В существах этих часто голос крови слышался особенно громко, они ценили кровное родство, очень любили потомков — своих, конечно же. Темное, глубинное, звериное начало давало им силу и волю, ярость и злобу, а человеческие разум и хитрость делали еще опаснее. Из-за того, что в них преобладало хтоническое, божественная искра была почти потушена. Возвыситься среди прочих за счет собственных созидательных способностей они не могли, ввиду отсутствия таковых, и приходилось поэтому отбирать, присваивать себе плоды созидания других. Нужно было, чтобы кто-то сделал для них, а они распоряжались этим по своему усмотрению — складывали поверх ноги или плевали, а то и просто ломали и сжигали.

Потому Империя для них была тесна, хоть и простиралась на восемь огромных, толком еще не освоенных миров. Лучше быть первым парнем на деревне, чем вторым в городе — вот был их девиз. Плутарх со своей цитатой Цезаря был ими не понят и перевран, как и всегда.

Империи крайне повезло, что императорами становились поистине великие люди, обеспечивавшие преемственность курса, прижавшие к ногтю 'элиту' и взращивавшие элиту истинную. Рыба гниет с головы, но в данном случае гниль завелась возле нее. Гниль били, давили, душили с двух сторон сразу, снизу и сверху, руководство, бывшее в чести у простого народа, принимало правильные и суровые решения, законы, буквально за шкирку тащило государство вперед, а люди, видя их полезность и необходимость, ворчали, но исполняли, однако эти изобретали все новые и новые способы закон обойти.

Частично спасала экспансия. Ряд проблем удавалось скостить переориентацией вектора устремлений наружу. Народ стремился к звездам и в другие миры. И если со звездами пока получалось не очень, то освоение запортальных миров шло полным ходом. Опровергая Гумилева, с открытием явления Перехода возник мощный всплеск пассионарности — один из многих за исторически короткое время. Вновь из ниоткуда появились 'люди длинной воли', встряхнувшие медленное развитие человечества, и воля их была поистине длинна. Имея за спиной всю неимоверную техническую мощь Империи, они на глазах меняли облик миров. Первый открытый мир, Нова Спес, был практически освоен за тридцать лет. Остальные — гораздо быстрее, и с каждым новым миром темпы росли как на дрожжах.

Под нужды колонизаторов выпускалась специально разработанная техника — от лопат и автомашин до мобильных электростанций и передвижных заводов. В последнее время люди научились совершать Переходы с моря, поэтому Империя построила особые корабли, Ковчеги. Это были гигантские многоцелевые транспорты специальной конструкции. Они несли в своих необъятных трюмах все, что могло понадобиться пионерам на чужих берегах — технику и продовольствие, горючее и медикаменты. Корабли должны были служить опорной базой, форпостом человечества в новых мирах, и строились с многократным запасом прочности, с резервированием всего и вся, с применением самых надежных технических решений и материалов. Это был чисто имперский способ мышления — построить почти километровый корабль, этакий плавучий мир, вмещающий в себя все. Легкое бронирование защищало от беприпасов калибром до ста шестидесяти миллиметров и одновременно давало устойчивость к штормам, плюс служило ледовым подкреплением. Атомные реакторы избыточной мощности, фильтровально-опреснительные установки и выкидной трубопровод позволяли освещать небольшой прибрежный город, отапливать его горячей водой или паром и снабжать его пресной водой, системы вооружения — организовать его защиту, двенадцать больших пусковых — вывести на орбиту спутниковую группировку, производящую разведку и картографирование. На борту был госпиталь с роддомом, йоттадомен-информаторий, вычислительный центр, установка Перехода и просто-таки куча иного оборудования. И люди. Главной ценностью были люди. Набранные по громадному конкурсу пионеры — добровольцы, первопроходцы, пассионарии, отличные специалисты, носители духа Империи.

И она не собиралась зазря терять их. Планы освоения миров разрабатывались на промышленной основе специализированными НИИ. Одновременно с пионерами входили войска, вернее, Ковчеги несли силы и средства, достаточные для активной самообороны. Кроме того, каждый из пионеров проходил курс подготовки, умел стрелять и не делать глупостей, так свойственных не знавшим опасностей людям. Большая часть пионеров служила и обладала какой-либо воинской специальностью, а то и несколькими.

Ковчеги были хорошо вооружены. Не так, конечно, как чисто военные корабли, но тем не менее. Они несли две двухорудийных башни — по одной на носу и корме, восемь пакетов пусковых контейнеров с пятьюдесятью ракетами каждый, катера разных размеров, от транспортных для перевалки грузов на берег до маленьких шестиместных. Снизу, в днище, имелся причал для нескольких небольших подлодок и аквалангистов, а длинная ровная палуба служила аэродромом для беспилотников. В принципе, на семисотметровую взлетку могли садиться даже грузовые самолеты. Тут и там на спонсонах располагались зенитки ближнего радиуса — ракетно-артиллерийские комплексы, смахивающие на торс какого-то киборга из фантастического фильма. Две руки — шестиствольные 40-мм пушки, на плечах двенадцать труб ТПК зенитных ракет, граненая голова с пятью глазами — многоканальная система наведения.

Острым вопросом явилось назначение капитанов. Судя по списку требований, капитан должен был выглядеть как бородатый гигант трехметрового роста, держащий под мышкой гаубицу и перемножающий в уме семизначные числа. Однако в конце концов нашлись и такие люди.

'Пройти по краю' — в устах Лантира это означало 'ограничиться столкновением с одной Ветвью'. Участие даже клана было… нежелательно, не говоря уже о всей цивилизации остроухих.

— Нам бы еще лет… сорок. Мы вплотную подошли к моменту взрывного развития, по экспоненте. Но не дадут.

— Не дадут. Впрочем, ты не совсем прав. Путь экспансии не может дать полной экспоненты, нужно еще упасть в сингулярность, 'Nam sine doctrina vita est quasi mortis imago'[3].

— Да-да, знание — сила, и все такое. Но нам пока не удается достичь достаточной связности массивов знаний. Нужно что-то еще, прямая связь мозга с компьютером, к примеру. В 'тридцатке' работают над этим, есть кое-какие наметки. И хоть мы тратим почти восемь процентов бюджета на науку…

— Секретность никто не отменял. И, как показывают последние события, не зря. Представь, что кто-то продаст ушастым толстый канал к домену какого-нибудь оборонного НИИ?

Лантир непроизвольно поежился. Но заговорил о другом.

— Нужны еще пленные. Если нам удастся оттянуть полномасштабный конфликт хотя бы лет на пять — на подходе прорывные разработки. Мы полностью изменим способы ведения боевых действий, сегодняшние машины покажутся ржавыми шарманками рядом с новой техникой. 'МАГ', 'Сияние', 'Панопт'…

Император задумчиво протянул:

— Возможно что и получится. Этот клан сильно изолирован, если создать у них впечатление о возможности победы собственными силами, есть шанс, что они умолчат о нас. Хотя…

— Что?

— Если они начнут, скажем, года через три, то застанут нас в интересной позе. Мы будем как танк на техобслуживании.

— Перекосить экономику в сторону ВПК?

— И снова получить в перспективе все старые болячки? Сейчас мы живем по средствам, небогато, но по средствам. А если конфликт перейдет в затяжной? Раздуем пузырь — и через пару десятков лет получим неизбежный кризис. Неизбежный! И чем дольше будем оттягивать, тем сильнее бахнет.

Здесь Император несколько лукавил. Государство действительно следило за балансом товаров и денежной массы, и рубль был обеспечен золотым стандартом. Впрочем, живые деньги находились лишь на первом уровне экономики и обеспечивали расчеты за розничные товары народного потребления. Второй уровень был исключительно безналичным и обслуживал предприятия и организации. Глобально-монополистический характер Империи и отсутствие прочих игроков на сцене сняли необходимость в очень многих расходах. Насколько велика была эта тяжесть, стало понятно только тогда, когда груз сбросили с плеч. На десятый год после Войны впервые приняли бюджет с профицитом и еще несколько лет не могли с ним справиться — больше по психологическим причинам. В конце концов все устаканилось, нормально заработал Госплан и экономика стала плавать в коридоре от легкой инфляции к легкой дефляции. Так что жили и впрямь по средствам, но средства эти были довольно велики.