– Разве во дворце оружие тебе не понадобится? – поинтересовалась она.

– Я бы предпочел его с собой все же в взять, – признался Рэнсом. – Однако, если знаешь, что у всех отбирают оружие при въезде во дворец, становится намного легче.

– Тоже твое распоряжение?

Рэнсом кивнул:

– Никто, кроме президента и нескольких его личных охранников, не имеет права носить оружие на территории дворца. Даже сегуридоры.

– Следовательно, я в безопасности – до тех пор, пока меня не решит застрелить лично сеньор президент или кто-нибудь из его личных охранников.

– Получается, что так, – усмехнулся Рэнсом.

Они сели обратно в машину. Когда Мигель проехал через первые, главные ворота, те немедленно закрылись за ними. Вторые ворота, впереди, были еще закрыты – таким образом машина оказалась словно в ловушке. Охранник, дежуривший у вторых ворот, допросил их, переговорил с кем-то по рации и только после этого пропустил автомобиль.

У самого входа в президентский дворец стояла целая дюжина охранников. Дворец представлял собой огромный особняк из белого камня, с мраморными лестницами и колоннами, красной черепичной крышей, прекрасно вымощенными дорогами и зелеными садами вокруг. Его построил примерно пятьдесят лет назад правитель тогда еще мирного, спокойного аграрного государства. Дворец выглядел довольно скромно по сравнению с загородной виллой Веракруса в ста милях к югу, где президент отдыхал и проводил отпуска.

Мадлен с любопытством посмотрела на Рэнсома, который помог ей выйти из машины:

– Странно, почему же ты предпочел остановиться «У тигра», хотя у тебя была прекрасная возможность жить во дворце?

– Здесь слишком много званых обедов и вечеринок. К тому же я привык рано ложиться спать.

Больше он ничего не сказал, но Мадлен догадывалась, что у него были и другие причины не останавливаться в этом роскошном особняке. Странно – уж здесь-то наверняка более спокойно и безопасно, чем в любом отеле Монтедоры.

Симпатичный молодой человек вышел навстречу и приветствовал их по-английски, представившись личным секретарем президента Веракруса. Он вызвался проводить их в приготовленные для них комнаты, заверив, что багаж принесут через несколько минут.

Рэнсома и Мадлен провели в комнаты на третьем этаже дворца. Из каждой комнаты был выход на общий балкон, откуда открывался вид в сад, – там били прозрачные фонтаны и, порхая среди густой листвы, громко пели птицы. Рэнсом быстро осмотрел комнату Мадлен и показал ей специально встроенные у входа датчики. Точно такие же были вмонтированы в высокие стеклянные двери, ведущие на балкон.

– Не забудь включить их перед сном, – сказал он. – А утром отключи, прежде чем выйдешь из комнаты. Иначе поднимется тревога и сбежится около сотни охранников. Кстати, все происходящее вне дворца записывается на видеокамеры. Поэтому не выходи на балкон в нижнем белье, если не хочешь развлечь ребят у экранов.

– Постараюсь запомнить, – сухо ответила она.

Когда принесли багаж, Рэнсом вышел – однако через несколько минут снова заглянул к ней в комнату.

– Да, совсем забыл: мы приглашены на ужин сегодня вечером самим Веракрусом. До этого времени я тебе не понадоблюсь?

– Мадлен покачала головой:

– Мне нужно позвонить в несколько мест – переговорить со здешними юристами и подтвердить, что уже завтра я готова начать работу. И еще созвониться со своим секретарем в Нью-Йорке.

– В таком случае… Видишь ли, Веракрус, зная, что я сегодня приеду, оставил для меня специальное сообщение, в котором просит проверить систему охраны, которую я установил в его дворце в прошлый раз. Этим я и займусь до обеда. – Рэнсом протянул ей свой сотовый телефон: – Если я зачем-нибудь тебе понадоблюсь, сообщи. Я тут же приду.

Мадлен кивнула.

Рэнсом посмотрел на часы:

– Зайду за тобой около семи по местному времени. Отдыхай.

Через несколько минут в дверь тихонько постучали. Открыв, Мадлен увидела стоявшую на пороге девушку – приставленную к ней служанку-горничную. Та, приветливо улыбнувшись, заговорила по-испански. Мадлен плохо знала этот язык, однако девушку поняла – та предлагала свои услуги: распаковать чемоданы, помочь переодеться… Мадлен вежливо отказалась: ей не нравилось, когда кто-то чужой рылся в ее личных вещах, к тому же сегодня это уже было однажды проделано – охранниками у ворот в президентский дворец.

Мадлен выросла в очень богатой семье, однако система безопасности во дворце представлялась для нее чем-то совершенно новым: раньше она никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Пожалуй, мимо приборов охраны, установленных Рэнсомом, не пролетел бы даже микроб, не говоря о человеке. Неужели можно здесь жить! Как же должны тебя ненавидеть, чтобы ты устроил себе такую жизнь!

Отослав горничную, Мадлен сделала несколько телефонных звонков своим деловым поверенным в Монтедоре. Потом распаковала вещи и приняла душ. Когда она сушила волосы под феном, то вспомнила об обещании, данном Престону – позвонить ему в Нью-Йорк, как только она прилетит в Монтедору. Переводя стрелки часов, Мадлен сняла трубку и, поговорив с оператором, дала ему номер Престона в Нью-Йорке.

Конечно, тот был очень рад ее слышать, однако по его тону Мадлен поняла, что кто-то сидит у него в офисе и ему не до нее. Поэтому она постаралась быть как можно более краткой. Когда же Престон выразил надежду на то, что в скором времени она снова с ним свяжется, Мадлен тактично ушла от прямого обещания. Поговорив с ним, она положила трубку. И приняла решение.

Нет, она не выйдет за него замуж! Она не любит его и даже представить себе не может, что должна провести жизнь вместе с этим человеком. Сейчас она предпочла бы остаться одинокой, чем быть с тем, которого не любила. Это решение казалось ей теперь настолько ясным и очевидным, что она не понимала, зачем раздумывала над предложением Престона. Конечно, она успела привязаться к нему и сожалела о том, что причинит ему боль своим отказом.

Честно говоря, Мадлен не нравилось, как она вела себя с Престоном в последнее время. Разумеется, легче всего было списать вину на него – однако кто заставлял ее огрызаться и постоянно ему грубить? Кто вынуждал ее лгать и приглашать его провести с ней ночь? Мадлен поежилась, вспомнив об этой последней ночи. Нет, Престон здесь совершенно ни при чем. Вся ответственность лежит только на ней.

Мадлен кивнула собственным мыслям и, посмотрев на себя в зеркало, начала укладывать волосы. Мадлен

Баррингтон умела отвечать за свои поступки. Разумеется, ей не слишком нравилось признаваться в собственных ошибках, которых, в конце-то концов, было не так уж и много. Однако на этот раз она честно признала, что вина за все происшедшее между ней и Престоном лежит исключительно на ней. Нет, ей вовсе не было сейчас легко. Кто же любит признаваться в собственных ошибках?

Когда течение жизни Мадлен нарушала какая-то неприятность, то она – за исключением случая, связанного с человеком, который в данный момент проверял систему охраны в президентском дворце, – всегда быстро принимала нужное решение.

И теперь она отчетливо осознала, что наилучшим выходом из сложившейся ситуации и для нее, и для Престона стал бы ее немедленный и решительный отказ. Мадлен уже начала мысленно подбирать слова, которые она ему скажет, постараясь причинить при этом как можно меньше боли. Она будет с ним тактична и любезна. Хотя такое поведение показалось бы ей смешным, если бы речь шла об отношениях с Рэнсомом.

Впрочем, разговор с Престоном придется отложить до возвращения в Нью-Йорк. Глупо решать такие вопросы по телефону. Она должна сказать это ему лично, с глазу на глаз.

Ровно в семь часов раздался стук в дверь. Похоже, пунктуальность – отличительное качество Рэнсома. «Наверное, это единственное, что у нас с ним есть общего», – рассеянно подумала Мадлен. Она открыла дверь.

– Привет, ты… – Рэнсом внезапно замолчал, не сводя с нее изумленного взгляда.