И так по кругу.

К концу первого действия драматизм Наташиных чувств достиг апогея, и она решила, что не сдвинется с места. Олька потянула ее за руку, не церемонясь:

— Эй, мадам Фу-Фу, ты что? Там же столик накрыт! Твоих орешков мне на один зуб, вот если б ты захватила пирожков с капустой…

Из зрительного зала неслась музыка. Прислушавшись, Игорь невольно вспомнил, как смотрел Щелкунчика в Большом с бывшей женой. Нет, он, конечно, не слыл театралом. Хотя что-то во всем этом было. Ощущение лоска, аристократичности, утонченности? Возможно. Редкое удовольствие, сродни смакованию французского вина изысканного букета. Полтора-два часа в театральной ложе, и совершенно другое самоощущение недели на две.

Нынешнюю пассию Игоря, юную кубанскую красотку Снежану с великолепной грудью, тонкой талией и страстными восточными глазами, в театр можно было затащить, разве что пообещав взамен что-нибудь бриллиантовое. Зато с ней секс… «А что секс?» — сам себя спросил Игорь, констатируя, что вне зависимости от физиологии с кем-то взлетаешь, с кем-то притягиваешься к земле. Пусть и секс хорош. Но как-то незаметно для себя сползаешь до звуков низкопробной попсы по утрам и ползешь себе дальше — грести деньги. Ползешь себе и ползешь, как гусеничный трактор… Мда, скучно.

— Нет, я не понимаю, как мне мотивировать команду торговых, если Москва утвердит эти планы? Итак склады перетарены, скоро партнеры кофе нам за шиворот сыпать будут, — возмущался напротив Игоря Костя Щекочихин, такой же, как он, руководитель дистрикта, только Нижегородского, налегая на спиртное. — Бонусов же тогда не видать!

— Да, — кивнул Игорь и подлил коньяка в пузатый снифтер. — У нас та же тема. Переход с партнеров на логистических операторов ситуацию не улучшил. Они все равно не хотят обслуживать лоу-страта, деревни то бишь. А здесь, на Юге, пятьдесят процентов — региональные точки, а не большие города.

Оркестр, который, кстати, играл весьма неплохо, затих. Двери зала распахнулись, и оголодавшие любители балета ломанулись в буфет, эту святая святых любого театра. Здесь, в музыкальном, имелся не просто буфет, а настоящий бар от ресторана «Белый рояль». Игорь с ироничной усмешкой следил, как разряженные театральные старушки вперемешку с проджинсованной молодежью совершенно по-советски толкаются в очереди за чашечкой кофе и бутербродом. Что подтверждало аксиому: зрелищами сыт не будешь.

Судя по накрытым рядом столикам, лишь немногие позаботились о комфорте заранее.

— О! Пожалуй, я отвлекусь от нашей рутины на кое-что поприятнее, — оживился Щекочихин, встряхнув чубом. — И тебе рекомендую. Но та, что в мехах, моя.

Игорь обернулся и увидел подходящих к соседнему столику женщин. Худую и поплотнее, с элегантно наброшенной на плечи норкой. В этой леди весьма приятной наружности он с удивлением узнал свою недавнюю знакомую. Несомненно, это была она. Только выше, худее и гораздо красивее, нежели пару дней назад. Неужто во всем был виноват эффект розового халата? Гм, а что она сделала со своими волосами?

Изумление его было так велико, что Игорь встал и подался вперед:

— Здравствуйте, Наташа!

— Добрый вечер, Игорь, — естественный румянец коснулся ее щек. Ни дать, ни взять тургеневская барышня.

Калганов не мог не заметить, как блестят ее зеленые глаза, отчего-то более яркие, чем тогда, вечером. В таком преображении виноват театр или все-таки удачный макияж? А, может, он просто не заметил всего этого тогда, из-за удара лопатой?

Щекочихин встрял в разговор:

— Так вы знакомы?

— Позволь представить тебе мою спасительницу: Наталья. Помнишь, я вчера рассказывал? — сказал Игорь.

После того, как все были друг другу представлены, Игорь отодвинул стул перед Наташей:

— Присаживайтесь к нам.

— У нас заказан столик, — с некоторой гордостью ответила она.

— А, может быть, мы тогда присоединимся к вам? — масляно улыбаясь, предложил Щекочихин. — Вы не будете возражать?

— Отчего же, — ответила Наташа и улыбнулась. — Тоже любите Чайковского?

И Игорь зачем-то соврал:

— Да. Очень.

Положа руку на сердце, ему не хотелось признаваться, что они с коллегами решили посидеть в баре в двух шагах от гостиницы после занудной конференции и плохих новостей. Но посиделки не сложились: не выдержав звуков классики, парни быстренько разбрелись, кто куда, и остались лишь они с Костей.

К слову сказать, Игорь совсем недавно перешел из маркетинга в отдел продаж, и найти общий язык с сейлзами оказалось непросто: у них были другие интересы, уровень культуры, грубоватые порядки и армейские шуточки. Среди продажников Калганов чувствовал себя, как скрипач в гуще разбитных чубастых трактористов, но чтобы получить выгодный контракт за границей, ему нужно было продержаться здесь молодцом хотя бы год и показать хорошие результаты. Поэтому Игорь готов был потерпеть и усиленно вливался в коллектив. Впрочем, все это было так неромантично…

Увы, подвыпивший Щекочихин не дал создать нужную иллюзию.

— Ахахах, вы решили, что мы тоже на балет, да? Нет уж, извольте. Под Чайковского коньяк идет особенно хорошо, а еще лучше водочка! — радостно заявил он и подхватил бутылку со стола. — Пока народ накачивается классикой, мы тут с товарищем накачиваемся кое-чем покрепче…

Наташа с Олей посмотрели на него, как на умственно отсталого, а Игорю сразу захотелось отодвинуться от коллеги. Чтобы как-то исправить впечатление, Калганов заметил:

— Щелкунчик Чайковского неподражаем. Есть в этой музыке что-то волшебное.

— Правда. Она такая светлая, что рождает в сердце любовь, — сказала Наташа и тут же покраснела до самых ушей.

— О дааа, любофффь! — с видом демона-искусителя прищурился Щекочихин.

— К людям любовь, к людям. В широком понимании этого слова, — поспешила вставить Олька.

Лицо Щекочихина расцвело в смачной гримасе. Почувствовав, что тот выдаст сейчас какую-то несусветную пошлость, Игорь поспешил обратить внимание на возмущенные возгласы из очереди у стойки:

— Забавно, впервые встречаю такое редкостное сочетание приличного бара и школьного буфета!

— Да, но в школьном буфете не подавали чизкейков и бутербродов с красной икрой, — улыбнулась Наташа и подвинула блюдо с бутербродами к мужчинам: — Угощайтесь, пожалуйста.

Щекочихин тут же накинулся на закуски:

— Икорочка…

— Зато какие в нашем буфете были сосиски в тесте! — вспомнила Олька.

— И бутерброды с кабачковой икрой, — смеясь, сказала Наташа.

— А я больше всего любил пирожки с ливером, — признался Калганов. — Один Бог знает, что туда клали, но было ужасно вкусно. Отчего-то сейчас их днем с огнем не сыскать.

— А Наташа такие умеет готовить, только вкуснее, — голосом Лисы Патрикеевны сообщила Олька.

— Да, пирожки у вас замечательные, — заметил Игорь и спохватился: — А я вас так и не отблагодарил.

— Ну что вы, — засмущалась Наташа.

— Позвольте хотя бы угостить вас, — засуетился Игорь. — Что бы вы предпочли: шампанское, вино, возможно, коньяк? Бармен!

— Пирожки были компенсацией за удар лопатой, чтобы Калганов на вас в суд не подал, — снова не к месту влез в разговор Щекочихин, наконец, дожевав. — Кстати, с чем они были? С котятами? И почем в вашем городе фарш…?

— Мда, Костя… Разве ты не говорил, что тебе презентацию к утру надо доделать? — вкрадчиво спросил у коллеги Игорь, думая, что тот до сих пор удачно скрывал, каким был дураком. — Знаешь, Костя, если не начать прямо сейчас, ты точно не успеешь.

— Презентация? А, ну ее! — махнул рукой Щекочихин. — Какая может быть презентация, если рядом такие леди? Кстати, наша гостиница в паре метров отсюда… Возможно, вы плюнете на свой балет, и мы продвинемся в более интимную обстановку?

— Прекрати, Костя! — жестко одернул его Игорь.

Наташа вспыхнула и вскочила:

— Знаете, мы лучше пойдем.

Оля тоже поднялась и с оскорбленным видом выложила только подошедшему бармену деньги.