ничего, кроме вреда,
для ума и сердца нету
от растительной диеты.
Коль, отслужит, сразу дам
яблок целый килограмм.
А за эту за награду,
срочно мне доставить надо
во дворец Баюн-кота.
Служба, видишь сам, проста.
Не пойдёшь – сгною в Сибири,
хоть в Чите, хоть в Анадыре".
Помолчав, сказал дурак:
"Прогуляюсь, коли так".
* * *
В путь-дорогу с новой песней
пошагал Иван. Известно,
нам от бабушек и мам –
нет преграды дуракам.
День проходит или боле,
повстречал он в чистом поле
удалого молодца –
можно воду пить с лица.
Поздоровались ребята,
разговор они богатый
завели между собой:
где, куда да кто такой.
Добрый молодец Ивану
говорит: «Темнить не стану,
я попутчик твой – старик.
Съел я яблоки и в миг
стал на сотню лет моложе,
и решил тогда: не гоже
просто так идти домой.
Что я нищий иль больной?
Я теперь могу жениться
на какой-нибудь девице.
Жизнь без бабы – маета.
Баюна хочу кота
подарить ей, чтоб веселье
было нам на новоселье.
Будет петь он да играть,
мы же – жить да поживать».
Ваня сразу встрепенулся:
«Хорошо, что подвернулся
ты опять мне на пути,
нам в один конец идти».
Шли они, ведя беседы,
от обеда до обеда
восемь дней и семь ночей
в ту страну, где Елисей,
царь, известный в неком роде,
баюнов-котов разводит
и, как люди говорят,
продаёт тайком котят.
Ближе к ночи до столицы
добрались они, напиться
попросили у людей.
Утро ночи мудреней,
потому без разговора
спать легли возле забора,
утром встали и бегом
к Елисею на приём.
Во дворце по протоколу,
угощая пепси-колой,
царь-кошатник Елисей
принимал их как гостей.
Сев удобно на диване,
при халате и кальяне
он, как будто речка с гор,
первым начал разговор:
«Знать хочу я, кто такие,
не шпионы ль из России
иль иных каких сторон?
Может, вздумали урон
нанести моим владеньям
хулиганским поведеньем?
Может, всё наоборот
не враждебный вы народ,
а заморские туристы
иль заезжие артисты,
может, шли не тем путём
за каким-нибудь вождём
и дошли до края света?»
«Что ты, царь, – ему на это
молодой сказал старик, –
мы с Иваном в сей же миг
всё расскажем, словно Богу.
Мы пришли просить подмогу.
Есть у нас одна мечта:
раздобыть Баюн-кота.
Мы сейчас от Берендея,
я, к примеру, постарее
ваших здешних стариков,
но из царственных садов
съел я яблок молодильных
чародейных и всесильных
и теперь перед тобой
совершенно молодой.
Потому, хочу жениться
на какой-нибудь девице.
Ей в подарок нужен кот,
что танцует и поёт.
Будет петь у нас в квартире,
мы же жить в добре и мире».
«Вижу, – молвил Елисей, –
нужен кот тебе. Скорей
поспешай на склад, котята
раздаются там по блату».
«Ну, а твой какой резон?» –
говорит Ивану он.
А Иван: «Царю Кокоту
взять жену себе охота.
Чтоб подарок ей поднесть,
приказал он мне принесть
молодильных яблок груду,
Баюна-кота, посуду,
чтоб в ней царская еда
не кончалась никогда.
Заходил я к Берендею,
он меня погнал в три шеи
за котом твоим сюда.
Вот и вся моя беда».
Елисей в ответ Ивану:
«Я обманывать не стану,
будет кот тебе и два,
если ты до Покрова
принесешь мне хоть откуда
золочёную посуду,
чтоб в ней царская еда
не кончалась никогда.
Не пойдёшь – помну с картошкой
и скормлю котам и кошкам».
Говорит ему дурак:
«Прогуляюсь, коли так».
* * *
Говорится сказка скоро,
да дела идут неспоро,
коль дорога далека.
Снова Ваня старика
догоняет в чистом поле.
Вот уж дружба поневоле!
Говорит Иван «Привет,
ты куда шагаешь, дед?»
Тот Ивану: «У Махмуда
есть какая-то посуда.
В ней приличная еда
приготовлена всегда.
Раз надумал я жениться
на какой-нибудь девице,
надо жизнь ей облегчить
самоварку раздобыть».
Снова Ваня встрепенулся:
«Хорошо, что подвернулся
ты опять мне на пути,
нам в один конец идти»,
Долго шли они, покуда
не нашли царя Махмуда
и большой казённый дом,
где Махмуд ведёт приём.
Царь, согласно протоколу,
угостил их вита-колой,
усадив всех на ковёр,
пригласил на разговор.
Объяснил старик Махмуду,
что пришли, мол, за посудой,
не шпоны, не враги,
если можешь – помоги.
Говорит Махмуд: «Платите
и берите, что хотите.
Ну, а если денег нет,
то устройте хоть концерт
иль ещё какое диво,
чтоб пристойно и красиво,
чтобы вкус и лепота»…
«Покажу тебе кота, –
говорит старик Махмуду, –
он потянет на посуду,
не мышатник, а Баюн,
музыкант и говорун».
И тотчас же из котомки
достаёт старик котёнка,
посадил его на стул,
чуть за ухо потянул,
и запел тот с переливом.
«Ну, – сказал Махмуд, – за диво
я тебе посуду дам,
поспешай скорей к складам.
Ну, а ты, Иван, что скажешь,
что за фокус нам покажешь?
Если нечего сказать,
не мешай мне почивать».
Вышел Ваня от Махмуда:
«Вот проклятая посуда,
хоть давись из-за неё,
прямо ад, а не житьё.
Может, вызвать Одолёнку?
Обещала ведь девчонка,
не смеялась, коль, помочь
все невзгоды превозмочь».
Посмотрел он на цветочек,
тот как солнышка глоточек.
Прошептал Иван слова:
«Одолей врага, трава,
помоги достать посуду,
век тебя не позабуду»,
обратившись на восток,
бросил под ноги цветок.
В тот же миг, как куст зелёный,
появилась Одолёна,
вся в сиянье, как луна,
опьяняет без вина.
«Что за горе, за невзгода, –
говорит она, – погода,
может, в тутошних местах
на тебя наводит страх,
или, может быть, преграда