С утра Алексею не удалось подойти к Кравцову – их подняли раньше обычного и вывезли в поле.

Во время работы, при Михаиле, говорить было невозможно, тем более что рядом все время кружили оба полицая. По тому, как часто они бросали настороженные взгляды в сторону Алексея, тот понял, что они на самом деле обеспокоены. «Помучайтесь, помучайтесь, – думал он, – покладистей будете!»

Глядя со стороны на эту небольшую группу людей, мирно работающих в необъятно широком поле, трудно было представить себе, что здесь кипят затаенные страсти. Вот люди носят землю, устанавливают стальные каркасы дота, замешивают бетон, и ничто не выдает ни их внутреннего напряжения, ни того накала, который вот-вот может привести к взрыву.

Время тянулось томительно долго. Наконец из деревни донеслись долгожданные звуки гонга.

Петька зычно крикнул:

– Кончай работу!.. Перерыв!.. – и обвел всех строгими глазами. – А ты, Юренев, давай за обедом! Торопись!..

Юренев привычно схватил лежавший в сторонке бачок и, весело махнув всем рукой, быстро пошел к деревне. Алексей с ненавистью посмотрел ему вслед: «Иди, иди и подавись по дороге мясом!»

Теперь можно и поговорить. Он присел рядом с Кравцовым, который устало прислонился к бетонному основанию дота, широко раскинув свои тонкие, с длинными пальцами руки.

– Юра, мне нужно сказать тебе очень важную вещь, – сказал он улыбаясь, чтобы обедавшие неподалеку на бревнах полицаи думали, что он просто о чем-то с ним шутит. – Выяснилось, что Юренев предатель!..

При этих словах Кравцова словно подбросило, он побледнел и повернулся к Алексею с таким искаженным лицом, что тот испугался.

– Не верю! Не верю! – почти крикнул он. – Клевета! Где доказательства?!

Алексей никак не думал, что его слова вызовут такую бурную реакцию.

– Тише, тише! – Он схватил Кравцова за руку и силой усадил на прежнее место. – Факты проверены! Мне совсем не хочется его губить... Но будь с ним осторожен...

Разговор не получился. Алексей понял, что, если он скажет Кравцову больше, неизвестно, что может натворить этот честный парень, у которого совсем нет выдержки...

– Смотри, – строго сказал Алексей, – ничем не выдай Михаилу нашего разговора... Ты можешь погубить всех: и себя и нас.

– Хорошо, – прошептал Кравцов, – но я это проверю. Я должен это проверить. Я не могу жить, если человек, которому я так доверял, – предатель...

Алексей поднялся и подошел к бревнам, на которых сидели полицаи.

– Приятного аппетита, господа полицаи, – сказал он чуть насмешливо.

– А тебе что? – сердито покосился на него Василий Дмитрич. – Опять болтать пришел?

– Нет, зачем? С серьезным разговором.

– Какие у нас с тобой могут быть разговоры? – усмехнулся Петька. – Ты копай, а мы гляди...

– Не хотите разговаривать, как хотите, – пожал плечами Алексей. – Придет время, пожалеете.

– А когда же такое время придет? – прищурился Василий Дмитрич.

– Когда мы все доты построим, тогда и придет!..

Полицаи переглянулись и уже с явным интересом взглянули на Алексея.

– Ну, ну, крути языком дальше! – проговорил Василий Дмитрич. – Чем ты нас стращать хочешь?..

Алексей понял, что в глубине души у них страх. Они грубят, чванятся, а на самом деле боятся, трусят, ждут расплаты. Да, Коля дал ему верный ключ к этим людям.

– После работы, – сказал он, – меня задержите, поговорим без свидетелей.

Василий Дмитрич покачал головой:

– Никак нельзя – подозрение будет. Говори сейчас, никто не услышит.

– Нет, – упрямо возразил Алексей, – сейчас не время, работать надо!..

И отошел от полицаев, оставив их в еще большем смущении.

Юренев уже вернулся с бачком. Он заметил, что Алексей беседовал с полицаями.

На этот раз супа было особенно мало, кое-где плавали блестки жира и крупицы пшена. Все ели, сев в кружок и по очереди зачерпывая ложками.

Кравцов, который обычно садился рядом с Юреневым, переменил место и, поднося ложку к бачку, враждебно поглядывал на своего недавнего друга. «Как бы он чего-нибудь не натворил, – с тревогой подумал Алексей. – Зря я с ним откровенничал!..»

Покончив с супом, Юренев засунул ложку за голенище и, как бы невзначай, спросил Алексея:

– Закурить есть?

– Есть.

– Давай, что ль, покурим!..

Они отошли в сторону, и Михаил сразу же начал допрос.

– О чем ты с ними разговаривал? – кивнул он в сторону полицаев.

– О погоде, – усмехнулся Алексей.

– Я не шучу! – В голосе Михаила прозвучала угроза.

– А почему, собственно, ты меня допрашиваешь? На каком основании?

Михаил чиркнул спичкой.

– Скажу прямо!.. После того, что ты мне говорил, я не могу уже относиться к тебе с полным доверием. Твой контакт с полицаями заставляет меня подозревать...

– Неужели ты думаешь, что, решив предать, я делал бы это на глазах у всех?

– Я требую, чтобы ты сказал, о чем вы говорили, – резко повторил Юренев, – или я оставлю за собой свободу действий...

– Что это значит?

– Я не обязан говорить об этом... своему врагу!..

– Так вот каким ты языком заговорил! – Алексей глубоко затянулся саднящим дымом. – Ну ладно, делай что хочешь!..

И, резко повернувшись, он отошел в сторону, взял лопату и спустился на дно котлована...

Почти всю вторую половину дня они работали рядом, устанавливая бетонный колпак. Иногда их руки соприкасались и тут же отдергивались. Обоюдная ненависть, до сих пор таившаяся где-то в глубине и долго не находившая выхода, вдруг вспыхнула и почти мгновенно достигла крайнего напряжения.

«А что, если он знает, где я храню свои записи? Что, если он видел Колю?» – думал Алексей. Самые отчаянные планы рождались в его голове, проносились вихрем.

От долгой работы заныла спина. Алексей выпрямился и даже скрипнул от боли зубами. Как хорошо хоть несколько мгновений постоять прямо, развернув плечи, и глубоко, полной грудью вдыхать чистый воздух, пахнущий первым снегом!

Вдруг его взгляд задержался на темной впадине соседнего недостроенного дота. Где-то в пути застряла арматура, и Вернер приказал на время прекратить в этом доте работы.

Алексей представил себе узкую короткую траншею, крутой поворот, немного погодя еще один, а затем глубокий котлован с отвесными стенами. Совсем недавно в этом котловане его группа пережила несколько неприятных минут.

Воспользовавшись тем, что полицаи ненадолго отлучились по своим делам (а они изредка уходили, считая, что никто не убежит, – ровное поле простирается почти до горизонта, укрыться негде, а пуля везде догонит), Алексей устроил в котловане короткое совещание. Сидя спиной к траншее, на краю котлована, он глядел в ту сторону, куда ушли полицаи, и не заметил, как, впрочем, и другие, что Кравцов тайком вылез из котлована с другой стороны, подслушал за поворотом траншеи весь их разговор до последнего слова, а затем вдруг внезапно выскочил и всех этим перепугал. Вот уж никто не думал, что эта траншея – нечто вроде длинной слуховой трубы! Юренев даже не поверил, специально ходил за поворот и слушал...

Алексей хмуро усмехнулся. Не повторить ли это, но теперь уже не в шутку, а всерьез? «Клюнет он или нет? – и Алексей скосил глаза на Юренева, который укладывал бетонные плиты. – Что ж, попробовать можно. Выйдет так выйдет!.. А если не выйдет? – Алексей задумался. – Да, ставка слишком велика – собственная жизнь!..»

И вдруг им овладел какой-то злой, острый азарт. Все равно гибель!.. Недавний выпад Юренева – это последнее предупреждение. Сейчас он сделает все, чтобы смять его, Алексея, тем более что у него в руках такие сильные козыри: отказ от побега, общение с полицаями. Нет, если действовать, то немедленно, не откладывая: ведь за вечер и ночь многое может измениться. Юренев подговорит кого-нибудь убить его как предателя или предаст всех сам, – это тоже весьма вероятно: ведь он чувствует, что висит на волоске. Может получиться и так, что обоих полицаев завтра пошлют в другой наряд и тогда он, Алексей, не сможет осуществить свой план. И если даже останется жив, то в глазах окружающих цена ему будет ломаный грош, все будут сторониться его, как прокаженного. Доказывай потом, чем ты руководствовался, какие у тебя были благие тайные замыслы! Стоя на краю могилы, под прицелом автоматов, товарищи будут проклинать тебя. Нет, этого он не допустит!..