- Я хотел…хотел остановить их.. и … и не смог… прости.. прости меня, если…можешь.

- Ты хотел помочь нам? - в глазах ее выразилось крайнее удивление,- почему? Ты ведь из их же народа… ты пошел против них?

- Я…не мог…допустить…бойни…, - слова шли очень медленно и тяжко из его горла.

- Но она все таки была допущена… Впрочем, какое это теперь имеет значение ! Спи, выспись - потом расскажешь мне остальное.

Она была права, ему сейчас требовался отдых - много отдыха - и он вновь погрузился в столь манящий его сон.

Он проснулся и почувствовал ее теплую руку у себя на лбу.

Не стал открывать глаз - лишь пытался прислушаться к ее мерному дыханию.

Когда же наконец открыл их - она убрала руку с его лба и поднесла к нему пропитанную чем-то холодным губку.

- Проснулся? - на этот раз ее голос был заметно более приветлив, чем в прошлый,- ладно,

вставай - ты уже вполне можешь это сделать.

Он попытался приподняться - и впервые за много дней его тело послушалось его.

Он сел на постели и окончательно прояснившимся взором взглянул на нее. Она была удивительно красива - по крайней мере почти наверняка она должна была быть красавицей по меркам ее народа.

Русые волосы спадали до плеч, а на губах блуждала улыбка - впервые за много дней. В глазах была живость и в то же время совсем уже взрослая стойкость. Белая роба была на ней.

- С…сколько я спал?

- Неделю, почти неделю ты пробыл здесь. Практически только спал, очень мало ел. Ты, наверное, сейчас этого уже не помнишь - для тебя должно быть прошли всего лишь минуты.

- П…почему ты помогла мне?

- Ты ведь хотел помочь нам? Даже если тебе это и… не удалось - ты не был с этими варварами. Я обязана была помочь тебе, это был мой долг. Если бы только ты успел раньше… если бы успел… хотя что ты мог сделать против сотни воинов…

- Н..не один. Я сражался не один с ними … нас было … двенадцать. Все они … погибли.

При этих словах слезы выступили на его огрубелых щеках - а ведь он ни разу еще до этого не допускал себе столь жесточайше непростительной слабости.

Девушка как-то печально и в то же время с надеждой улыбнулась.

- Все таки есть на свете люди, не потерявшие свое сердце, все-таки есть. Жаль только, что ты не смог нам помочь. Но что бы двенадцать воинов могли сделать против доброй сотни…

- Ты говорила, твои братья погибли…

- Да, варвары убили их всех. Я была единственной сестрой в этом монастыре…и единственная осталась в живых. Только чтобы оплакивать их смерть.

И она, несмотря на всю свою внешнюю кажущуюся стойкость, заплакала.

- Как же ты тогда осталась в живых? Они не тронули тебя?

- Я… спряталась в монастыре. У нас … был секретный.. ход и.. туннель, ведущий из монастыря - продолжая всхлипывать, говорила она, - в нем я и переждала бурю, как велел мне мой отец…Вот только буря эта уничтожила все, мне дорогое…

Казалось, она сейчас совсем забудется в своем горе при этих воспоминаниях. Он вытянул свою руку и взял руку ее в свои ладони. Пусть знает, что она все же не одинока в этом мире…

Они молча сидели, крепко сжав руки друг друга. Так прошло минут десять. Наконец она сумела успокоиться.

“Отдыхай, воин”, - тихо прошептала она и вышла.

* * *

День, второй, третий… Неделя, другая, третья…

Он наконец полностью оправился от своих ран и они смогли беседовать каждый вечер.

Ей теперь очень не хватало этих простых человеческих бесед - и ему не хватало тоже.

В этом они были похожи друг на друга - оба они стали изгнанниками, оба лишились близких.

Постепенно она стала приходить к нему все чаще и чаще. Когда она, случалось, вспоминала о слишком памятных еще днях своего горя - он утешал ее. Иногда она просила рассказать его о своих сражениях - и настолько внимательно слушала его, как его не слушала никакая из женщин прежде.

Затем пришли их дни совместных прогулок по окрестностям обители. Это были замечательные дни - светлые и солнечные дни весны. Зимний снег растаял - и вместе с ним, кажется, канули и все тревоги.

Это было чудное время. Может, одно из лучших в его - и ее - жизни.

Они стояли, обнявшись, под кроной какого-то дерева, сквозь листву которого просвечивало солнце и играло лучами на их лицах. Он тогда говорил ей эти слова - слова своей любви.

Он поклялся, что они никогда не расстанутся и всегда, всегда, в жизни и смерти - будут вместе.

Вечно - будут вместе. Всегда.

Ее - единственную ее - он по-настоящему полюбил. Как не любил никого другого - он любил ее.

Он и сейчас любит ее. Он будет любить ее всегда - в жизни - и в смерти.

* * *

“Готовьтесь ! Всем разойтись ! Зажигай !”

Пламя метнулось вверх, отчаянно стремясь в одно мгновение пожрать неподатливый кусок дерева и прикрепленного к нему человека.

Вот языки его все ближе и ближе – уже пляшут перед глазами. Скоро этому придет конец. Скоро конец…

Земное счастье их было не долгим.

Через год новый набег его орды - и лишь двое защитников, готовых противостоять им - он и она.

Они были схвачены - и он был узнан. Сначала его посчитали мессией - воскресшим из мертвых - но потом кто-то заявил, что он просто не сумел хорошо всадить этому предателю свой топор в грудь.

Он не видел говорившего эти слова - вот только голос его показался ему очень знакомым…

Предателей не прощают. Судьба их - смерть. Через сожжение. Небывалая казнь для его народа - обычно их убивали в честном бою. Видимо, даже честного боя он по мнению своих братьев оказался не достоин - только лишь удара в спину.

Ее тоже должны были сжечь - как его пособницу - и это было страшнее всего. Но, как оказалось, не для нее - только не для нее.

“Я буду с тобой всегда - помнишь? В жизни и в смерти.”

“В жизни и в смерти - всегда”,- ответил он. И они обнялись - в последний раз в этой жизни.

Ее увели. А затем так же прикрутили железными канатами к такому же столбу. И зажгли пламя.

Пламя метнулось вверх слепящими и обжигающими волнами, пожирая свою законную добычу. Но боли уже не чувствовалось.

Два горящих столба. Два мужественных человека.

“Вместе - всегда !”, - что есть силы прокричал он.

“Всегда !”, - донеслись до него ее слова.

Вот новый натиск стихии - и оба они скрылись в огне.

Толпа кричала.

И лишь немногие, отвернувшиеся от этого пожарища, давали себе клятву - священную клятву истинных воинов - никогда больше не допускать подобное. Бороться за справедливость.

Бороться - всегда.

Лишь эти немногие видели, как два светлых духа, оторвавшись от пламенных столбов, взмыли ввысь. Как они обнялись и улыбнулись друг другу - и устремились в небеса.

“Вместе - всегда”, - услышали эти несколько.

“Вcегда”,- повторили они.

“Ах ты !”, - крик вослед.

Маленький мальчик двенадцати или тринадцати лет - еще совсем подросток - сорвался с места и побежал прочь. Они, конечно, побегут за ним - побегут за вором…

Надо было оторваться - во что бы то ни стало. Пара кварталов - а там спасительный подъезд … спасительный подвал, где можно залечь и затаиться, - затаиться до тех пор, пока организм снова не потребует доли - доли еды и … и того, что помогало ему скоротать эти мучительные дни одиночества. Жизни без крова, без родителей, без всего - жизни наедине с самим собой и тем, что он купит на сворованные деньги. На ходу он открыл сумку … бумажник...так…две…три купюры… две тысячи рублей! Эти люди определенно собирались купить что-то сегодня. Какая досада - им это не удастся … но зато удастся ему !