Нулена давно миновала девичий возраст, но это странным образом не отразилось на её лице и фигуре. Если б она принадлежала человеческой расе, я б дал её лет 35–40 на вид, но у эльфов в этом отношении всё гораздо сложнее. Её лицо производило впечатление зрелости, но не было испорчено ни единой морщинкой, тело, закалённое беспрестанными путешествиями, оставалось гибким и сильным, жесты струились плавностью, а грудь, хоть и не поражала воображение размерами, зато сохранила идеальную форму. Чёрт возьми, возможно, мне просто хотелось женщины, но она казалось мне прекрасной! Потом я пошёл провожать её, с удовольствием обнимая стройную упругую талию, а у самых дверей той отдельной комнаты, которую она занимала в Аванпосте, притянул к себе и поцеловал в губы. Нулена ответила на поцелуй со страстью умирающего от жажды, припавшего к только что обнаруженному роднику.

— Вставай, Ридал. — Прошептала она мне на ушко утром. Открывать глаза было откровенно лень, вылезать из-под одеяла — тем более. Вместо этого я прижался к её горячему телу, сжимая в руке крепкие ягодицы.

— Частично я уже встал. — Прошептал я в ответ, в подтверждение прижимаясь восставшим органом к низу её живота.

— Ты сумасшедший! Тебе мало того, что было ночью?!! — Она мотала головой, уворачиваясь от моих поцелуев. — Нас услышат!

— Вчера нас тоже слышали. — Возразил я, закрывая, наконец, её рот своими губами.

— Как я теперь буду смотреть в глаза знакомым? — Укоризненно сказала она мне, когда мы лежали потом, сжимая друг друга в объятьях. — Ты уйдёшь в Альд'Рун, а мне здесь ещё жить и жить. Отвернись.

Она выбралась из кровати и стала одеваться, стоя спиной ко мне. Я любовался её фигурой, бессовестно пренебрегая только что полученной просьбой. Потом зрелище кончилось, и я со вздохом принялся облачаться сам. До ухода ещё оставалось переделать кучу разных дел. Нужно было рассчитаться с хозяином дома, купить припасов в дорогу, предупредить администрацию, что я больше не собираюсь с ними сотрудничать (своих товарищей-охотников я предупредил, когда Нулена ещё только вернулась). С администрацией вышло легче всего, — нужный человек встретился прямо на выходе из комнаты Нулены. Насчёт припасов моя возлюбленная пообещала позаботиться сама, и я направился в тот дом, где проживал до сих пор. Там я и нашёл кучу народа вокруг трупа. В луже крови лежал хозяин дома с перерезанным горлом.

Меня допрашивали трижды. Сначала жрец из местного храма. Потом представитель Дома Редоран, управляющий здесь всеми делами Дома. Потом родственники убитого.

Последнее далось мне тяжелей всего. Я до сих пор не называл имени этого человека. Несправедливо по отношению к покойному. Его звали Алмос Ротан. Напротив меня стояло целых пять данмеров, и каждый носил фамилию Ротан. Их руки сжимались на рукоятях кинжалов и они, похоже, горели желанием отправить меня помогать их родственнику по пути в загробный мир, в полном соответствии с обычаями предков. Единственное, что сохранило мне жизнь в этот день, — это то, что убийца не взял ничего из вещей убитого, а у меня в руке был зажат остаток платы за комнату, который я как раз нёс сюда. Иначе обвинения в том, что я убил Алмоса, чтобы не отдавать ему денег, мне было бы не избежать. И оспаривать это обвинение мне пришлось бы в «суде чести». Проще говоря, в поединке с представителем стороны обвинения. Поединок в таких случаях вёлся, как правило, до смерти. Я был чужаком, и только этим уже подозрителен.

Нам с Нуленой пришлось сопровождать похоронную процессию, направляющуюся в фамильную гробницу Ротанов. На этом настояла сама Нулена. По её словам, раз уж возникли подозрения в моей причастности к убийству, стоило тут же опровергнуть их, самолично встретившись с духами-предками Алмоса. Если я останусь после этой процедуры в живых, — следовательно, я невиновен. В некоторых отношениях, это даже лучше «суда чести», объяснила она. Нет возможности смухлевать, как это иногда бывает на дуэли. Мы шли день, ночь и ещё половину дня. Без перерыва. Тело покойного, завёрнутое в саван, и его загробный «багаж» следовали на носилках, которые тащили пара гуаров. Остальные шли пешком. К счастью, гробница эта была нам почти по пути. К слову, только на месте я вспомнил, что как раз эта гробница в игрушке участвовала в одном квесте. Там один торговец от пепельной бури прятался. Общение с духами предков прошло без последствий. Честно говоря, я даже не заметил их присутствия, но мне сообщили, что духи меня видели и признали невиновным. Это радовало. К концу того же дня мы с Нуленой вышли на дорогу и пошли дальше в Альд'Рун.

В этот раз переходы давались мне достаточно легко, если сравнивать с опытом прохождения фояды Маммея под предводительством Элен. Не знаю, в чём причина, — то ли я за последние дни приноровился к пешим путешествиям, то ли Нулена щадила меня и шла не с максимальной скоростью. Все эти дни мною владело ощущение умиротворенности и завершённости бытия. Между мною и Нуленой больше не было близости, — мы слишком уставали за день. На привалах мы залезали в один спальный мешок, но дальше нескольких поцелуев и пожелания спокойной ночи дело не заходило. Зато ни она, ни я никогда не упускали случая коснуться друг друга, обнять, прижаться, взять за руку. Я могу ошибаться, но, по-моему, каждый раз, когда наши взгляды встречались, её глаза начинали лучиться радостью. Что касается меня, то в моей душе совершенно точно начинал искриться восторг каждый раз, когда я смотрел в её лицо. Я говорил ей всякие милые глупости, и радовался каждый раз, когда она отвечала на них улыбкой или тихим смехом. А ещё мы говорили, говорили, говорили…

— Нулена, я не слишком тебя отвлеку, если задам один вопрос?

— Что такое Ридал?

— Мне кажется, или там действительно ведётся какая-то стройка?

— О! Это же Бал Исра. Разве ничего не слышал?

— Нет, расскажи.

— Молодой дворянин Банден Индарис, из Дома Редоран, недавно получил от герцога разрешение построить здесь поместье. Говорят, это первое поселение, которое Редоран основал в Вварденфеле после того, как Храм отдал им в распоряжение эти земли.

— Вот что!

— Да. Надеюсь, у него всё получится. Дорога между Маар Ганом и Альд'Руном дьявольски длинная и пустынная. Было б здорово, если бы появилось на полпути место, где можно отдохнуть и пополнить припасы.

Нулена очень сильно смеялась, когда я рассказал ей об ужасах, о которых поведал мне погонщик силта по пути в Маар Ган. Погонщики ещё и не такое соврут, заявила она, им денежку зарабатывать надо. Конечно, путешествие в здешних местах небезопасно для человека неподготовленного, но в первую очередь из-за того, что можно заблудиться и помереть от жажды, либо задохнуться во время пепельной бури.

Крупных хищников вдоль дороги не водится, а если один-два случайно забредают, их тут же уничтожают. Люди-то тут ходят постоянно, чуть ли не каждый день. Разбойники могут представлять угрозу, но о них заботятся патрули наёмников из Дома Редоран. Крупные караваны озадачиваются серьёзной охраной, но это скорее страховка, — моя спутница ни разу не слышала, чтобы эта охрана реально отбила какое-то нападение. С другой стороны, если какой-то хитрый торговец решит, что охрана вовсе не нужна, и незачем тратить такие деньги, то он рискует в один прекрасный день просто исчезнуть. А его товары потом чудесным образом всплывают в Альд'Руне. Но если человек идёт пешком, в одиночку и без вьючного гуара за спиной, это значит, что, во-первых, ему элементарно не хватило денег на силт, а во-вторых, он уверен в своих силах и может за себя постоять, — иначе бы подождал и прибился к какому-нибудь каравану. С такими индивидуумами разбойники стараются не связываться, — как правило, овчинка выделки не стоит.

Господин Индарис ещё не успел до конца отстроить собственную усадьбу, но в основанном им поселении уже наличествовала ограда со сторожевой башней, постоялый двор и храм. Именно в храм потащила меня Нулена первым делом. Перед алтарём Альмсиви седой жрец связал наши запястья тонкой бечёвкой, благословил нашу любовь, и мы торжественно поцеловали друг друга при свидетелях. Это не было ни бракосочетанием, ни даже обручением, — такие церемонии требуют соблюдения гораздо большего числа формальностей, в том числе обязательного присутствия родственников с обеих сторон. Скорее, это было заявление о совместных чувствах и намерении в будущем стать женихом и невестой. Особо ни к чему не обязывающее, — в любой момент это можно будет расторгнуть, в том числе в одностороннем порядке.