиски беглого Блудного. Да ещё и Ник Сариэль. Перспектива возобновления тесного общения между ним и Белимаем Харперу не нравилась. Он перевёл взгляд на острые черты Белимая. Нет, мысль о нём и Сариэле, живущих вместе среди Добрых Сограждан, не нравилась ему абсолютно.

— Это ведь на тебе моя фуражка, да? — спросил Харпер.

— Ты забыл её после той первой ночи. — Белимай чуть приподнял козырёк, чтобы тот поменьше скрывал его лицо. — Мне показалось, что им лучше не находить твои вещи в моих комнатах.

— Умно. — Харпер отступил на шаг в сторону, изучая худощавую фигуру Белимая — намокшее пальто превратилось из тёмно-синего в чёрное, вкупе с фуражкой можно было принять его за инквизитора. Жёлтые глаза и чёрные ногти, конечно, никого не проведут, но существовали способы спрятать и то, и другое.

— Мне спросить, что ты задумал? — осведомился Белимай.

— Тогда ты испортишь сюрприз, — ответил Харпер. — Подержи-ка.

Он снял своё пальто и передал его Белимаю. Ветер прошил мокрую одежду насквозь и послал по телу волну мурашек. Харпер быстро расстегнул форменную шинель, стащил её с плеч и тоже перекинул через руки Белимая.

— Этот план включает в себя нас, согревающих друг друга теплом своих тел? — послал ему сальную ухмылочку Белимай.

— Позже, может быть.

Харпер отстегнул жёсткий воротничок священника и одел его на шею Белимаю. Тот ответил выгнутой черной бровью.

— Теперь надень мою шинель.

— Скажи, что ты пошутил.

— Нет, — ответил Харпер.

Белимай пожал плечами и облачился в инквизиторскую шинель. Она не слишком подошла под его размеры, но тёмное пальто скрыло недочёты. Худой Блудный превратился в основательную чёрную фигуру, на фоне которой сразу бросались в глаза две серебряные инквизиторские эмблемы и белый воротничок священника.

— Тебе практически хочется отсалютовать. — Харпер забрал свое тёмно-зелёное пальто и быстро оделся.

— А что делать с ними? — поднял Белимай ладони. Свет газового фонаря вдалеке отразился от чёрных ногтей, словно от обсидиана.

— Перчатки. — Харпер принялся стаскивать их с рук. — Сестра и приёмный отец обходились ими годами, должно сработать и для тебя.

— Подожди минуту.

Белимай вытащил из сапога складной нож и щелчком открыл лезвие. Харпер инстинктивно отпрянул — не из-за Белимая, только из-за быстроты его движений и острого, как бритва, края ножа.

Белимай тем временем срезал ноготь на большом пальце, а затем принялся и за все остальные, подрезая прямо под корень. Нож соскользнул лишь однажды, когда по его руке прошла волна тремора. Лезвие задело край пальца, и на месте пореза тут же выступила ярко-красная кровь.

— Проклятье, — ощерился Белимай.

— Сильно порезался? — Харпер перехватил его ладонь, чтобы осмотреть палец.

— Нет, — ответил тот. — Ломка начинается.