— Нужно чем-то тебя перевязать.

Я опустила футболку и выпрямилась во весь рост, но Джаред по-прежнему возвышался надо мной. В его глазах плескались тепло и любопытство.

— Какого ты, кстати, роста?

— По вашим меркам и в этой форме — приблизительно метр девяносто пять.

— Обалдеть! Высоченный, блин.

Джаред тихо усмехнулся и вдруг спросил:

— А ты какого роста?

Казалось, богатый голос касается всех моих укромных уголков. С каждым движением тени по контуру рельефных мышц смещались, оказывая поистине гипнотический эффект.

— У тебя все-таки есть татуировки, — сменила я тему.

Джаред кивнул и закатал повыше рукав, чтобы дать мне посмотреть.

— Раньше я мог их скрыть, а сейчас… нет. Не стоило позволять Алану Дэвису их увидеть.

— Алану Дэвису? — встревожилась я. — Ты о нашем директоре?

— Да. И ты была права. Он меня узнал. Вспомнил, что видел меня в то утро, когда я пришел за его братом, Эллиотом Дэвисом. Как и многие другие, он увидел меня в толпе и заметил татуировки. Даже подошел узнать, что они значат.

— И что ты ему сказал?

— Правду. Что эти знаки отражают дарованную мне силу вместе с рангом, званием и миссией.

— Ясно.

Я снова посмотрела на едва выглядывающие из-под рукавов вычурные, красивые и гладкие полосы. Ярко-черные плавные изгибы перетекали в острые извилистые ряды символов, напоминающие строчки на каком-то древнем языке.

— Думаешь, мистер Дэвис их узнал?

— Успел заметить, прежде чем я вспомнил, что нужно их скрыть. Но раз ты говоришь, что он искал меня в ежегоднике, то наверняка узнал.

— Что ж, будем знать на будущее, что их нужно прятать.

Я взяла мазь, которой пользовалась Бруклин, и стала обрабатывать рану на боку Джареда, пока он сам придерживал футболку. Рана оказалась ужасной и кошмарно глубокой. Вся спина была покрыта царапинами и синяками. В сотый раз я недоуменно покачала головой. Ох уж эти мальчишки!

— Можно кое о чем спросить?

— Милости прошу.

Порой меня удивляла его манера говорить. И еще тот факт, что он рад моим вопросам. Никого мои вопросы еще никогда не радовали — я могу быть очень доставучей.

— Ты говорил, что никогда не чувствовал боли в нашем мире, но чувствовал ее в других мирах.

Я смазала мазью самую страшную царапину на спине, пока Джаред отвлекся.

— Говорил.

Внутренне я содрогнулась. Мне не нравилась сама мысль о том, что ему хоть когда-то было больно.

— В моем видении ты дрался с огромным страшным чудовищем. — Я посмотрела на Джареда в надежде уловить его эмоции. — Это когда-нибудь было по-настоящему?

Он помолчал, раздумывая, стоит ли говорить мне правду, потом поджал губы и ответил:

— Скорее всего да. Я сражался со многими чудовищами.

— Но у тебя на груди нет шрамов. А то чудище разодрало тебя, как бумагу.

Джаред прижал руку к сердцу:

— Ах да! То, что ты видела, произошло на самом деле. Мне поручили уничтожить демона, который сбежал из ада в другое измерение. Но это было много веков назад.

Я в ужасе отшатнулась:

— Демона? В смысле… настоящего?

Джаред с любопытством склонил голову набок:

— По-моему, они все настоящие.

Я присела на край кровати и уставилась на ковер.

— Значит, это был демон. Они все такие… чудовищные?

Матрас продавился, когда рядом сел Джаред.

— Я не хотел тебя напугать.

— Минуточку! А шрамов-то почему не осталось?

Я посмотрела на широкую грудь, но Джаред приподнял мое лицо за подбородок, требуя безраздельного внимания.

— Как бы мы ни выглядели, — начал он многозначительным тоном, — не совершай ошибок, Лорелея Макалистер. Мы — не люди. Наше происхождение и существование нисколько не похоже на ваше. Мы сильны, преданы долгу и исполняем приказы без намека на сочувствие и раскаяние.

Слова прозвучали скорее как предупреждение, а не дружеский совет. И пусть Джаред предупредил меня ради моего же блага, мысли никак не хотели сосредоточиться на важном. Зато я заметила усталость в темных глазах, слегка прикрытые отяжелевшие веки и почувствовала, что в теле Джареда почти не осталось сил.

— Может, снова попробуешь съесть бутерброд? — предложила я. — Или сделать тебе суп?

Он покачал головой. Я встала и аккуратно опустила край футболки поверх обработанной раны. Чувство вины никуда не делось. За то, что Джаред для меня сделал, он заплатил немалую цену. А я тут, видите ли, сижу и предлагаю высшему существу горячий бутерброд с сыром. В сердце просочились горькие сожаления. Джаред здесь из-за меня. И быть здесь ему совершенно не хочется.

— Мне очень жаль, Джаред. Из-за меня ты все потерял.

Я уже поправляла на нем футболку, как вдруг он схватил меня за руки и удивленно спросил:

— То есть ты считаешь, что я не хочу здесь находиться, потому что все потерял?

Тепло от больших ладоней впиталось в мою кожу.

— Конечно. Ты ведь здесь из-за меня. И действительно все потерял.

— Лорелея, я застрял здесь из-за себя самого. Потому что изменил историю, помнишь? И пребывание в этом мире — наименьшая из моих забот.

Сжав мои ладони, он меня отпустил.

— Ничего не понимаю. Ты же сам говорил, что не знаешь, как так получилось.

— Я и правда не знаю. Но это вовсе не является причиной моего нежелания здесь быть.

Я нашла на своей блузке выбившуюся ниточку и накрутила ее на палец.

— Тогда почему ты все-таки не хочешь?

Джаред взялся за ту же ниточку и подтянул меня ближе.

— Потому что мое присутствие, мотивы и намерения представляют огромную опасность для твоей души и твоего спасения, Лорелея.

— Это еще почему?

— Ни серафиму, ни даже архангелу нельзя связываться с людьми. Это строго-настрого запрещено. — Джаред встал и посмотрел на меня сверху вниз. — Я не хочу здесь находиться, потому что одним своим присутствием ставлю под угрозу все, что мне дорого. Но одна лишь мысль о том, чтобы оказаться в любой другой точке вселенной, причиняет мне непереносимую боль.

Он много чего наговорил, но я услышала только одно:

— То есть ты хочешь здесь быть?

В ожидании ответа я затаила дыхание, пока наконец Джаред не сказал:

— Больше всего на свете. — А потом он вдруг нахмурился. — Меня еще никогда не искушали. С тех самых пор, как под моими ногами образовалась земля, я никогда не жаждал вкусить нектар людей — запретный для серафимов плод. Пока не увидел тебя. Всякий раз, когда ты оказываешься рядом, я испытываю голод. — Расправив плечи, он сознался: — Мне остается лишь надеяться, что, когда ты узнаешь все, что должна узнать, ты сумеешь простить мне мои прегрешения.

Пока он говорил, я стояла, боясь пошевелиться, словно под гипнозом от его слов. Как вообще такое возможно, чтобы я была запретным плодом для высшего существа? Святой, блин, ежик! Мысленно встряхнувшись, я приглушила бурлящий внутри восторг и выбрала самый важный для себя аспект в сложившейся ситуации. И пусть я чувствовала себя капризным ребенком, но все же спросила вслух:

— А как насчет Джофиэля? Он же архангел, но все равно пришел к маме Кэмерона. Разве это не было под запретом?

— Его жертва была принесена во благо всего человечества. Мои же мотивы более… корыстны, — с горечью ухмыльнулся Джаред. — Я не должен здесь быть, Лорелея. И тому есть тысячи причин.

— Ну что ж, мы вместе влипли. — Мой мозг отчаянно пытался найти решение, отыскать хоть какую-нибудь лазейку. — Я должна была умереть. Так что выбор такой: или присоединяйся к клубу, или организуй свой собственный.

Я отвернулась закрутить крышку на тюбике мази, а потом снова взглянула на Джареда. Он чуть-чуть помолчал и вдруг спросил:

— Ты в курсе, что от сарказма уголки твоих губ слегка приподнимаются?

— Ты точно уже плохо соображаешь от усталости. — Я потащила его за руку вокруг кровати и, мягко подтолкнув, усадила. Ему и правда нужно отдохнуть. — Можешь занять мою кровать. Я посплю с Бруклин.

— Нет.

Не сказав больше ни слова, Джаред осторожно опустился на пол у кровати, вздрогнув пару раз от боли.