Скотт подавил стон и почти вслепую проковылял к ним, заранее зная, что увидит. Приблуда был мёртв, прострелен оружием, способным остановить бросок гексапумы. Фишер безутешно оплакивал товарища, раскачиваясь над ним вперёд и назад. Скотт подобрал изломанное тельце приблуды, зарылся лицом в окровавленный мех и заплакал. Древесный кот преднамеренно бросился между ружьем и Скоттом... И он знал, что может сделать ружьё. Видел, как разлетелась на части аптечка Скотта, знал, что это то самое оружие, которым был сбит аэрокар. И всё равно, приблуда бросился навстречу выстрелу, отклонил ружьё в сторону и спас ему жизнь. Скотт опустился на колени на неровную землю, и зарыдал, погрузив лицо в испачканную в крови и грязи шерсть.

“Ты знал, что это тебя убьёт, ты знал...” Скотт не мог простить себя за то, что взял с собой приблуду, за то, что поставил его в то мгновение перед выбором. Вина и ответственность навалились на него таким грузом, что уж лучше бы тот выстрел попал в него. После всего, что сделал приблуда, после того, как он добился невозможного, рассказав правду о том, как был убит его человеческий друг, Скотт позволил убийце Арвина Эрхардта забрать и жизнь приблуды.

А Скотт даже не дал ему имени.

Он плакал, склонившись над убитым безымянным древесным котом.

* * *

— Нелегко потерять друга, верно?

Сидевший в кресле Скотт медленно поднял глаза и увидел тихо стоящую в дверном проёме Сануру Хоббард. Он забыл о её визите. Скотт провёл пальцами по шелковистой шерсти Фишера, нуждаясь в тихом урчании своего друга, и привстал.

— Простите, доктор Хоббард. Заходите.

Фишер негромко приветственно мяукнул.

Улыбка её была неуверенной, а глаза серьёзными.

— Спасибо, доктор МакДаллан. И тебе спасибо Фишер.

То, что она поздоровалась и с его другом, смягчило тупую холодную боль где-то глубоко внутри. Он поднялся на ноги, пожал её руку, указал на кресло и добавил:

— Да, нелегко.

— Мне жаль. Нам всем жаль.

На мгновение на скулах Скотта вспухли желваки.

— Спасибо, — тихо ответил он.

— Мы нашли откочевывающую группу древесных котов, — тихо произнесла она в наступившей тишине, — в нескольких километрах от станции. Они явно пытаются мигрировать прочь от опустошённой зоны. Мы уже сбросили им первые порции корма. Большой процент дичи на пораженной площади, по всей видимости, был убит токсинами, выделяемыми растворяющимся частокольным лесом. Теперь, когда мы знаем что произошло, мы спасём пострадавших древесных котов от голода, пока они не найдут себе другого места.

Скотт кивнул. Выходит, его подозрения оправдались. И это хорошо, устало подумал он. Это не возместит потерю приблуды... но поможет.

— Я рад.

— Ещё я говорила с Николасом Воллни. Они нашли причину крушения.

Скотт, отвлёкшийся разглядывая плавные переходы оттенков на кремово-серой шелковистой шубке Фишера, поднял голову:

— А?

Ксенолог кивнула.

— Дело было в компьютере аэрокара. В нём, конечно же, похозяйничали. Что и заставило его отклониться от курса, отключить маяк и оборудование связи, вызвало сбои в антигравах, а потом, в критический момент, когда они теряли высоту, вообще отключить энергию. Вот так она это и сделала. Если бы не ваши подозрения, этого бы никто не обнаружил.

Санура Хоббард поколебалась, очевидно разрываясь между желанием задать вопрос и нежеланием причинять ему боль. Но она, всё же, прежде всего была ксенологом. Щепетильность в отношении к чувствам других людей пока что ни одного из них не остановила.

— Понимаете, я обязана спросить. Это важно, нет даже нужды вам говорить насколько важно, чтобы мы поняли это. Как вы узнали? Пожалуйста, расскажите.

Скотт сжал губы и покачал головой.

— Нечего тут рассказывать, доктор Хоббард. Я неоднократно летал в грозу. Опытный пилот, уж как абсолютный минимум, включил бы маяк. Никаких тайн, старая добрая человеческая интуиция.

Она вперила в него холодный, разочарованный взгляд.

— Древесный кот проходит пять сотен километров, чтобы найти тело своего убитого друга, едва сам не погибнув при этом. Потом находит ближайших людей и вытаскивает их на место крушения. Затем бросается между убийцей и человеком, которого каким-то образом убедил расследовать подозрительную катастрофу, а вы собираетесь сидеть здесь и заявлять, что нечего тут рассказывать? Доктор МакДаллан, я не вчера родилась.

Скотту было жаль её. Действительно жаль. Она знала, что он не собирается ей рассказать обо всём. На её месте, ему бы хотелось придушить того, кто умалчивал бы о таком. Но населявшие Сфинкс люди просто пока не были готовы услышать о том, что сделали древесные коты. Ни эмоционально, ни психологически, ни даже политически не готовы. Стефани Харрингтон была права, разыгрывая перед ксенологом роль “Я просто маленькая девочка, доктор Хоббард”. Пока Скотт не будет уверен, что Звёздное Королевство Мантикоры или кто-то вроде Мариэль Убель не сможет накинуть ярмо на древесных котов, стратегия Стефани останется единственно верной.

— Мне жаль, доктор Хоббард, — устало произнёс он. — Но тут действительно мало что ещё можно сказать. Приблуда отвёл нас к месту крушения. Я сделал всё остальное. И я всё ещё не знаю, что заставило его совершить тот прыжок...

Его неровный голос заставил ксенолога отвести глаза.

— Мне тоже жаль, — тихо сказала она, встала несколько напряжённо поднялась и добавила: — Надеюсь, вы передумаете, доктор МакДаллан. У вас есть мой номер.

— Да. Есть.

Оба они понимали, что он не позвонит.

Она несколько неловко попрощалась и вышла. Скотт вздохнул и погладил Фишера. Когда он снова поднял глаза, в дверях, прислонившись к косяку, стояла Ирина Кисаева и просто смотрела на него. Он попытался улыбнуться.

— Я слышала, что она сказала, — спокойно произнесла Ирина.

Скотт просто кивнул.

— Я не собиралась подслушивать, просто подходила к офису, чтобы проведать тебя, а дверь была открыта...

— Всё в порядке.

Она пересекла комнату, села рядом с ним, и просто взяла его руку в свои. Он сжал её пальцы в беззвучной благодарности. Странное выражение появилось в её взгляде, пока она сидела, тихо изучая его.

— Ты же не рассказал ей всего, верно? Нет, я не читала файл, который ты оставил у меня на компьютере. Но я знаю тебя, Скотт, ты не рассказал всего этой женщине. И близко того не было.

Он снова ласково провёл рукой по шерсти Фишера. Его друг тихо заурчал и прикоснулся ему к запястью крошечными тёплыми пальчиками, разделяя бьющуюся в нём неослабевающую тупую печаль. Мыслями он вернулся к крошечному костру и ярким, тёмно-зелёным глазам уставившейся на него снизу вверх древесной кошки, к прикосновению лап истощённого голодом кота и к калейдоскопическому потоку образов, звуков и эмоций, обрушившихся на него из памяти приблуды.

Из всех людей на Сфинксе уж Ирина-то его поймёт — и сохранит тайну.

И в тишине нарушаемой только мягким, утешающим урчанием Фишера, Скотт МакДаллан рассказал ей историю приблуды.