Затем взор ее скользнул по тому, что она написала сегодня днем, — по фразе, отразившей ее ужас от предстоящей встречи с мистером Гастингсом.

— О, моя пророческая душа! — во весь голос сказала Миранда.

Их короткая беседа оказалась более катастрофичной, чем можно было вообразить. Неужели возможно, чтобы мужчина с таким очаровательным юношеским лицом, с таким невинным, милым выражением, оказался фатом? Цвету его лица, должно быть, завидовали все женщины Лондона. Редко можно увидеть у мужчин такие длинные и густые ресницы. Улыбка его, пока она не превратилась в гнусную ухмылку, была чарующей. Однако он оказался настолько самодовольным, что разом перечеркнул все, что было в нем привлекательного. С такими мыслями Миранда заснула.

Через какое-то время она вздрогнула и пробудилась от нескольких криков подряд. Наверно, подумала она, это приснилось. Крики были грубыми, злыми, яростными, словно голоса из кошмара, Миранда зевнула и передернулась. И внезапно застыла, вновь услышав эти крики.

Она мгновенно вскочила и выглянула в окно. Внизу во дворе, в тени конюшен, копошились три человека. Лунный свет позволял лишь различать их силуэты, но одно было ясно: они били четвертого, били его беспощадно. Миранда тихонько вскрикнула, увидев, как они колошматят его кулаками. Она вскрикнула еще раз, увидев, как он поднимается и отбивается, несмотря на то, что нападающие превосходили его числом, превосходили в весе, превосходили в умении драться. По сути дела, он должен был уже валяться без чувств на земле, но он оказался настолько вынослив, настолько проворен, настолько решителен, что провел великолепный бой. Вопреки логике, он умудрился отбросить одного из нападавших, и тот взвыл, упав на спину. Миранда удивлялась, отчего поднятый ими шум не разбудил никого в доме. Затем она вспомнила, что вечер в гостиной продолжается. Там стоял гомон и туда не мог проникнуть какой-нибудь иной звук. Лакеи гостей и конюшенные миссис Гастингс должны были быть поблизости и услышать возню, но, вероятно, они не смогли отличить крики и стоны четырех человек от обычных городских звуков. Во всяком случае, никто не шел на помощь бедному джентльмену.

Вышеупомянутый бедный джентльмен, между тем, продолжал уворачиваться от нападавших и наносить им при каждой возможности увесистые удары. Тот, который упал, поднялся, и, пошарив, схватил увесистую дубинку. Миранда застыла от ужаса, когда этот человек забежал за спину своей жертвы и примерил свой замах. Он обрушил на голову мужчины, как показалось Миранде, сокрушительный удар. Дубина опустилась с треском. Миранда увидела, как мужчина рухнул на колени оглушенный, и нападающие окружили его, чтобы довершить свою работу.

К своему удивлению, Миранда услышала собственный крик. Троица повернулась и посмотрела на окно.

— Немедленно прекратите! — велела она. — Вы ведете себя, как сборище школьников!

Мужчины посмотрели друг на друга. В неясном свете она не могла различить выражения их лиц. Тем не менее казалось, что они растеряны. В следующий момент они пришли в себя, один из них пробормотал что-то, и все бросились прочь, скрываясь в ночи.

Четвертый джентльмен остался стоять по-прежнему на коленях. Медленно, неуверенно он поднялся на ноги, осторожно ощупал рану на голове. Посмотрев наверх, он отвесил галантный поклон.

— Благодарю вас, мисс Трой, — величественно произнес он. — Не потеряй я шляпы, я бы не задумываясь поблагодарил вас, поднеся к ней руку.

С этими словами он рухнул на землю.

Миранде потребовалось несколько минут, чтобы отыскать дверь, которая вела на конюшенный двор, и она боялась, что за это время джентльмен, скорее всего, испустит дух. Миранда так быстро выбежала из своей спальни, что даже забыла набросить на себя шаль. Поэтому, когда она отворила дверь, которая вела из кухни к черному входу, ее охладил поток ночного воздуха. Мгновенно остановившись, Миранда припомнила то, на что из-за чрезмерной тревоги не обратила внимания ранее — мужчина обратился к ней по имени. Она, быть может, и поразмыслила бы над этим, кабы не чувствовала себя обязанной отбросить все размышления и поспешить на помощь к умирающему, который лежал на боку, забросив руку на голову. Человек лежал неподвижно, и Миранда не сомневалась, что он мертв.

Она встала на колени и нащупала его пульс. Пульса либо не было, либо он был слишком слабый. Миранда осторожно перевернула мужчину на спину и приложила ухо к его груди. Она по-прежнему не могла понять, жив он или мертв. Она села и решила осмотреть ему голову. Едва лишь Миранда сдвинула руку, которой он закрывал себе голову, как у нее вырвался крик. Лицо было измазано грязью, залито кровью и опухло от кровоподтеков, но тем не менее оно без сомнения принадлежало мистеру Чарльзу Гастингсу. В лунном свете оно было зловеще серьезным, серьезным, как у покойника. Миранда прижала кулак к губам, пытаясь осознать тот факт, что джентльмен, который менее чем час назад несказанно оскорбил ее, теперь понес за это несоразмерно большое наказание.

Однако не время было философствовать по поводу десницы Божией. Ударом, свидетелем которого стала Миранда, мистеру Гастингсу, должно быть, нанесена жуткая рана. Придвинувшись чуть ближе, она осмотрела его голову. Лунное освещение не позволяло увидеть то, что Миранда подозревала там увидеть, однако ее взору предстало достаточно для того, чтобы съежиться. Джентльмен покоился в лужице крови, которая сочилась из-под спекшегося клубка его волос. Не раздумывая, Миранда принялась отрывать край подола своей сорочки, чтобы перевязать ему голову. Она терялась, гадая, — хорошо это или плохо, что он лежит без сознания. Оторвав достаточную для перевязки полосу ткани, Миранда внимательно посмотрела в лицо джентльмену. И отметила, что, несмотря на нанесенные ему удары, несмотря на его гадкие манеры, лицо его оставалось красивым. Миранда вскрикнула, почувствовав, что мистер Гастингс схватил ее за руку.

— Мне было приятно, когда вы положили мне руку на сердце, — с трудом произнес он. — Не будете ли вы так любезны повторить это?

— Если вы не отпустите меня, то я не смогу перевязать вам рану, — с возмущением воскликнула Миранда.

Мистер Гастингс медленно убрал руку. На глаза ему упал лунный свет, и он улыбнулся.

— Я думала, что вы мертвы, — сказала Миранда.

— Вы имеете в виду, что желали моей смерти?

— Вы не только наглы и грубы, мистер Гастингс, вы еще и лицемер. Вы просто притворялись, что потеряли сознание.

— Да, да, я хам и все такое. Мне только и остается что лежать тут всю ночь напролет и копаться с вами в мириадах тех недостатков, которые мне присущи. Тем не менее, в настоящий момент у меня чертовски болит голова.

— Один из ваших недругов ударил вас дубиной. Не сомневаюсь, вы сравнили его с кем-то из своих знакомых, и он обиделся!

— Я никогда в жизни не видел этого типа. Я никого из них раньше не видел.

Хотя говорил он это с бравадой, голос у него был нетвердым.

Миранда заподозрила, что его одолевает очень сильная боль. Такой удар нельзя было перенести без тяжелых последствий. Не сумев сдержаться, Миранда мягко упрекнула его:

— Надо было отдать им кошелек и не связываться с ними. Очень глупо с вашей стороны драться из-за каких-то жалких монет.

Она боялась, что перевязка головы принесет ему невыносимые страдания.

Мистер Гастингс попытался чуть приподнять голову, но не сумел. Закрыв глаза, он произнес:

— Они не собирались меня грабить. Они хотели избить меня до полусмерти, и, кажется, им это удалось.

— Зачем же им избивать вас, если они не собирались грабить?

Он посмотрел Миранде в глаза.

— Их наняли, чтобы отомстить мне.

Миранда не отвела взгляда.

— Я их не нанимала, — если вы это имеете в виду.

Он рассмеялся.

— Я полностью отвожу от вас это обвинение, мисс Трой. Мне прекрасно известно, кто заимел на меня зуб еще до вас.

— И кто же?

— Это долгая история, и, полагаю, я лишусь чувств прежде, чем успею ее рассказать.